KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Поэзия, Драматургия » Поэзия » Уильям Йейтс - Переводы из Уильяма Йейтса( Григорий Кружков) Великое колесо возвращений

Уильям Йейтс - Переводы из Уильяма Йейтса( Григорий Кружков) Великое колесо возвращений

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Уильям Йейтс, "Переводы из Уильяма Йейтса( Григорий Кружков) Великое колесо возвращений" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Какую выспреннюю блажь

Внушает темный голос ваш!

Как жалки наши Нэн иль Кэт

Пред теми, чьих страданий след

Остался в сагах древних лет

И в ропоте твоем, тростник!

Хоть все постигший лишь постиг,

Что, как судьба нас ни балуй,

Смех детский, женский поцелуй –

Увы! – дар жизни в этом весь.

Так сколь же непомерна спесь

В том тростнике среди болот,

Где дважды в день проходит скот,

И в птичьих маленьких телах,

Что ветер треплет в небесах!

Старик сказал: "Я с юга мчусь,

Поведать Байле тороплюсь,

Как покидала край отцов

Айллин, и много удальцов

Толпилось тут: и стар и млад

Ее отговорить хотят;

Досадно, что такой красе

Не жить меж них,- и ропщут все,

Упорство девушки виня.

И, наконец, ее коня

Какой-то старец удержал:

"Ты не поедешь!" – он сказал.-

Средь соплеменников твоих

Тебе отыщется жених.

Нашелся юноша такой,

Что, завладев ее рукой,

Взмолился: "Выбери из нас,

О госпожа!" И в этот час

Среди разгневанной толпы,

Когда на все ее мольбы

Не отозвался ни один,

Упала, умерла Айллин.

Сердца у любящих слабы

Перед ударами судьбы;

Бросает их то в жар, то в лед,

Воображенье наперед

Им верить худшему велит.

Злой вестью Байле был убит.

И вот на свежих ветках он

К большому дому отнесен,

Где, неподвижен и суров,

У бронзовых дверных столбов

Пес Уладов тогда сидел;

Главу понуря, он скорбел

О милой дочери певца

И о герое, до конца

Ей верном. Минули года,

Но в день предательства всегда

Об их судьбе он слезы лил.

И хоть Медоречивый был

Под грудой камня погребен

Перед глазами Пса,- но он

Уж не нашел для Байле слез,

Лишь камень к насыпи принес.

Для косной памяти людской

Обычай издавна такой:

Что с глаз долой, из сердца вон.

Но ветра одинокий стон,

Но у реки седой тростник,

Но с клювом загнутым кулик

О Дейрдре помнят до сих пор;

Мы слышим ропот и укор,

Когда вдоль зарослей озер

Гуляем вместе с Кэт иль Нэн.

Каких нам жаждать перемен?

Ведь, как и Байле, мы уйдем

Одним протоптанным путем.

Но им – им Дейрдре все жива,

Прекрасна и всегда права –

Ах, сердце знает, как права!

А тощий лгун – чудной старик –

В плащ завернувшись, в тот же миг

Умчался к месту, где Айллин

Средь пестрых ехала равнин

С толпой служанок, юных дев:

Они, под солнцем разомлев,

Мечтали сонно о руках,

Что брачной ночью им впотьмах

Распустят платье на груди;

Ступали барды впереди

Так важно, словно арфы звук

Способен исцелить недуг

Любви и поселить покой

В сердцах людей – бог весть какой –

Где правит страх, как господин.

Старик вскричал: "Еще один

Покинул хлад и зной земли;

Его в Муртемне погребли.

И там, на камне гробовом,

Священным Огама письмом,

Что память пращуров хранит,

Начертано: Тут Байле спит

Из рода Рури. Так давно

Богами было решено,

Что ложа брачного не знать

Айллин и Байле,- но летать,

Любиться и летать, где пчел

Гудящий луг – Цветущий Дол.

И потому ничтожна весть,

Что я спешил сюда принесть".

Умолк – и видя, что она

Упала, насмерть сражена,

Смеясь, умчался злобный плут

К холму, что пастухи зовут

Горой Лигина, ибо встарь

Оттуда некий бог иль царь

Законами снабдил народ,

Вещая с облачных высот.

Все выше шел он, все скорей.

Темнело. Пара лебедей,

Соединенных золотой

Цепочкой, с нежной воркотней

Спустились на зеленый склон.

А он стоял, преображен,-

Румяный, статный, молодой:

Крыла парили за спиной,

Качалась арфа на ремне,

Чьи струны Этайн в тишине

Сплела, Мидирова жена,

Любви безумием пьяна.

Как передать блаженство их?

Две рыбки, в бликах золотых

Скользящие на дне речном;

Или две мыши на одном

Снопу, забытом на гумне;

Две птицы в яркой вышине,

Что с дымкой утренней слились;

Иль веки глаз, глядящих ввысь

И щурящихся на свету;

Две ветви яблони в цвету,

Чьи тени обнялись в траве;

Иль ставен половинки две;

Иль две струны, единый звук

Издавшие во воле рук

Арфиста, мудрого певца;

Так! – ибо счастье без конца

Сердца влюбленных обрели,

Уйдя от горестей земли.

