Лев Роднов - Журнал «День и ночь» 2010-1 (75)

А на лужайке Настенька и Ванечка,
две светло-русых детских головы,
и золотые брызги одуванчиков
рассыпаны по зелени травы.

У сочных майских красок столько гонора!
Я наяву цветные вижу сны.
Но за поспешной кистью не угонишься:
через неделю — нету желтизны.

И над садами дачными рассеялся
вишнёвый и черёмуховый дым,
но не грущу давно я по-есенински,
что я не буду больше молодым.

И подсмотрев, как роща за амбарами
вовсю шумит окрепшею листвой,
пою с друзьями вместе песни старые
о том, что «чёрный ворон — я не твой…»

А на лужайке Настенька и Ванечка
весёлым смехом радуют гостей
и белый пух сдувают с одуванчиков,
и он летит над памятью моей!

 — Хочешь в депутаты?
 — Непременно!
Непременно отвечаю:
 — Нет!
Рядом с властью ныне бизнесмены
или шоумены. Я — поэт.

И когда под майским небосводом
грянет марш Победы в грудь мою,
я не с ними — я с моим народом
за оградой молча постою.

Моё место здесь. Не жду награды.
Пригожусь народу, может быть,
если вновь придётся баррикады
из оград чугунных возводить.

Наслажденье: побыть одному,
полистать Гумилёва и Грина…
Тишина в опустевшем дому.
За окошком краснеет рябина.

Вот и стопка бумаги растёт
на столе — и не надо притворства.
Это осень — Жар-птица в полёт
увлекла за собой стихотворца.

Что ж, летим. До свиданья, Земля!
Сердце с детства к полёту готово.
Кто-то в небе поймал журавля.
Я услышу небесное слово.

Впрочем, я не один. За спиной
журавлей и гусей вереницы,
и небесный мой ангел со мной,
и перо улетевшей Жар-птицы…

Царь небесный, видно, зaпил,
солнце тучами закрыл.
Зелень майскую внезапно
снегопад посеребрил.

Снег валился на дорожки,
хулиганил на траве,
и жемчужные серёжки
снег раздаривал листве.

Как невесты, встали чинно
с жемчугами да с фатой
и берёзы, и осины
вдоль дороженьки пустой.

Женихи — дубки да клёны —
подбоченились в лесу.
И рубашкам их зелёным
шапки белые — к лицу…

Я несу любимой розы.
Может, это невпопад?
Чувств моих не заморозит
даже майский снегопад.

Над серебром заснеженных полей,
над белой и безмолвною равниной
звон бубенцов послышится старинный,
когда раскинет звёзды Водолей.

И я рванусь к тебе, былая Русь,
всей памятью, всей болью, всей печалью.
Мне журавли под осень прокричали,
что я по снегу к матушке вернусь.

Гони, ямщик! Я не жалею слёз.
Пусть только тройка скачет, скачет, скачет…
Вон жемчуга на веточках берёз
слезами стынут — небо тоже плачет.

В моей больной, поруганной стране
опять дела разбойные творятся.
И нету сил юлить и притворяться,
что «всё путём», что всё по нраву мне.

Гони, ямщик! Я не найду ответ.
Я перестану плакаться над прошлым.
И санный след серебряной порошей
укрыт надёжно. И возврата нет.

Горите, звёзды! Я услышать смог
всей кровью зов таинственный и древний.
И я скачу — вдруг вспыхнет огонёк
в какой-нибудь заброшенной деревне…

Смотри на звёзды чаще.
Их свету нет преград.
В их бездне леденящей
сокрыт небесный град.

Смиренно, словно инок,
ты небесам внемли.
Звёзд больше, чем песчинок
на пляжах всей Земли.

И звёздам там не тесно.
Душа, как астроном,
тоскует о небесном,
а тело — о земном!

В лучах звезды нетленной
почувствуешь полней
величие Вселенной,
своё слиянье с ней!

Пусть ночь подольше длится —
увидишь, как во мгле
Вселенная ветвится
созвездьями к Земле.

К душе, что ждёт известий,
летит благая весть,
что там, среди созвездий,
твоя Отчизна есть.

Крикну — эхо отзовётся…
То ли сказка, то ли быль…
Ветерок над пашней вьётся,
завивая в кольца пыль.

Отзовётся детство гулко:
с лёгкой удочкой в руке
по широкому проулку
босиком бегу к реке.

Камыши в туман одеты.
Между ними — островок.
Золотая рыбка, где ты?
Пусть качнётся поплавок.

Пусть качнётся, пусть утонет.
А утонет — подсекай…
Щука плещется в затоне.
На крючке висит пескарь.

Через речку, над обрывом
вьются, кружатся стрижи.
Как на свете стать счастливым?
Эй, премудрый, подскажи!..

Зарастут травой тропинки…
Через много-много лет
я вернусь к реке Челнинке,
как вполне солидный дед.

Обмелела… Боль не скрою —
детство в сердце берегу.
С сыновьями дом построю
на пологом берегу.

И увижу: по проулку
босиком бежит к реке,
на ходу кусая булку,
внук мой с удочкой в руке.

Остынь, не будет драки.
Ударишь — я стерплю.
Ты состоишь с ней в браке,
а я её люблю.

Не вспыхивай, как школьник.
Я не желаю зла.
В Бермудский треугольник
стихия занесла.

Люблю. Не отрекаюсь.
Зря дёргаешь губой.
В грехах я в церкви каюсь,
но не перед тобой.

Не перебивайте стариков.
Как легко нам в суете и спешке
Отмахнуться, не тая насмешки,
От негромких, выстраданных слов.

Не перебивайте стариков.
А уйдут в себя — не торопите:
Тяжко им, распятым, как Спаситель,
На кресте — распутье двух веков.

Не перебивайте стариков.
Нам, родства не помнящим,
Прозреть бы:
В их глазах,
в свеченье слов последних —
Боль ушедших в землю родников.

Я — голос,
Я — тихий голос
Земли бездольной моей,
Её материнства горесть,
Недетская грусть детей.
Я — боль стариков забытых,
Печаль деревень — пустынь,
Погостов, водою смытых,
Сожжённых дотла святынь.
Я — горечь надежд недолгих
И свет непогасших глаз —
Всех, преданных ей и долгу,
Всех — преданных… и не раз.
Мне, дальней весны предвестью
Среди беспросветных вьюг,
Быть плачем её и песней,
И верой, что выше мук.
В её ветра штормовые
Мой голос навечно влит:
Не я говорю о России —
Она во мне говорит…

Мне говорят, что на краю Россия.
А на краю России на меня
Со стен часовни в слабом свете дня
Глядят Матрёны,
Ксении,
Марии.

Великие праматери мои,
Босые лады русских богомазов…
На всём пути Державы столько Спасов
Взошло на вашей молодой крови!

Наследуя лишь подвиг отреченья,
Вы, молча долг над горем вознеся,
Держались — и держали небеса
Свинцовые над каждым поколеньем.

А новый век держался за подол,
И вслед за мужем шла повестка сыну,
И плакала, припав к плечу осины,
Весна-вдова над пеплом бывших сёл.

Страна-полынь… тебя зовут рабою
Лишь те, кто сам утратил честь и стать,
В войне трудней всего — не воевать,
А для победы отступать — без боя.

И все слова, что Руси дух ослаб
И близится закат её печальный,
Страшат, пока не встретятся с молчаньем
До немоты усталых русских баб.

В таком молчанье кедры вековые
На самой круче, на семи ветрах,
Качают луч рассветный на ветвях
И держат,
держат на краю
Россию…