Уильям Йейтс - Пьесы (сборник)
ЮНОША.
Отныне рядом будем мы стоять.
Порукой мой браслет.
КУХУЛИН.
Ты погоди,
Сражусь я первым, ведь старше я тебя.
(Расстилает плащ.)
Давным-давно в Подводном королевстве
Плащ ткали девять королев усердно
И вышивкою украшали долго.
Отец меня убил бы в поединке,
Как я убил бы сына, будь здесь мой сын
И я бы с ним сразился. Река бурлит
В истоке, но скудеет жар с годами.
КОНХОБАР (громко).
Довольно. Этой дружбе не бывать.
Уже забыл о клятве, Кухулин?
Он не уйдет непобежденным. Я…
КУХУЛИН.
По-твоему не быть.
КОНХОБАР.
Ты мне перечишь?
КУХУЛИН (хватает Конхобара).
Король Верховный, не играй с мечом!
КОНХОБАР.
Ты околдован. Потерял рассудок.
КОРОЛИ (кричат).
Он околдован!
ПЕРВЫЙ СТАРЫЙ КОРОЛЬ.
Потерял рассудок!
Ты, Кухулин, в чертах его увидел
Черты, которые любил когда-то,
И вдруг набросился на Конхобара!
КУХУЛИН.
Набросился на Конхобара я?
КОНХОБАР.
Под крышей тут устроилась колдунья.
КУХУЛИН.
Колдунья! Да, колдунья здесь летает.
(Обращается к Юноше.)
Зачем ты так? Заставил кто тебя?
Теперь идем! Скрестим свои мечи!
ЮНОША.
Нет… Ни при чем тут я.
КУХУЛИН.
Идем! Идем!
Юноша направляется к выходу, следом идет Кухулин. Короли идут за ними, громко шумя, так что разобрать можно лишь отдельные слова. Кричат: «Скорей, скорей!» – «Кто мешкает у двери?» – «Мы опоздаем!» – «Не начали еще?» – «Вам видно, бой еще не начался?» – и всё в таком же духе. Все кричат, заглушая друг друга. Остаются три Женщины.
ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА.
Я знаю! Знаю!
ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА.
А кричишь зачем?
ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА.
Бессмертные мне даровали знанье.
ТРЕТЬЯ ЖЕНЩИНА.
Когда и где?
ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА.
Сейчас на пепле в чаше.
ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА.
Пока ее держала ты в руках?
ТРЕТЬЯ ЖЕНЩИНА.
Скорей же говори!
ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА.
Весь дом в огне,
Сгорела крыша, почернели стены.
ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА.
Погибнет Кухулин.
ТРЕТЬЯ ЖЕНЩИНА.
О нет! О нет!
ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА.
Кто мог провидеть Кухулина смерть
В бою с юнцом безвестным?
ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА.
Жизнь проходит
Между слепцом и дураком. Конца ж
Никто – ни трус и ни герой – не знает.
ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА.
Увидим мы героя Кухулина смерть!
Первая Женщина и Третья подходят к двери и, плача, останавливаются на пороге.
ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА.
Оставим слезы здесь. Черед их будет,
Когда все кончится, тогда поплачем.
Женщины уходят. Дальше время от времени должен слышаться звон мечей. Входит Дурак, таща Слепца.
ДУРАК. Ты съел ее! Ты съел ее! И оставил мне одни кости!
Швыряет Слепца на пол рядом с троном.
СЛЕПЕЦ. Вот беда так беда! На мне живого места не осталось! Будто меня на части разорвали! Так-то ты платишь мне за мое добро.
ДУРАК. Ты все съел! А мне врал. Надо было сразу понять по тому, как лениво и сонно ты тащился. Теперь лежи тут до прихода королей. Все расскажу про тебя Конхобару и Кухулину и остальным королям.
СЛЕПЕЦ. Да что бы было с тобой, если бы не я, ведь у тебя совсем нет мозгов! Не заботься я о тебе, и ты ходил бы голодный да холодный.
ДУРАК. Ты заботишься обо мне? Да ты сидишь в сторонке, а меня гоняешь на опасные дела. Разве не меня погнал ты на скалу за яйцами чаек, а сам тем временем грел на солнышке свои слепые глаза? И потом один съел все хорошие яйца, а мне оставил то, что уже не яйца и еще не птицы. (Слепец пытается встать, но Дурак толкает его обратно.) Лежи смирно, пока я закрою дверь. Ну и расшумелись там. До того расшумелись, что я сам себя не слышу. (Закрывает дверь.) Почему бы им не помолчать? Почему бы им не помолчать? (Слепец пытается уползти) А! Хочешь удрать? (Идет за Слепцом и возвращает его на прежнее место.) Лежи тут! Лежи тут! Даже и не надейся удрать от меня! Лежи и жди, пока не придут короли. Я все им о тебе расскажу. Все расскажу. Как ты греешься у костра, который меня же заставляешь разжечь, да еще требуешь, чтобы я поддувал пламя. И как заставляешь меня лежать там, где дует ветер, когда дует ветер, и там, где идет дождь, когда идет дождь.
СЛЕПЕЦ. Послушай меня, славный Дурак. Вспомни, как я забочусь о тебе. Я ли не приводил тебя к жаркому очагу, где тебя ждал добрый прием? А ты бежал от него подальше, потому что любишь бродяжничать.
