Давид Самойлов - Стихи
Известно ли Вам, что душка Кожевников2 выкинул из «Знамени» выпрошенные редакцией и принятые стихи М.С.? Этот Ванька-Каин маху не дает. Верен себе.
Будьте здоровы. Гале привет.
ЛЧ
P.S. За заботу — пластинки — спасибо! У меня этих вещей нет — жду. Музыка — лечит.
1 Сергей Сергеевич — Наровчатов. Л.К. перефразировала строку Д. Самойлова «Аукаемся мы с Сережей» из стихотворения «Перебирая наши даты…».
2 Вадим Михайлович Кожевников (1909–1984), главный редактор журнала «Знамя».
70. Д.С. Самойлов — Л.К. Чуковской
Середина августа 19801
Дорогая Лидия Корнеевна!
Ей-богу не знал, что книга Ваша настолько испорчена и искажена. А пародия на меня — прекрасная.
Задача характеризовать Винокурова для меня трудная. Я давно не принимаю его как поэта и человека. Насколько я знаю, он труслив, тщеславен, завистлив, полон самомнения, подозрителен. «Когда дело касается меня, я беспощаден» — фраза, приписываемая ему. Не лишен он интриганства, ни о ком не скажет доброго слова. Несмотря на полноту, совершенно лишен добродушия, очень стремится к официальной славе. Выступать не любит, т. к. боится неуспеха.
При всем том не лишен ума и довольно начитан. Его не назовешь человеком подлым, но он зол.
К Вам он явился наверняка за чем-нибудь. Бескорыстием он не страдает.
Мне кажется, что он не умеет любить, а только ревнует. Да и его (кажется) никогда не любили женщины.
Вот Вам небольшой силуэт Винокурова.
Ваш Д.С.
1 Пометка Л.К.: получено 21.8.80.
71. Д.С. Самойлов — Л.К. Чуковской
Середина января 19811
Дорогая Лидия Корнеевна!
…Новостей у нас мало. Только все те же постоянные хвори у детей.
О письме от Р[аи] и Л[евы] я Вам говорил. Видимо, оно типового содержания.
Но живя весьма фартово
Средь обильных рыб и мяс,
Не забудь при этом, Лева,
Уважать народных масс.
В Москве успел навестить Слуцкого. Он сам позвонил и пригласил, а в предыдущие месяцы звонил с просьбой не приходить. Ему явно лучше, и разговаривает он в прежнем стиле, т. е. задает вопросы и выдает формулы.
Подарил мне свое «Избранное». Его сильно пощипали редактора. И все же книга получилась сильная, где главное своеобразие — личность самого Слуцкого. При всех недостатках нашего поколения он его выразил точно, даже недостатки. Он всегда умышленно держался в рамках поколения, и для молодых, наверное, выглядит, как поэт прошлого времени. Мы, особенно до тридцати лет, старались свести концы с концами. Позже многие от этого отказались и, как это ни странно, больше сохранили цельность, чем Слуцкий.
Читаю сейчас еще одну интересную книгу — Мариэтты Чудаковой о Зощенко2. Там много ссылок на К.И.
Никто — ни Зощенко, ни Олеша, ни Бабель, ни Булгаков не могли бы угадать, что через тридцать лет у нас возобладает литература «деревенская». И теперь уже «реакционно-романтическая».
Еще читаю Чехова — из лучших вещей: «Огни», «Дуэль», «Попрыгунья» — как раз под стать безнадежному настроению.
В предпоследний мой приезд попал я в дурную историю3. Но это не для письма. Надо посоветоваться с Вами.
В Москве теперь буду со всем семейством в середине марта, недели на две. Тогда, надеюсь, ничего не помешает встретиться.
Как Вы, Лидия Корнеевна? Как здоровье? Как работа?
Слушаете ли музыку? У меня для Вас есть Мендельсон и Прокофьев.
Из мелких новостей: в январе должны сдавать мою книгу «Залив». «Октябрь» как будто берет поэму «Кломпус», а «Нева» — стихи.
Вообще стихов мало, мало. А последнее время и вовсе нет.
Привет Вам от Гали. Она, как всегда, пребывает в ежедневных трудах.
Будьте здоровы.
Ваш Д.С.
1 Пометка Л.К.: получено 24.1.81.
2 М. Чудакова. Поэтика Михаила Зощенко. М., 1979.
3 В «Поденных записях» Д.С. так описал эту «дурную историю»: «За пять минут до начала вечера памяти Стефановича, где я был председателем, незнакомая девушка, похожая на Горбаневскую, вручила мне письмо некоего Александра Аркадьевича Борина. В письме сообщалось, что Стефанович до войны посадил девять человек, из которых уцелел один Борин. Просьба огласить письмо.
Письмо это, конечно, не доказательство, но я открыл вечер в растерянности и не мог сказать всех слов, которые приготовил….
На другой день я позвонил Борину. Он настаивает на том, что в письме правда. Из-за его состояния (шесть инфарктов) мы не могли встретиться….