Для них завеса тайн снята,

Им настежь – Финдрии врата,

И Фалии, и Гурии,

И легендарной Мурии;

Меж исполинских королей

Идут, чей древний мавзолей

Разграблен тыщи лет назад,

И там, где средь руин стоят

Колоссов грозных сторожа,

Они целуются дрожа.

Для них в бессмертном нет чудес:

Где в волнах край земли исчез,

Их путь лежит над бездной вод –

Туда, где звездный хоровод

Ведет в волшебный сад планет,

Где каждый плод, как самоцвет,

Играет,- и лучи длинны

От яблок солнца и луны.

Поведать ли еще? Их пир –

Покой и первозданный мир.

Их средь ночного забытья

Несет стеклянная ладья

В простор небесный без границ;

И стаи Энгусовых птиц,

Кругами рея над кормой,

Взвивают кудри их порой

И над влюбленными струят

Поток блуждающих прохлад.

И пишут: стройный тис нашли,

Где тело Байле погребли;

А где Айллин зарыли прах,

Вся в белых, нежных лепестках

Дикарка-яблоня взросла.

И лишь потом, когда прошла

Пора раздоров и войны,

В которой были сражены

Храбрейшие мужи страны,

И бой у брода былью стал,

Бард на дощечках записал,

В которых намертво срослись,

Обнявшись, яблоня и тис,

Все саги о любви, что знал.

Пусть птицы и тростник всю ночь

Певца оплакивает дочь;

Любимейшая, что мне в ней!

Ты и прекрасней, и мудрей,

Ты выше сердцем, чем она,-

Хоть и не так закалена

Гоненьем, странствием, бедой;

Но птицы и тростник седой

Пускай забудут тех, других

Влюбленных – тщетно молодых,

Что в лоно горькое земли

Неутоленными легли.


"В СЕМИ ЛЕСАХ" (1904)


НЕ ОТДАВАЙ ЛЮБВИ ВСЕГО СЕБЯ


Не отдавай любви всего себя;

Тот, кто всю душу дарит ей, любя,

Неинтересен женщине – ведь он

Уже разгадан и определен.

Любовь занянчить – значит умертвить;

Ее очарованье, может быть,

В том, что непрочно это волшебство.

О, никогда не отдавай всего!

Запомни, легче птичьего пера

Сердца любимых, страсть для них игра.

В игре такой беспомощно нелеп,

Кто от любви своей и глух, и слеп.

Поверь тому, что ведает финал:

Он все вложил в игру – и проиграл.


ПРОКЛЯТИЕ АДАМА


В тот вечер мы втроем сидели в зале

И о стихах негромко рассуждали,

Следя, как дотлевал последний луч.

"Строку, – заметил я, – хоть месяц мучь,

Но если нет в ней вспышки озаренья,

Бессмысленны корпенье и терпенье.

Уж лучше на коленях пол скоблить

На кухне иль кайлом каменья бить

В палящий зной, чем сладостные звуки

Мирить и сочетать. Нет худшей муки,

Чем этот труд, что баловством слывет

На фоне плотско-умственных забот

Толпы – или, как говорят аскеты,

В миру". – И замолчал.


В ответ на это

Твоя подруга (многих сокрушит

Ее лица наивно-кроткий вид

И голос вкрадчивый) мне отвечала:

"Нам, женщинам, известно изначала,

Хоть это в школе не преподают, -

Что красота есть каждодневный труд".

"Да, – согласился я, – клянусь Адамом,

Прекрасное нам не дается даром;

Как ни вздыхай усердный ученик,

Как ни листай страницы пыльных книг,

Выкапывая в них любви примеры -

Былых веков высокие химеры,

Но если сам влюблен – какой в них толк?".

Любви коснувшись, разговор умолк.

День умирал, как угольки в камине;

Лишь в небесах, в зеленоватой сини,

Дрожала утомленная луна,

Как раковина хрупкая, бледна,

Источенная времени волнами.

И я подумал (это между нами),

Что я тебя любил, и ты была

Еще прекрасней, чем моя хвала;

Но годы протекли – и что осталось?

Луны ущербной бледная усталость.


БЛАЖЕННЫЙ ВЕРТОГРАД


(Скача верхом на деревянной скамейке)

Любой бы фермер зарыдал,

Облив слезами грудь,

Когда б узрел блаженный край,

Куда мы держим путь.

Там реки полны эля,

Там лето – круглый год,

Там пляшут королевы,

Чьи взоры – синий лед,

И музыканты пляшут,

Играя на ходу,

Под золотой листвою

В серебряном саду.

Но рыжий лис протявкал:

"Не стоит гнать коня".

Тянуло солнце за узду,

И месяц вел меня,

Но рыжий лис протявкал:

"Потише, удалец!

Страна, куда ты скачешь,-

Отрава для сердец".

Когда там жажда битвы

Найдет на королей,

Они снимают шлемы

С серебряных ветвей;

Но каждый, кто упал, восстал,

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*