Валерий Брюсов - В такие дни
Двоих, нас метил свет звезды.
Она сгибалась; вечер бросил
Ей детскость на наклоны плеч;
Следил я дрожь их, волю весел
Не смея в мертвой влаге влечь.
Я знал, чей образ ночью этой
Ей бросил «розу на кровать»…
Той тенью, летним днем прогретой,
Как давним сном, дышу опять —
В твоих глазах, неверно-серых,
В изгибе вскрытых узких губ,
В твоих стихах, в твоих размерах,
Чей ритм, — с уступа на уступ.
21 июля 1920
К А —
Шаги судьбы по камням мира, свисты
Стрел Эроса, соль моря — любишь ты.
Я — этой ночью звезд расцвет лучистый,
Тишь этих узких улиц, этот мглистый
Бред темноты.
Ты в каждом знаке — ищешь символ сути,
Ведешь мечту сквозь тени к вечным снам.—
Мне все сказалось, в играх лунной ртути;
За смысл миров, — того, что есть в минуте,
Я не отдам.
В отвесах стен ты знаешь облик Рима,
В полетах ветра дум нездешних струй.—
Я жадно в стих ловлю лишь то, что зримо:
Миг, сладкий миг, как сон бегущий мимо,—
Твой поцелуй.
1920
ПОСВЯЩЕНИЕ
Ты, предстоящая, с кем выбор мой!
Стань смело здесь, где робок посвященный,
По власти, мне таинственно врученной,
Твое чело вяжу двойной тесьмой;
В кольцо с змеями, знак инвеституры,
Твой тонкий палец заключаю; меч
Тебе влагаю в руку; нежность плеч
Скрываю в плащ, что соткали лемуры.
Пред алтарем склонись, облачена:
Те две тесьмы — сиянье диадемы;
Ей тайно венчаны, поэты, все мы,
Вскрывает путь в огонь веков она.
Те змеи, — символ мудрости предельной,
Они все миги жгуче в нас язвят,
Но их губительно-целящий яд
Из смерти душу возвращает цельной.
Тот меч — как знаменье, что жизнь тебе
Прорежет сердца остро в глубоко,
Что станешь ты победно одинока,
Но не уступишь ни на шаг судьбе.
Тот плащ, тебе сокрывший зыбко плечи,
Сны отрешает от страстей людских;
Отныне ты — лишь призрак для других,
И для тебя — лишь призрак дни и встречи.
Ты в оный мир вознесена, где нет
Ни слов лукавых, ни черты случайной,
И се — я, тавматург, пред новой тайной,
Клоню колена пред тобой, Поэт!
30— 31 августа 1920
А ЗДЕСЬ, В УМЕ…
В ПЕРВЫЙ РАЗ
Было? Не знаю. Мальстрёмом крутящим
Дни все, что было, сметают на дно.
Зельем пьянящим, дышу настоящим,
Заревом зорь мир застлало оно.
Прошлое сброшу, пустую одежду;
Годы — что полки прочитанных книг!
Я это — ты, ныне вскинутый, между
«Было» и «будет» зажегшийся миг.
В первый раз поле весной опьянело,
В первый раз город венчала зима,
В первый раз, в храмине туч, сине-белой
Молнией взрезана плотная тьма!
В первый раз, в первый — губ нежная влажность
Губы мне жмет, я ловлю в первый раз
Грудь на груди вздохов страстных протяжность,
Жуть, счастье, муку закинутых глаз.
В первый раз мысль, в жгучей зоркости, верит
Зовам толпы, с буйством жизни слита:
Строить, крушить, в битву ринуться! Перед
Целью веков ниц простерта мечта.
Грозы! Любовь! Революция! — С новой
Волей влекусь в ваш глухой водомет,
Вас в первый раз в песнях славить готовый!
Прошлого — нет! День встающий — зовет!
23 ноября 1920
ВО МНЕ
Воспоминанья стран, — вопль водопадов,
Взлет в море волн, альпийских трещин жуть,
Зной над Помпеями, Парижа адов
Котел, за степь гремящей тройки путь.
Все, — и провал в палящие полотна
Да Винчи, мраморный вздох Афродит,
Разливы книг с их глубиной болотной,
Дум молнии, цифр гибельный гранит.
Все, — Город Вод, с блистаньем орихалка,
С нагой Иштар, где смерть, в подземный плен,
В мечты Геракла, где Омфалы прялка,
За Одиссеем в знойный зов сирен.
Вас, также вас, — костры ночей изжитых,
Двоим один, слов не обретший, бред,
Губ хрипло слипших, рук несыто слитых,
Дорог сквозь тайны радиевый след.
Вас, вас еще, — часы трудов державных,
Восторг стихов, вдаль вскинутые сны,
Вас, миги зоркостей, слепых и явных,
Горн революций, пестрый плащ войны.
