Борис Бухштаб - Поэты 1840–1850-х годов

Задеть мою амбицию
Я не позволю вам,
Я жалобу в полицию
На вас, сударь, подам,
Чтоб дерзкими манерами
Не смели обижать,
Не смели б офицерами,
Как пешками, играть.

Все эти обстоятельства
Подробно разберут;
За бранное ругательство
Вас спросят, как зовут!
Здесь старого и малого
Спросите обо мне,
Все знают Понукалова
По службе, по жене.

Такое обхождение,
Неуваженье лиц,
Выводит из терпения,
Выходит из границ.
Заметить вам приходится,
Что этак, черт возьми,
Бесчинствовать не водится
С чиновными людьми.

Хоть смирен по природе я,
Но не шутите мной:
Я — ваше благородие,
А вы-то кто такой?
Вы просто так ершитеся,
Что взбесит хоть кого;
Отстаньте, отвяжитеся…
И больше ничего!

Трем переводчикам «Гамлет» не удался…
               Чтобы поправить зло такое,
               Четвертый за него взялся, —
                         И вышло хуже — втрое!
Одно из двух: «Гамлет» едва ль переводим,
       Иль только на Руси ему невзгода…
       Зато уж переводчикам плохим
У нас решительно не будет перевода!

Во мне нет никакого смысла,
Хоть просто от стыда сгори!
То смотришь — тесто перекисло,
То подгорели сухари;
То ситники не допекутся,
То булки испеку — хоть брось;
И крендели не удаются,
И всё не так, всё вкривь да вкось!
Любовь — мучительная штука
И булочнику не с руки!
Уму и сердцу просто мука
И только перевод муки!

Жена, действительно, как древо
Познания добра и зла.
Посмотришь справа, взглянешь слева,
Так браки — чудные дела!
Один с женою попадает
В большие люди и чины,
Другой, напротив, пропадает
По милости своей жены.
На незаконном основаньи
Домишко выстроит иной.
Есть под рукою оправданье:
«Где взял ты деньги?» — «За женой!»
Тому франтиха попадется,
За знатью тянется в струну;
А там, как справка наведется,
Притянут мужа за жену!
Жена глупа — тоску наводит,
Умна — так мужа проведет,
Красива — так друзей находит,
А муж в отставку попадет.
Короче, мудрено решиться.
Женитьба хитрая статья.
И без жены — жить не годится,
И с нею часто нет житья.

Могу сказать, я точно мейстер,
А не простой мастеровой.
Каков Иван Иваныч Клейстер,
Нигде не сыщется другой.
Васильский остров очень знает
Меня по честности своей.
Сам частный пристав забирает
Здесь булки, хлеб и сухарей.
В субботу, встретимшись со мною,
Он, этак сделамши, сказал:
(прикладывает руку ко лбу)
«Гут морген!» — и меня рукою
Он по плече потрепетал!

Жизнь холостая мне очень наскучила!
               Как одному не скучать?
Целый день дома, засядешь, как чучело,
               Не с кем и слова сказать!

Нет никакого тебе утешения;
               Вот хоть хозяйство возьмешь:
Тут беспорядок, а там упущение,
               Точно в казармах живешь.

Кроме домашних хлопот и опрятности,
               Даже по службе самой
Сколько различных обид, неприятности
               Встретит наш брат холостой!

Как ни работает, как ни старается,
               Всё замечать не хотят;
В наших способностях всяк сомневается:
               Он, говорят, не женат!

Если ж красавицей женкой, как следует,
               Кто заведется из нас,
Смотришь, начальник ласкает, обедает,
               Там и прибавка тотчас!

Дети пошли, покумишься с директором,
               Тут уж грешно отказать;
Будет вторым их отцом и протектором —
               Это не шутка сказать!

Там и пошел! Через два или три года
               Всех перегонишь друзей…
Да, быть женатым — огромная выгода…
               Надо жениться скорей!..

Новую школу ума и словесности
               Мы на Руси завели;
В этой-то школе дойти до известности
               Многим уж мы помогли.
Тут не ученость нужна, а призвание,
               Сила и воля души;
Если признал кто в себе дарование,
               Просто — садись и пиши!
В плоскостях наших значенье глубокое;
               Жизнь, как рассмотришь вблизи,
В низком отыщется дивно высокое,
               Золото видно в грязи!
Надо раскапывать тайны семейные,
               Чашу где горькую пьют;
Сколько трактиры, харчевни, питейные
               Пищи поэту дадут!
Там-то отыщешь Руси молодечество,
               Там-то все думают вслух,
Там первообраз всего человечества,
               Там-то народный наш дух!
Мы, мы натуры прямые поборники,
               Гении задних дворов!
Наши герои: бродяги да дворники,
               Чернь Петербургских углов!
Здесь мы реформу начнем социальную
               Новым ученьем своим;
В школу гуманно-ультра-натуральную
               Ваш пансион обратим!

Надоела дача эта!
Просто хоть сойти с ума!
Вместо красного-то лета
Здесь зеленая зима!

Холод, сырость, непогода;
С потолков течет струей…
Плачут деньги и природа,
А жильцы — хоть волком вой!

От дождя здесь всё размыто!..
Каждый божий день с утра
То гвоздит как через сито,
То польет как из ведра…

Поневоле как в берлоге
Здесь засядет всяк из нас:
Сделай шаг — промочишь ноги,
Высунь нос — насмо́рк тотчас!

В щели, в двери и в окошки
Ветер ходит тут и там…
Мухи, комары и мошки
Спать мешают по ночам!..

Днем, как на смех, спозаранки —
Все бродяги набегут;
Скрыпки, трубы и шарманки
Так вот уши и дерут!

Гонишь их — они сильнее
Дуют, что ни говори…
Бросишь гривенник скорее,
Только черт вас побери!

Чуть немножко потеплее,
Выйдь — и встретятся с тобой:
Этот с пластырем на шее,
Тот с подвязанной щекой.

У того надуло в уши,
У другого зуб болит,
Этот с флюсом, тот в коклюши,
Тот сипит, другой хрипит…

Точно все из лазарета
Вырвались от лекарей…
Это северное лето,
Это — дача у людей!!

Ну вот, «Весельчака» прочел я первый нумер —
Однако ж со смеху никто из нас не умер…
В насмешку на́звали журнал «Весельчаком» —
И кажется, что нас, подписчиков, дурачат:
Плюшару весело с Брамбеусом вдвоем,
Нам вовсе не смешно, а деньги наши плачут!