Велимир Хлебников - Том 5. Проза, рассказы, сверхповести
Вестник ОВХ – Вестник Общества Велимира Хлебникова. Вып. 1–3. М.: Изд. «Гилея». 1996,1999, 2002.
Жанровая композиция данного тома обоснована в редакционной статье «О принципах подготовки издания» (СС, 1:434–435).
Стихотворения в прозе (раздел 1), в отличие от рассказов, повестей, очерков (раздел II), почти лишены канвы событийности, акцентируя приемы бессюжетного лирического высказывания.
Понятие «сверхповесть» (раздел III) появилось только в тексте последней большой вещи Хлебникова «Зангези», но сам принцип такой сложной жанровой формы проходит через всю его творческую биографию.
«Со спутанной головой…»*
Впервые: НП, 1940 («по автографу с датой: 4.VIII.905» – НП: 453).
Возможно, стимулом текста явилось впечатление от картины М. Врубеля «Демон» (1890). См. примеч. СС, 1:466 и СС, 3:462.
Заушение – от глагола «заушить»: бить рукой, оплеушить (Даль); здесь: казнь.
«Была тьма…»*
Впервые: НП, 1940.
Коллизия «тьма – свет» близка романтическому сюжету М. Горького о Данко (в рассказе «Старуха Изергиль», 1895).
Песнь мраков*
Впервые: НП, 1940.
Ср. стихотворение «На ветке…» (СС, 1:14).
Юноша Я – Мир*
Впервые: ПЖРФ, 1914.
Старый Рим – образ связан с идеей Москвы – третьего Рима (второй – Византия) и строится на перевертне: Рим – мир. Ср. в заметках того же времени: «Мы ученики греков. Мы несем неназванную тайну от погибшей Византии» (РГАЛИ). См. примеч. СС, 2:576.
Простая повесть*
Впервые: ПЖРФ, 1914.
Этот и предыдущий тексты были напечатаны с одной подписью: «Коллективный псевдоним ААА». Отмечено в работе Д. Лихачева и А. Панченко «Смеховой мир древней Руси» (Л., 1975. С. 125), с указанием, что «протянутым междометием „а“ старообрядцы. обращались к Богу, цитируя библейскую книгу пророка Иеремии: „И я сказал: а-а-а, Господи! Я, как дитя, не умею говорить“». Ср. в повести «Ка»: «…дико ржал и кричал на а-а-а» (С. 127).
Сон-трава – растение обладает магической силой предсказания (Забылин М. Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия. М., 1880. С. 431); см. примеч. СС, 1:487.
«А и векыни обитают в веках…»*
Впервые: НХ, VII, 1928 (без первого абзаца); полностью: Утес, 1988 (по рукописи РГАЛИ).
«Морных годин ожерелье…»*
Впервые: НП, 1940.
Мотив «Радостной Мори», по-видимому, связан с символистским образом «навьих чар» Ф. Сологуба (1907), творчеством которого молодой Хлебников был недолгое время увлечен (навий, нав – см. СС, Ср. образные мотивы более поздних стихотворений Хлебникова:
Морных годин ожерелье – «Быть ожерельем из русских смертей» (СС, 1:213). Ср. Морана, богиня смерти в статье «Учитель и ученик», 1912.
Не ты ли на перстне мизинца имеешь яд? – «А в перстне капля яда, яда» (СС, 1:331).
«Бельмо-белючая-белючая…»*
Печатается впервые по рукописи (РГАЛИ).
Любава*
Печатается впервые по рукописи (РГАЛИ).
Резничего – ср. сходные словообразования в стихотворении «Я ведал: ненарекаемость Бозничего…» (СС, 1:22).
<Симфония «Любь»>*
Печатается впервые по рукописи в одной из рабочих тетрадей Хлебникова конца 1900-1910-х гг. (РГАЛИ).
Публикация под названием «Любхо» (Дохлая луна, 1913), по-видимому, имела иной рукописный источник (см. илл. на С. 20, а также СП, IV, 1930). См. примеч. к стихотворению «Я любоч, любимый любаной…» (СС, 1:461), которое, согласно рукописи (см. на С. 18), может быть озаглавлено «Любь».
Публикуемый текст (вариант на С. 355) и примеч. подготовил М. С. Киктев.
Замысел Хлебникова раскрывается в указанной тетради в перечне заглавий: «Симфония „Бы“», «Симфония „Ярь“», «Симфония „Любь“». Редкий у Хлебникова случай последовательного применения иностранного слова здесь, помимо собственно музыкального значения и литературных ассоциаций, связанных с «Симфониями» Андрея Белого, отсылает к идее словаря-указателя (симфонии или конкорданса), дающего свод лексики священного писания или другого авторитетного текста. В свою очередь это раскрывает актуальный для Хлебникова мировоззренческий смысл его словотворчества. < Симфония «Любь»> – самая большая и наиболее продуктивная из нескольких задуманных разработок односложных корневых основ (дел, сам, дум, сказ, вед, слав, род, бог, свят и др.; см. также «Заклятие смехом» – СС, 1:209 и 479).
