Роберт Бернс - Стихотворения Поэмы Шотландские баллады

Цыгане к замку подошли,
Запели под каштаном,
И леди Кэссилис была
В восторге несказанном.

Ей растопили сердца лед
Волшебники-цыгане,
И уронила шелк она,
Иглу и вышиванье.

Она сбежала в сад — туда,
Где звякали гитары,
Цыгане встретили ее
И в ход пустили чары.

Она дала им добрый хлеб
И пиво цвета меди,
А Джонни Фаа получил
Кольцо с руки миледи.

«Пойдешь со мной, мой мед, мой свет,
Под небо голубое?
Клянусь ножом моим, твой лорд
Не будет впредь с тобою!»

«Снимите, слуги, шаль с меня
И дайте плащ попроще,
Я с Джонни Фаа ухожу
В леса, поля и рощи!»

Игрушки-туфли с ног сняла
И с Джонни смуглокожим
Она пошла в далекий путь
Сквозь вереск, бездорожьем.

«Я с Джонни обойду весь свет
И вовсе не устану,
Я одолею все моря,

Они бродили день-деньской,
Они прошли немало,
Пока не стали на ночлег —
Но как она устала!

«Ах, ложе лорда моего
Сияло белизною,
А ныне я в траве лежу
И ворон надо мною».

«Попридержи язык, мой свет,
Молчи — клянусь луною,
Твой муженек, твой гордый лорд
Не будет впредь с тобою!»

Они бродили там и тут,
И низко, и высоко,
Пока не подошли к ручью,
Заросшему осокой.

«А ну, пригнись, мой мед, мой свет,
Пригнись-ка, моя радость,
Ты будешь лошадью моей,
А я верхом усядусь!»

«Я тут скакала, и мой муж
Хвалил мою отвагу,
И вот теперь тащу я вброд
Безвестного бродягу…»

…Лорд Кэссилис пришел домой,
Спросил он о супруге.
«Она с цыганами ушла»,—
Так отвечали слуги.

«Гнедой мой конь не слишком скор —
Седлайте вороного.
Клянусь не пить, не есть, пока
Не буду с леди снова!»

Скакал он там, скакал он тут
На вороном проворном,
Пока не встретил у ручья
Жену с цыганом черным.

«О, как на ложе пуховом
Нам было сладко вместе!
Зачем ты с шайкой этой здесь
В унылом, диком месте?!

Вернись, мой мед, вернись, мой свет,
На вора не надейся,
Вернись — и спрячу я тебя
От злого чародейства!»

«О нет! Сварила пиво я,
Волшебное, хмельное,
Его я выпью — а тебе
Вовек не быть со мною.

И я клянусь, что с детства я —
Сама себе хозяйка,
Никто не властен надо мной —
Ни ты, ни эта шайка!..»
…………………………………..

Пятнадцать молодых цыган,
Красивых, смуглолицых,
Свой век окончили в петле
Из-за одной блудницы.

Этот вечер ясным и теплым был —
Мэй доила коров своих.
А мимо скакали дворяне гурьбой,
И было с дюжину их.

И сказал один из всадников ей:
— Не покажешь ли путь попрямей?
— А если случится беда, что тогда?—
Спросила красавица Мэй.

И стояла туманная теплая ночь,
Когда в дом вернулась она.
— Где была ты, моя дорогая дочь,
И, сдается мне, не одна?

— О родитель, напал на овечку лис;
Он из знатных господ, говорят.
Он приподнял шляпу, со мной говоря,
И настойчив был его взгляд.

И покуда шесть месяцев шли и прошли,
А потом еще три подряд,
Беспокоилась Мэй и хмурилась Мэй,
Вспоминая сверкающий взгляд.

— О, горе отцовскому пастуху!
Гореть ему, видно, в аду!
Далеко от дома построил он хлев
И подстроил мою беду!

Снова вечер ясный и теплый был —
Мэй доила коров своих.
И мимо скакали дворяне гурьбой,
И было с дюжину их.

И один коня придержал и сказал:
— От кого твой младенчик, Мэй? —
И Мэй, покраснев, отвечала ему:
— От отца тебя познатней!

