Александр Твардовский - Василий Тёркин
Выпавший текст заключался между строчками, единообразно начинающимися со слов: «И еще…», и таким образом легко мог быть пропущен случайно при перепечатке или наборе. Пропущенные строфы принадлежат к самым ярким, кульминационным и психологически убедительным местам поэмы, и в результате их выпадения недостаточно осмысленной стала следующая строфа, содержащая размышление взводного по поводу сделанного ему предложения развернуть знамя:
И еще в разгаре боя,
Нынче, может быть, вот-вот,
Вместе с берегом, с землею
Будет в воду сброшен взвод.
Можно предположить, что исчезновение этих строф, где употреблено слово «командир», связано с отказом Твардовского от намерения выводить Теркина в офицеры. В связи с этим, действительно, автор вносил в текст некоторые изменения (см. выше). Но все эти изменения были сделаны уже при печатании соответствующих глав в журнале «Знамя» (1945, № 8) и закрепились в двух изданиях 1946 г. — издательства «Советский писатель» (одно из самых авторитетных по тексту изданий «Теркина») и Воениздата. Во всех этих изданиях упомянутые три строфы оставались нетронутыми. Кроме того, первая из исчезнувших трех строф не имеет отношения к теме Теркина-командира. К тому же, изъятие этих трех строф не спасало положение, потому что несколько ниже в той же главе остаются даже слова «товарищ лейтенант», и они определенно относятся к Теркину (см. далее: «Теркин строго говорит…»). Теркин здесь назван также и «взводным», да и по всему смыслу дальнейшего текста видно, что он — командир. Вышеупомянутые авторские поправки достигли своей цели не вполне: некоторые читатели и критики и в окончательном тексте воспринимали Теркина как произведенного в офицеры. Так, А. Тарасенков писал: «Главный герой поэмы — солдат, а впоследствии офицер Красной Армии, Василий Теркин…»195
Существующая в этом смысле неясность и недоработка отчасти объясняются нелюбовью Твардовского к переделкам произведений, уже написанных. Ему проще и легче было сокращать текст, чем заниматься саморедактированием и дописыванием. По наблюдениям М. И. Твардовской, его исправления часто бывали хуже изначального текста: волюнтаризм порыва, иногда отсутствие нужного для раздумья времени и спокойствия, жесткие сроки вычитки корректур, утрата той «волновой энергии», вдохновения, которые наполняют творца во время большой работы над большой вещью, — всё это приводило к тому, что позднейшие поправки нередко оказывались слабее исконной ткани произведения.
В том же издании «Роман-газеты» исчезли еще две строфы из главы «Гармонь» (после стиха 97); первоначальный текст:
Что-то медленно по слуху
Подбирал, как будто лень,
На гармонь склонившись ухом,
Шапку сдвинув набекрень.
В изданиях «Советский писатель» и Воениздат (1946) вслед за этим была поставлена еще одна строфа:
Позабытый, деревенский
Вдруг завел, глаза закрыв,
Стороны родной смоленской
Грустный памятный мотив.
В издании «Роман-газеты» обе эти строфы исчезли. Впоследствии получилось так, что печаталась только одна вторая строфа (за исключением некоторых изданий, не влиявших на дальнейшую трансформацию текста, как, например, Гослитиздата 1949 г., Воениздата 1950 г., Детгиза 1954 г., где восстанавливались обе строфы).
Менее существенные утраты, например, выпадение отдельных стихов, возможно, имели место при публикации произведения в журнале «Знамя». Например, в главе «Генерал» после стиха 13 стояло: «Где-то огненным забором», — исчезнувшее в публикации «Знамени». Случайный характер этого пропуска можно подозревать, в частности, потому, что стих в строфе был дополнительным, пятым, так что выпадение его не нарушало строфы, а также и потому, что в «Знамени» по небрежности были пропущены и другие строки и допущены разные опечатки.
В целом ряде мест (в главах: «Перед боем», «О войне», «Поединок», «О любви», «В бане» и др.), судя по вариантам, можно подозревать редактуру. Особенно интенсивно она велась, по-видимому, при публикации текста в журналах «Красноармеец» и «Знамя», в изданиях 1942, 1944 и 1946 гг. Изымались или заменялись другими стихи, вроде (в журнале «Красноармеец»):
Мимо их висков вихрастых,
Возле их мальчишьих глаз
Смерть в бою свистела часто
И минет ли в этот раз?
Или (в изданиях 1942-1946 гг.):
Спи, солдат. При жизни краткой
Ни в дороге, ни в дому
Не пришлось поспать порядком
Ни с женой, ни одному.
