Владимир Высоцкий - Песни. Стихотворения

Я первый смерил жизнь обратным счетом —
Я буду беспристрастен и правдив:
Сначала кожа выстрелила по́том
И задымилась, поры разрядив.

Я затаился, и затих, и замер, —
Мне показалось – я вернулся вдруг
В бездушье безвоздушных барокамер
И в замкнутые петли центрифуг.

Сейчас я стану недвижи́м и грузен,
И погружен в молчанье, а пока —
Меха и горны всех газетных кузен
Раздуют это дело на века.

Хлестнула память мне кнутом по нервам —
В ней каждый образ был неповторим…
Вот мой дублер, который мог быть первым,
Который смог впервые стать вторым.

Пока что на него не тратят шрифта, —
Запас заглавных букв – на одного.
Мы с ним вдвоем прошли весь путь до лифта,
Но дальше я поднялся без него…

Вот тот, который прочертил орбиту,
При мне его в лицо не знал никто, —
Всё мыслимое было им открыто
И брошено горстями в решето…

И словно из-за дымовой завесы
Друзей явились лица, и семьи, —
Они все скоро на страницах прессы
Расскажут биографии свои.

Их всех, с кем вел я доброе соседство,
Свидетелями выведут на суд, —
Обычное мое, босое детство
Обуют и в скрижали занесут…

Чудное слово «Пуск!» – подобье вопля —
Возникло и нависло надо мной, —
Недобро, глухо заворчали сопла
И сплюнули расплавленной слюной.

И вихрем чувств пожар души задуло,
И я не смел – или забыл – дышать.
Планета напоследок притянула,
Прижала, не желая отпускать.

Она вцепилась удесятеренно, —
Глаза, казалось, вышли из орбит,
И правый глаз впервые удивленно
Взглянул на левый, веком не прикрыт.

Мне рот заткнул – не помню, крик ли, кляп ли, —
Я рос из кресла, как с корнями пень.
Вот сожрала все топливо до капли
И отвалилась первая ступень.

Там, подо мной, сирены голосили,
Не знаю – хороня или храня,
А здесь надсадно двигатели взвыли
И из объятий вырвали меня.

Приборы на земле угомонились,
Вновь чередом своим пошла весна,
Глаза мои на место возвратились,
Исчезли перегрузки, – тишина…

Эксперимент вошел в другую фазу, —
Пульс начал реже в датчики стучать.
Я в ночь влетел – минуя вечер, сразу, —
И получил команду отдыхать.

И неуютно сделалось в эфире,
Но Левитан ворвался в тесный зал
И отчеканил громко: «Первый в мире…» —
И про меня хорошее сказал.

Я шлем скафандра положил на локоть,
Изрек про самочувствие свое.

Пришла такая приторная легкость,
Что даже затошнило от нее.

Шнур микрофона словно в петлю свился.
Стучали в ребра легкие, звеня.
Я на мгновенье сердцем подавился —
Оно застряло в горле у меня.

Я о́тдал рапорт весело – на совесть,
Разборчиво и очень делово.
Я думал: вот она и невесомость —
Я вешу нуль, – так мало, ничего!..

Но я не ведал в этот час полета,
Шутя над невесомостью чудной,
Что от нее кровавой будет рвота
И костный кальций вымоет с мочой.

Проделав брешь в затишье,
Весна идет в штыки,
И высунули крыши
Из снега языки.

Голодная до драки,
Оскалилась весна, —
Как с языка собаки,
Стекает с крыш слюна.

Весенние армии жаждут успеха,
Всё ясно, и стрелы на карте прямы, —
И воины в легких небесных доспехах
Врубаются в белые рати зимы.

Но рано веселиться:
Сам зимний генерал
Никак своих позиций
Без боя не сдавал.

Тайком под белым флагом
Он собирал войска —
И вдруг ударил с фланга
Мороз исподтишка.

И битва идет с переменным успехом:
Где свет и ручьи – где поземка и мгла,
И воины в легких небесных доспехах
С потерями вышли назад из котла.

Морозу удирать бы —
А он впадает в раж:
Играет с вьюгой свадьбу, —
Не свадьбу – а шаба́ш!

Окно скрипит фрамугой —
То ветер перебрал, —
Но он напрасно с вьюгой
Победу пировал!

А в зимнем тылу говорят об успехах,
И наглые сводки приходят из тьмы, —
Но воины в легких небесных доспехах
Врубаются клиньями в царство зимы.

Откуда что берется —
Сжимается без слов
Рука тепла и солнца
На горле холодов.