ДУРАК. В последний раз ты меня привел и ты же увел, потому что это ты залез в горшок, когда никто не смотрел. Тихо!
КУХУЛИН (буквально врывается в залу). Ни на земле, ни на небе нет такого колдовства, с которым я бы не справился.
ДУРАК. Кухулин, послушай. Я оставил его следить, как варится курица, а он съел ее. Съел всю курицу, хотя это я украл ее. Ничего мне не оставил, одни перья.
КУХУЛИН. Подай мне рог с элем!
СЛЕПЕЦ. Я оставил ему то, что он любит. Ты даже не представляешь, как наш Дурак любит украшать себя. И больше всего он любит перья.
ДУРАК. Кости и перья – вот все, что мне досталось. Одни перья, а ведь это я украл ее.
КУХУЛИН. Подай мне рог. Не хватало еще ваших препирательств! (Пьет.) Так что же вы не поделили? Выкладывайте!
СЛЕПЕЦ. Что бы сталось с ним без меня? Разве не мне приходится обо всем думать. И о том думать, где бы достать еду для обоих. А когда, кажется, еда есть, то в полнолуние или в прилив с него глаз спускать нельзя, ведь он или кролика в силках оставит, пока тот не зачервивеет, или форель упустит обратно в реку.
В то время, как Слепец говорит, Дурак начинает петь.
ДУРАК (поет).
Был ты желудем на дубе,
Юный был орёл я;
Ты теперь бревно на срубе,
Все еще орёл я.
СЛЕПЕЦ. Вы только послушайте его. А ведь мне приходится слушать такое и днем и ночью.
Дурак втыкает перья себе в волосы. Кухулин берет со скамейки, на которой сидит Дурак, перья, вытаскивает перья из волос Дурака и вытирает ими кровь со своего меча.
ДУРАК. Он взял мои перья и вытер ими меч. Вытер кровь на мече.
КУХУЛИН (идет к задней двери и выбрасывает перья). Они стоят возле него. Им не разбудить его, несмотря на все его колдовство.
СЛЕПЕЦ. Он говорит о герое, которого убил. О том самом, что прибыл из страны Айфе.
КУХУЛИН. Он думал спасти себя колдовством.
ДУРАК. А Слепец сказал, будто он убьет тебя, ведь он для этого прибыл из страны Айфе. Слепой Человек сказал, что его там обучили всем хитростям. Но я-то знал, что ты победишь его.
КУХУЛИН (обращается к Слепцу). Тебе он был знаком?
СЛЕПЕЦ. Я видел его, когда еще не ослеп, в стране Айфе.
КУХУЛИН. Ты был в стране Айфе?
СЛЕПЕЦ. Я видел там его и его мать.
КУХУЛИН. Он хотел назвать ее перед смертью.
СЛЕПЕЦ. Он – сын королевы.
КУХУЛИН. Какой королевы? (Хватает Слепца, который к этому времени уже сидит на скамейке) Королевы Скатах? Там было много королев. Ведь там правили только королевы.
СЛЕПЕЦ. Нет, не Скатах.
КУХУЛИН. Королевы Уатах? Да? Отвечай же! Отвечай!
СЛЕПЕЦ. Не могу, ты чуть не задушил меня. (Кухулин отпускает его) Не помню я. Боюсь соврать. Но она была королевой, это точно.
ДУРАК. А мне он сказал сегодня, что тот юноша – сын Айфе.
КУХУЛИН. Айфе? Нет! Нет! Когда я жил там, у нее не было сына.
ДУРАК. Слепец сказал, что она растила его как сына.
КУХУЛИН. Лучше бы он был сыном другой женщины. А кто его отец? Воин из Албы? Горячая была женщина – гордая, белая, горячая женщина.
СЛЕПЕЦ. Никто не знал его отца.
КУХУЛИН. Никто не знал! Неужели и ты не знал, ведь ты любишь подслушивать у дверей?
СЛЕПЕЦ. Нет, нет. Я ничего не знаю.
ДУРАК. А как-то раз он сказал, будто слышал, как Айфе похвалялась, будто у нее был лишь один возлюбленный и он единственный одолел ее в сражении.
Пауза.СЛЕПЕЦ. Дурак, не ты ли дрожишь? Скамейка трясется. Почему ты дрожишь? Неужели Кухулин убьет нас? Кухулин, это не я сказал тебе о сыне!
ДУРАК. Кухулин дрожит. Кухулин трясет скамейку.
СЛЕПЕЦ. Он убил своего сына.
КУХУЛИН.
Колдуют ведьмы, на ветрах летая.
Вы где? Вы где? Мой меч, разгоним их!
Да нет, добры ко мне колдуньи были;
Им любо пламя вдруг раздуть из пепла,
Но если вдруг войну раздуть решили,
То будет славная война героев,
Но не такая ж. Войны их всегда
К напевам гордым арфы пробуждают.
Кто виноват? Боитесь? Говорите!
Я защитить вас ото всех сумею
И щедро награжу. То Дабтах-Майский Жук?
Мой старый враг? Да нет, он с Медб сейчас.
Иль Лаэгер? Вы почему молчите?
А это что за дом? (Пауза.) Я вспомнил всё.
Подходит к трону Конхобара и ударяет по нему мечом, как если бы на нем сидел Конхобар.