В результате моего «расследования» о Стефановиче обе стороны на меня в обиде: каждая не нуждается в доказательствах» (Д. Самойлов. Поденные записи. В 2 т. Т. 2. М.: Время, 2002, с. 150, 153).
72. Л.К. Чуковская — Д.С. Самойлову
25 января 1981
25/I 81
Дорогой Давид Самойлович.
…Ваши новые стихи Часовому восхитительны, но, но, но… Впрочем, я ведь не сомневалась, что так оно и будет; «всё свершилось по писанью»1 — и даже не по писанью, а по его желанью. Он так и хотел, всё при нем. А она по три раза в день звонит дочерям и рыдает в телефон. Но, думаю, и это скоро пройдет — и — все к лучшему в этом лучшем из миров.
Самое лучшее, что Часовой примирился с моим бывшим жильцом — получил от него письмо и телеграмму — и теперь, я думаю, перестанет браниться. Судить о его чувстве чести буду по тому, выскажет ли он своему врагу-другу «в лицо» (письмом) всё то, что он высказывал о нем2.
Радуюсь улучшению здоровья Слуцкого, и повидались Вы, и книга у него вышла — всё это хорошо. Мне хотелось бы попытаться эту книгу прочесть. Слуцкий — поэт, чья поэзия недоступна моему пониманию. По-видимому, это у меня возрастное, это не его воля, а моя. Смысл я понимаю; поэзии не слышу совсем или почти совсем. М. б. если бы прочла все подряд, целиком — поняла бы (так бывает). Но книги этой у меня нет.
Я перечла Цветаеву «Искусство при свете совести». Очень умно.
Слышали ли Вы о такой поэтессе: Лариса Миллер? Она прислала мне свои стихи. Шрифт мучительный. Каковы стихи — пока не знаю.
Трудящейся Гале привет. Очень жалею, что Вы грустны, что нечто неприятное грызет Вас (в добавление!) — быть может, я и присоветую что-нибудь, когда увидимся? (Впрочем, я дурной советчик: всегда примеряю, как сделала бы я — а это неверно.)
Будьте, по крайней мере, здоровы. Привет Гале и коварной Варваре.
Л.Ч.
1 Строка из стихотворения Блока «Всё свершилось по писаньям…» («Жизнь моего приятеля», 3).
2 Речь идет об отношениях Л.З. Копелева с А.И. Солженицыным.
73. Д.С. Самойлов — Л.К. Чуковской
Январь 1981
Дорогая Лидия Корнеевна!
Два дня, как я узнал о Л[еве] и Р[ае]. Стало совсем печально. Так хоть была иллюзия временности. Конечно, только иллюзия. Ужу было ясно, что прощались навсегда1. И все же…
Л[ьву] удалось «сохранить лицо». Но утешение это слабое. Он все давно замыслил. Думаю, что в 77-м году внутренне это созрело. Нужны были только внешние обоснования.
Скорее всего, начнется генеральное перетаскивание всего семейства. Боюсь, что и Кома2 тронется. Его жена, во всяком случае, будет его к этому толкать. А у него натура ивановская.
С отъездом К[опелевых] закрылся последний информационный центр всемосковского значения. Как ни суетен был Л[ев] в общении, эту функцию он выполнял.
Теперь еще одно окно закрыто.
Да и грустно, что никогда не увидишь это большое, добродушное, общительное тело. Многое с ним уехало.
У меня новостей нет. Стихи не пишутся.
Мальчики постоянно болеют. Погода скверная. Так что ничего хорошего.
Прочитал воспоминания Слонимского3. Довольно пустые и банальные.
Что у Вас? Как себя чувствуете? Как работа?
Привет Вам от Гали.
Ваш Д.С.
1 В январе 1981 года Л.З. Копелев и Р.Д. Орлова Указом Верховного Совета были лишены советского гражданства.
2 Кома — домашнее имя Вячеслава Всеволодовича Иванова (р. 1929). Вяч. Вс. Иванов — филолог, переводчик, сын писателя Всеволода Иванова. Его жена — Светлана — дочь Р.Д. Орловой от первого брака.
3 См.: М.Л. Слонимский. Избранное. В 2 т. Т. 2. Л.: Худож. лит., 1980.
74. Д.С. Самойлов — Л.К. Чуковской
Январь 19811
Дорогая Лидия Корнеевна!
Очень обрадовался, получив Ваше письмо. Хотя ничего не пишете о здоровье и работе. Хочется об этом знать.
Ваше сообщение о контактах А.И. с Часовым весьма любопытное. Придется Часовому изымать из своей книги главу об А.И. Иначе контакты не продолжатся.
Я несколько получшал: чувствую себя получше и работаю. Правда, работа была «деловая» — писал сценарий «Кота в сапогах». Теперь это закончено. Колеблюсь: приниматься ли за прозу или продолжать переписывать пьесу. Проза — такая махина, что страшно и браться. Еще не знаю.
Дело, о котором писал Вам, все еще меня томит. Я ввязался в большую переписку. Но об этом при встрече.