Не совершиться чуду:
Снег виден лишь в тылах —
Войска зимы повсюду
Бросают белый флаг.

И дальше на север идет наступленье —
Запела вода, пробуждаясь от сна, —
Весна неизбежна – ну как обновленье,
И необходима, как – просто весна.

Кто славно жил в морозы,
Те не снимают шуб, —

Но ржаво льются слезы
Из водосточных труб.

Но только грош им, нищим,
В базарный день цена —
На эту землю свыше
Ниспослана весна.

…Два слова войскам: несмотря на успехи,
Не прячьте в чулан или в старый комод
Небесные легкие ваши доспехи —
Они пригодятся еще через год!

Вот я вошел и дверь прикрыл,
И показал бумаги,
И так толково объяснил,
Зачем приехал в лагерь.

Начальник – как уключина, —
Скрипит – и ни в какую!
«В кино мне роль поручена, —
Опять ему толкую, —

И вот для изучения —
Такое ремесло —
Имею направление!
Дошло теперь?» – «Дошло!

Вот это мы приветствуем, —
Чтоб было как с копирки,
Вам хорошо б – под следствием
Полгодика в Бутырке!

Чтоб ощутить затылочком,
Что чуть не расстреляли,
Потом – по пересылочкам, —
Тогда бы вы сыграли!..»

Внушаю бедолаге я
Настойчиво, с трудом:
«Мне нужно прямо с лагеря —
Не бывши под судом!»

«Да вы ведь знать не знаете,
За что вас осудили, —
Права со мной качаете —
А вас еще не брили!»

«Побреют – рожа сплющена! —
Но всё познать желаю,
А что уже упущено —
Талантом наверстаю!»

«Да что за околесица, —
Опять он возражать, —
Пять лет в четыре месяца —
Экстерном, так сказать!..»

Он даже шаркнул мне ногой —
Для секретарши Светы:
«У нас, товарищ дорогой,
Не университеты!

У нас не выйдет с кондачка,
Из ничего – конфетка:
Здесь – от звонка и до звонка, —
У нас не пятилетка!

Так что давай-ка ты валяй —
Какой с артиста толк! —
У нас своих хоть отбавляй», —
Сказал он и умолк.

Я снова вынул пук бумаг,
Ору до хрипа в глотке:
Мол, не имеешь права, враг, —
Мы здесь не в околотке!

Мол, я начальству доложу, —
Оно, мол, разберется!..
Я стервенею, в роль вхожу,
А он, гляжу, – сдается.

Я в раже, у́держа мне нет,
Бумагами трясу:
«Мне некогда сидеть пять лет —
Премьера на носу!»

«Не бросать», «Не топтать» —
Это можно понять!
Или, там, «Не сорить», —
Это что говорить!

«Без звонка не входить» —
Хорошо, так и быть, —
Я нормальные не
Уважаю вполне.

Но когда это не —
Приносить-распивать, —
Это не не по мне —
Не могу принимать!

Вот мы делаем вид
За проклятым «козлом»:
Друг костяшкой стучит —
Мол, играем, – не пьем.

А красиво ль – втроем
Разливать под столом?
Или лучше – втроем
Лезть с бутылкою в дом?

Ну а дома жена —
Не стоит на ногах, —
И не знает она
О подкожных деньгах.

Если с ночи – молчи,
Не шуми, не греми,
Не кричи, не стучи,
Пригляди за детьми!..

Где уж тут пировать:
По стакану – и в путь, —
А начнешь шуровать —
Разобьешь что-нибудь.

И соседка опять —
«Алкоголик!» – орет, —
А начнешь возражать —
Участковый придет.

Он, пострел, всё успел —
Вон составится акт:
Нецензурно, мол, пел,
Так и так, так и так;

Съел кастрюлю с гусем,
У соседки лег спать, —
И еще – то да сё, —
Набежит суток пять.

Так и может всё быть —
Если расшифровать
Это «Не приносить»,
Это «Не распивать».

Я встаю ровно в шесть —
Это надо учесть, —
До без четверти пять
У станка мне стоять.

Засосу я кваску
Иногда в перерыв —
И обратно к станку,
Даже не покурив.

И точу я в тоске
Шпинделя да фрезы, —
Ну а на языке —
Вкус соленой слезы.

Покурить, например…
Но нельзя прерывать, —
И мелькает в уме
Моя бедная «мать».

Дома я свежий лук
На закуску крошу,
Забываюсь – и вслух
Это произношу.

И глядит мне сосед —
И его ребятня —
Укоризненно вслед,
Осуждая меня.