Или:
На войне, отец, бывает,
Попадает по своим.
Или на «нравственную» тему:
Смех — не смех, случалось мне
С женами встречаться,
От которых на войне
Только и спасаться.
(в журнале «Красноармеец»);
Только в бане у него,
Доблестного мужа,
Что касается чего —
Все статьи наружу.
(в журнале «Знамя»), и т. п. Многие подобные изъятия были потом восстановлены автором, хотя значительная их часть и осталась теперь за пределами основного текста.
В настоящем издании текст «Василия Теркина» печатается по последнему прижизненному авторизованному изданию — в книге: А. Твардовский. Стихотворения. Поэмы («Библиотека всемирной литературы»). М., «Художественная литература», 1971. Издание это подписано к печати в год смерти поэта — 22 января 1971 г.
В принятый за основу текст 1971 г. при подготовке настоящего издания внесены следующие исправления:
В главе «О награде»:
ст. 40: — Да случалось иногда, (вместо: — Да, случалось иногда.) — по 1944, 1944 С.
В главе «От автора» («По которой речке плыть…»):
ст. 51: «Мне — конец, войне — конец»; (вместо:
«Мне — конец, войне — конец») — по К, 1946 СП, 1970.
В главе «Дед и баба»:
ст. 72: Дай еще! Добавь! Прогрей! (вместо: Дай еще! Добавь! Погрей!) — по КП, Я, 1946 СП, 1970;
ст. 140: — Жители, ребята!., (вместо: — Жители, ребята?..) — по КП, К, 1946 СП, где бессмысленная в данном контексте вопросительная интонация не предусматривалась.
По тому же изданию 1971 г. печатается статья А. Твардовского «Как был написан «Василий Теркин». (Ответ читателям)».
Из 5-го тома Собрания сочинений А. Твардовского извлечен отрывок «С Карельского перешейка»196 — запись Твардовского, датированная 20 апреля 1940 г., важная для характеристики творческой истории «Василия Теркина» и существенно дополняющая в этом отношении статью Твардовского «Как был написан «Василий Теркин»: при работе над нею, как писал сам автор, он «почему-то не добрался» до этой записи. Впервые этот текст опубликован в журнале «Новый мир» (1969, № 2, стр. 134-135).
В разделе «Другие редакции и варианты» представлена сводка вариантов по всем источникам, печатным и рукописным, в порядке следования глав основного текста. В сводку включены наиболее значительные варианты, и только тех авторизованных публикаций, которые вышли до стабилизации текста в 1946 г. После этого учитывается только издание 1970 г. (издательства «Советский писатель»), выходившее к шестидесятилетию автора, заново им просмотренное и содержащее некоторые разночтения. Издания, выходившие между 1946 и 1970 гг., не имеют существенных переработок текста, а нередко осуществлялись на основе текстов, переработанных уже к тому времени самим автором.
Исключенные из окончательного текста главы («Рассказ партизана» и др.) печатаются на тех местах, где в свое время предполагалось их помещение. Так же размещаются и рукописные наброски, не включавшиеся в текст и известные только по записи в рабочей тетради. Это:
1) «предпоследняя» (по определению самого Твардовского) глава о встрече Теркина на железнодорожном разъезде с приглянувшейся ему девушкой;
2) стихотворное изложение письма Теркина, очевидно, к этой девушке;
3) наброски главы «Кто воюет на войне».
В разделе «Дополнения» печатается статья А. Твардовского «Как был написан «Василий Теркин». (Ответ читателям)». Эта статья срастается с самой поэмой, становится ее необходимым спутником. Статья создана Твардовским в 1951 г. (первая публикация — «Новый мир», 1951, № 11, стр. 204-228) — в ответ на пожелания многих читателей «продолжать» стихотворное повествование о Василии Теркине уже в мирных условиях.
Уже в главке «От автора», заканчивавшей когда-то вторую часть поэмы, заключался «уклончивый» ответ Твардовского на подобные требования читателей и в сущности содержалась основная мысль созданной позднее статьи.
Интересно отметить, что Пушкину тоже некоторые читатели советовали «дописать» «Евгения Онегина», и он отвечал на это стихами, черновые наброски которых (1835) сохранились:
Вы за «Онегина» советуете, други,
Опять приняться мне в осенние досуги.
Вы говорите мне: он жив и не женат.
Итак, еще роман не кончен — это клад:
Вставляй в просторную, вместительную раму
Картины новые…197
А. Т. Твардовский ответил своим читателям в этом же духе, с замечательным пониманием существа, природы, общественной функции и задач искусства.