Все, все во мне, круги живых вселенных,
Преображенных, вновь зажженных мной,
Корабль сокровищ, от мостов мгновенных
Влекомый в вечность роковой волной.
17 сентября 1920
БУДЬ МРАМОРОМ
Ты говоришь: ограда меди ратной…
АдалисБудь мрамором, будь медью ратной,
Но воском, мягким воском будь!
Тепло судьбы благоприятной
Всем существом умей вдохнуть!
Так! не сгорая и не тая,
Преображай знакомый лик,
Предельный призрак выдвигая,
Как свой властительный двойник!
Захвачен вихрем ярко-юным,
Что в прах свергает алтари,
Гори восторженным трибуном,
Зов бури вольно повтори!
Меж «юношей безумных», вкован
В живую цепь, к звену звено,
Славь, с неустанностью взволнован,
Беспечность, песни и вино!
В сонм тайный мудрецами принят,
Как древле Пирр в совет царей,
Все, что исчезло, все, что минет,
Суди всех глубже, всех мудрей!
А в поздний час, на ложе зыбком,
В пыланье рук включен, как в сеть,—
Улыбкой дарственной — улыбкам,
Мечте — мечтой любви ответь!
Являй смелей, являй победней
Свою стообразную суть,
Но где-то, в глубине последней,
Будь мрамором в медью будь!
4 сентября 1920
ДЕНЬ
Еще раз умер, утром вновь воскрес;
Бред ночи отошел, забыт, отброшен.
Под серым сводом свисших вниз небес,
Меж тусклых стен, мир ярок и роскошен!
Вновь бросься в день, в целящих водоем,
Скользи в струях, глядись в стекле глубоком,
Чтоб иглы жизни тело жгли огнем,
Чтоб вихрь событий в уши пел потоком!
Хватай зубами каждый быстрый миг,
Его вбирай всей глубью дум, всей волей!
Все в пламя обрати: восторг, скорбь, вскрик,
Есть нега молний в жале жгучей боли!
Час рассеки на сотню тысяч миль,
Свой путь свершай от света к свету в безднах,
Весь неизмерный круг замкнув, не ты ль
Очнешься вновь, живым, в провалах звездных?
Борьбой насытясь, выпей яд любви,
Кинь в сушь сознаний факел дневной песни,
Победы блеск, стыд смеха изживи,—
Умри во мгле и с солнцем вновь воскресни!
24 августа 1920
В СМЕРТЬ
B смерть, в вечный гром, в горящий вихрь, быть может,
Быть может, в темь, в провал, в ничто — все я!
Вот эти скрепы рук червь алчно сгложет,
Пять строк историка — смысл бытия.
А здесь, в уме, разбега дум свистящих,
Колеса, поршни, рычаги машин,
Тигр с тигром, с змеем змей в деканских чащах,
Злой глаз ихтиозавров из глубин.
Здесь дни, где слеп от солнц желаний рдяных,
Ночи, где жив костром сплетенных рук,
Плыть по безумью, челн меж скал в туманах,
Целить в врага сквозь серп колючих юкк!
Всход в башни книг по лестницам спиральным,
Срыв вниз в котел шипящих городов;
Вдохнув их бред, зажечь мечом сигнальным
На самой круче века оклик строф.
И все, все — труп, тук цепким повиликам,
Соблазн стихов — влюбленным двум, чтоб влечь
В столетьях чуждых, чьих-то, с лживым вскриком,
В позор объятий иль под мрачный меч!
5—6 сентября 1920
ПРЕДЕЛЫ
Пределы? нет их!
Цель — бесконечность!
Из песен петых —
Звездная млечность.
Там дальше — туманность
Ориона иль Лиры…
Отточенных слов чеканность,
Лезвием секиры.
Канат корабля отруби!
Новых норманнов наезды!
Мелкие отруби,
Рассыплются звезды.
Земля? — зелененький мяч!
Луна? — нет совсем!
Человеческий плач
В пространствах нем.
Вне изведанных стран дыши
Потоком твердым эфира!
Прощайте, милые ландыши,
Орион и Лира!
25 августа 1920
ОДНО ЛИШЬ
Я ль не искал под бурей гибели,
Бросая киль в разрез волны,
Когда, гудя, все ветры зыбили
Вкруг черный омут глубины?
Не я ль, смеясь над жизнью старящей,
Хранил всех юных сил разбег,
Когда сребрил виски товарищей,
Губя их пыл, предсмертный снег?
Ax, много в прошлом, листья спадшие,
Друзей, любовниц, книг и снов!
Но вновь в пути мне братья младшие
Плели венки живых цветов.
За кругом круг сменив видения,
Я к новым далям страсть донес,