Среди окружающих текст набросков: «Я люблю, я люблю / Славянское слово „люблю“», а также разрозненные словоновшества от основы «любь» и разной степени оформленности стихотворные фрагменты, например:
Я любостей новых, нежданных, невиданных не алчу,
Див люботы не жду, любимец, обласканный любовью
Богини Люботы, испытанный в любитве,
В любении воин поседелый.
Олюбленная мной,
Олюбил я тебя в глазах юного.
Любимый лоб, улыбка – любостей вестница щедрая
Дева любинная.
Любин. Любыня.
И в зареве любева вижу сладости прошлого,
Старый любун.
Любинная Зима
Любинной зови голос,
Мне сладкий слышен глас.
Дева любинных глубин,
Не устающая ворожить оттуда,
Любинных глубей даль,
Заманчивая, даль сладкогласая,
Ословляющая себя, тебя и нас.
И в пьяностях дымчатых далей прозреваю иные, новые и сладкие любеса.
Веяли зовущими крыльями любеса ждущие.
Любовых слов раскрылися сады. Стаи нежные, любинные дум уста.
Любинных дум зовущая лебедь белая, любинные уста.
Любинных дум зовущая свирель.
Любинные глуби покрылися льдом.
Дева любинных глубин – см. одну из окружающих комментируемый фрагмент записей Хлебникова: «Мир бога не волит. И богом для мира я быть не могу. Но богом в себе я могу. И богом себинных глубин». Ср. у З. Н. Гиппиус: «Но люблю я себя как Бога» – «Посвящение», 1894, а также: «Вижу я очи твои, Безмерная <…> О, не уходи, моя Единая и Верная» – «Перебои», 1905 (цит. по кн.: «Стихотворения». СПб., 1999)].
Варианту, публикуемому на С. 355, предшествовали два наброска:
Бежествуя в далях божественных неба,
О Любязь, ты, мелькающий за вселенной,
Ты, мелькающий за травой,
Благослови мою смиренную
Убогую Мирель.
Любия нездешних сил
В синеву нас уносил.
В небоходе нашей думы
Забывали про пету мы.
Пета (через ять) – от глагола «петать»: мучить, не давать покоя (Даль). Ср. название сб. футуристов «Пъта» (1916) с участием Хлебникова].
Стихотворению «Любь» предшествуют в тетради толкования Хлебниковым некоторых его словоновшеств:
Любище – место любви. Любенъ – кого любят. Олюбь – все, что можно любить. Любязь – носитель любви невылюбающихся. Любик – милый, любой любящий. Люблый – любивший. Дюбеле – как обязанность, как действие. Любило – сердце, орудие любви. Любота // сирота // острота. Любой // бой // разбой – явление любви. Любо-русалие – смехо-русалие. Дюбель – отдельное выражение любви.
…боголюбовная ясть люб – кроме значений словарных («еда», «яства», «насыщение»), ясть соединяет местоимение первого лица, открывающее текст, с суффиксом – ость, означающим, по Хлебникову (в этой же тетради), «дух, ось мира», «суть», «ость явлений». Однако в «Искушении грешника» – яст, а не ясть: «…и летает Ястлюд», «Ястмир людноногий» (С. 38).
Людо – форма звательного падежа от люд (человек, человече). Ср. надо (одна из окружающих текст записей: «чадо – эпитет = желанное, чаять»).
Из 305 слов публикуемого текста лишь три не от корня люб: Я, ясть, людо. О словообразованиях с «юн» в вариативном тексте на С. 355 см. примеч. СС, 4: 345.
«Отсутствиеокая мать…»*
Впервые: Дохлая луна, 1913 – с предшествующим рифмованным восьмистишием и общим названием «Так как»:
Так как мощь мила негуществ
Этой радостной душе,
Так как ходит зов могуществ
По молчаний пороше,
Так как ходит некий вечер
По взирающему рту,
Так как чертит с богом вече
По целинам лиц черту.
Републикация «Так как» – в СП, II, 1930.
По-видимому, эта композиция была организована редакцией сборника. См. у Маяковского в некрологе «В. В. Хлебников»: «Мы выбирали из вороха бросаемых им черновиков кажущееся нам наиболее ценными и сдавали в печать. Нередко хвост одного наброска приклеивался к посторонней голове, вызывая веселое недоумение Хлебникова» (ПСС, 1959. Т. 12. С. 23).
