Виктор Боков - Том 1. Стихотворения

Поэзия! К тебе я обращаюсь,
Во мне огонь священный не гаси!
Я, как земля, всю жизнь свою вращаюсь
Вокруг твоей единственной оси.

Ты свыше мне дана не для корысти,
Не для забавы и пустых пиров.
На мачтах провода твои провисли
Гудящим током выстраданных слов.

Поэзия! Твои златые горы
Превыше, чем Казбек и чем Эльбрус.
Поэзия! Ты женщина, с которой
Нигде и никогда не разведусь!

Не пряники в печи твоей пекутся,
Там хлеб исконно русский подовой.
Ломоть отрежь — и запахи польются,
Пахнет укропом, тмином и травой.

На всех моих путях и перекрестках
Ты мне была, поэзия, верна.
Канат, что нас связал, не перетрется,
Он в Вологде сработан изо льна.

Поэзия! Иди ко мне вечерять,
Я рыбы наловил, уху варят.
Веди в мой дом свою большую челядь,
Томящуюся в пыльных словарях.

Солнце — коврига,
Хлеб подовой,
Пахнет от солнца
Медом, травой.

Хмелем, крапивой,
Брагой в ковше,
Дынями Дона
В степном шалаше.

Солнце — бродяга,
Обходчик путей,
Сколько у солнца
Приемных детей!

Лужи, канавы,
Подсолнухи, рожь,
Рощи, дубравы,
Да разве сочтешь!

Сам я от солнца,
С его рыжиной,
Сельский, проселочный,
Весь аржаной.

Весь конопляный,
Овсяный, льняной,
Вот что ты сделало,
Солнце, со мной!

Далекие миры и неизвестность
Так близко надо мной, в моем окне.
Высокий свет звезды — не бестелесность,
Когда он в изголовье льнет ко мне.

Когда всю ночь подмигивает, дразнит,
Лукавит, как любимая, со мной,
Когда он говорит: — Эй, безобразник,
Чего не спишь? А ну, глаза закрой!

Что там в небесных сферах? Кто ответит?
Кто рассекретит тайну навсегда?
Одно бесспорно — ярко-ярко светит
Высокая полночная звезда.

Пускай! Она нисколько не мешает
Ни мне, ни вдохновенью, ни стиху,
Она ведь тоже что-то разрешает,
Не зря ее поставили вверху!

Когда поэт выходит на трибуну
На крыльях вдохновения парить.
Он не ребенок, «Мама, я не буду!» —
Он не имеет права говорить.

Не для успеха и рукоплесканья
Партеров и галерки молодой
Ведет он ежедневные исканья
В глубоких шахтах совести людской.

Огонь и бог поэта — бескорыстье,
Оно ему заглавный поводырь.
Богатством этим он готов делиться,
Как добротою русский богатырь.

Его авторитет непререкаем,
Равно, что он, что колокол пробил.
Он запросто беседует с веками,
Поскольку был Гомер и Пушкин был.

Спят короли с царями в тесных склепах,
Никто о них не думает тужить.
Они держали в страхе всех, но нет их!
А Пушкин жил, живет и будет жить!

Солнце говорит Земле,
По-родительски лучится:
— Ты во всем доверься мне,
И плохого не случится.

Я тебя люблю, как дочь,
Ты поспи, а я уж встану,
Чтоб тебе, Земля, помочь,
Я скаредничать не стану.

Нужен теплый дождь — лови!
Нужен снег — насыплю щедро,
Чтобы радовать твои
Нескудеющие недра.

Много у меня планет —
Марс, Сатурн, Луна, Венера,
А признаться, ближе нет
Мне твоих земных пределов.

Что Луна? Гранит и лед,
Бездыханная порода.
Там никто не запоет,
Потому что нет народа.

А Земля — шумит, ревет
Водопадами, ручьями,
Оторопь меня берет
Обниматься с ней лучами!

Родина моя — бугры да кочки,
Крутояры с камнем и песком,
Перелески хвойные. До почты
Километров пять — и все пешком!

Там и жили пахотные предки,
И молились пахотным богам.
Им была черемуха на ветке
Лучшая приправа к пирогам.

Дед считался силы непомерной,
Ни локтем, ни словом не задеть!
Я теперь совсем обыкновенный,
Жму на силомер, стыжусь глядеть!

Родина моя — гармонь на зорьке,
Взмах косы над тихою травой,
А еще она — стальные дзоты,
Вражий самолет над головой.

Голошенье бабье: — Да неужто
Одолеет нас проклятый фриц? —
А потом вопрос: — Вернулся муж-то? —
И ручьями слезы вдоль ресниц.

Родина моя — я твой, я кровный!
Бил меня свинец, огонь, тротил.
От тебя я в век наш электронный
Зренья своего не отвратил.

У родного дома ниже, ниже
Гну я куст рябины огневой,
И земля родная ближе, ближе,
И по мне бежит огонь живой.

В осеннем полете — тревога,
В осеннем убранстве — багрянец.
Осталось немного, немного,
Глядишь, и зима к нам нагрянет.

И примут аэродромы
С холодного зимнего неба
Порошу. И будет огромна
Держава российского снега.

На выгнутость электролиний,
Приподнятых над городами,
Лохматый прицепится иней
И будет гудеть с проводами.

Мороз, древнерусский монтажник,
Откроет великую стройку,
Мосты перекинет отважно
И план перевыполнит к сроку.

На просеках и на равнинах,
Над сизым туманом болота
Концерт косяков журавлиных,
Прощальная песня полета.

Могила Пушкина скромна,
Она сливается с природой.
Съезжается к ней вся страна,
Склоняют головы народы.

В вечерний предзакатный час
Под сенью пушкинской прохлады
Цыган сказал мне у ограды:
— Он и для вас, он и для нас!

Ну, что же, мой бродячий брат,
Потомок дикой, буйной плоти,
Мне не до ревности — я рад,
Что Пушкин у тебя в почете.

Пойдем!
И мы пошли бродить.
Молитвенно молчали оба.
Всю ночь нам здесь хотелось быть,
Как возле пушкинского гроба.

В монастыре цвела сирень,
Безумствуя, бушуя цветом.
И чувствовали мы сильней
Прямую связь с большим поэтом!

Сколько песен спето дивных,
Нежных, сильных, смелых, гордых,
Сколько речек воедино
Обнялось, назвавшись — Волгой!

Волга пенится напевно,
Волга гневается грозно,
Ежечасно, ежедневно
Все на Волге грандиозно.

И опоры и турбины,
И часы и киловатты,
И разливы и глубины,
И восходы и закаты.

Не шути с рекой великой,
Взялся плыть — давай работай,
Миг — и свяжет повиликой,
В плен возьмет водоворотом.

Весла взял, греби, как надо,
Покажи сноровку, опыт,
Или водная громада
Опрокинет и утопит.

Взял гармонь — играй с задором
Залихватские страданья,
Чтоб с поникшим, томным взором
Шла волжанка на свиданье.

Чтоб любила, миловала,
Исцеляла душу лаской
И влюбленно называла:
— Ты арбуз мой астраханский!