— О, язык придержи, красавица Мэй,
Или ложью ответ назову!
Или речь заведу про туманную ночь,
Когда был я с тобою в хлеву!

И спрыгнул с белого он коня,
И привел ее в замок свой.
— Пусть родитель твой загоняет коров,—
Ты отныне будешь со мной!

Владетель я замка и тучных нив
Пятидесяти и пяти,
Я красавицу ввел под наследный кров,
И прекрасней ее не найти!

О, горе! Как берега круты!
О, горе! Сильна и темна река!
О, горе, горе, у самой воды
Шла я с любимым в руке рука.

Стоял у откоса огромный дуб,
И мне казалось — он нерушим.
Но надломился и рухнул ствол,—
И я расстаюсь с любимым моим.

О, горе, горе! Любовь сладка,
Но только в начале, а потом
Инеем делается роса,
Иней становится белым льдом.

К чему мне гребень и кружева?
Сердце мое холоднее льда:
Уходит возлюбленный от меня
И уверяет, что навсегда.

И будет камень постелью мне,
Пологом — белая пелена,
И напоит меня чистый ключ.
Я навсегда осталась одна.

Когда ты примчишься, осенний вихрь,
С черных деревьев сдувать листву?
Тихая смерть, скоро ли ты?
Я ведь и так уже не живу.

О нет, не стужа меня леденит
И не метели протяжный стон.
Нет, не от холода я дрожу,
А оттого, что уходит он.

Когда мы в Глазго ездили с ним,
Все из толпы глазели на нас.
Он в черный бархат был облачен,
А я надела алый атлас.

О, знать бы прежде, до первых ласк,
Что скроют солнце тысячи туч!
Я б сердце замкнула в златой ларец
И в темный омут бросила ключ.

И нету друга возле меня,
Еще мой ребенок не родился…
Я одна и хочу умереть.
Ведь прежней стать мне уже нельзя.

Кому угодно, чтоб ветер подул
И листва облетела вконец?
И кто знавал вернее любовь,
Чем Смуглый Эдам, кузнец?

Из чистого золота молот его,
И нет наковальни звончей.
Искуснее всех качает он мех,
И рук не ищите ловчей.

Но Смуглый Эдам был разлучен
С матерью и отцом,
И были братья и сестры его
Разлучены с кузнецом.

И Смуглый Эдам был изгнан в лес
Из родной стороны,
И в краю лесном построил он дом
Для себя и своей жены.

Пойти на охоту Эдам решил
В один распрекрасный день —
Выследить в добром зеленом лесу,
Не бродит ли где олень.

Лук он повесил через плечо,
В ножны вложил клинок,
За дичью в добрый зеленый лес
Пошел, шагнув за порог.

Он по птице бил, где терновник бел,
И ее наповал убил,
И добычу домой отослал жене,
И поменьше грустить просил.

Он по птице бил, где шиповник ал,
И ее убил наповал,
И добычу домой отослал жене,
И вернуться к утру обещал.

Вот подходит он ко двору своему
И медлит минуту одну,
А Бесчестный Рыцарь в его дому
Улещает его жену.

Поначалу перстень сулит золотой —
Жаркий камень в перстне горит:
«Подари, — говорит, — мне любовь за любовь,
И перстень бери!» — говорит.

Но Бесчестному Рыцарю молвит она,
Семейную верность храня:
«Я Смуглого Эдама только люблю,
А Смуглый Эдам — меня!»

А тот кошелек тугой достает,
А там золотых не счесть:
«Подари, — говорит, — мне любовь за любовь —
И бери, — говорит, — всё, что есть!»

«Хоть и втрое ты золота мне посулишь,
С тобой не пробуду и дня.
Я Смуглого Эдама только люблю,
А Смуглый Эдам — меня!»

Тут он длинный и острый клинок достал
И приставил к ее груди:
«Отдавай, — говорит, — мне любовь за любовь!
Не отдашь — пощады не жди!»

И прекрасная леди сказала, вздохнув:
«Смуглый Эдам, ты долго идешь!»
Смуглый Эдам, не мешкая, в двери ступил
И сказал: «Не меня ли ты ждешь?»

Он заставил того уронить клинок,
И наставил клинок на него,
И оставил себе справедливый залог —
Пальцы правой руки его.