Виктор Боков - Том 1. Стихотворения

Стремительные крылья лайнера
Пронзают, режут воздух над леском.
Будь человек немного бесталаннее,
Ему бы до сих пор ходить пешком.

А он-то, он куда забрался,
Какую высоту преодолел!
Освоить это звездное пространство,
Кто — разум или бог — ему велел?

Конечно, разум! Это он трудился,
Светильника ни разу не гасил.
Бог за семь дней немалого добился,
Но так устал, что отпуск попросил.

А разум, непрерывный работяга,
Дал жизнь и содержание векам,
Гудит в его печах такая тяга,
Какая и не снилась печникам.

Над высотой несчитанных ступенек
Горит его высокое чело,
Не разум ли нас поднял с четверенек,
Не он ли человеку дал крыло?

И не простое — с тысячью заклепок,
Сверкающих подобием росы.
Нет надобности больше крыльям хлопать
Над тишиною лесополосы.

Могучий лайнер делает посадку,
Колеблет лес распахнутостью крыл.
Так близко до него, что скинул шапку
Пастух Иван и лоб перекрестил.

Росная, босая,
Русая Россия.
Люди задушевные,
Милые, простые.

Сядешь у околицы,
Хлебушка отломишь,
Ковшичек с водичкою
Холодною наклонишь.

И пройдет по горлышку
Родничок целебный,
И запахнет солнышком
Край равнинный, хлебный.

Девушки объявятся
Там, где конопляник,
Хлебом их попотчуешь,
Скажут: «Чудо пряник!»

Долго ль этим вольницам
Обувь снять, разуться —
В пляс они припустятся,
За руки возьмутся.

Заиграют мускулы
Утром среди поля,
И не будет устали,
И не будет горя.

Полюшко гречишное
В теплых, летних струях,
Мать-земля российская,
Вся ты в поцелуях!

Революция — полвека
Время длившееся.
Это возраст человека
Потрудившегося.

Революция — руда,
Плавку любящая.
Это — села, города,
Это будущее.

Революция — металл,
Сталь негнучая.
Кто ее изобретал,
Верил в лучшее.

Революция — власть,
Сила метода.
Можно бы ее украсть —
Спрятать некуда!

Кто старцам посохи дарит?
Кто мудрость сединою красит?
Опять листва огнем горит,
И даль полей по-вдовьи плачет.

Сидят усталые деды,
Ждут смерти, и она не мешкает.
Но дерзостно шумны ряды
И барабаны пионерские.

Кричат родильные дома,
Ручонки дети тянут слабые,
И что неверящий Фома
В сравнении с родящей бабою?

Жизнь бьет, бурлит, как этот винт,
По морю катера толкающий.
Никто ее остановить
Не в силах на земле пока еще!

Ни Хиросима, ни напалм,
Ни водород с жестоким минусом…
Еще один из нас упал,
Сомкнем свой строй и дальше двинемся!

Проснулся поселок
От страшного крику:
— Ловите! Держите!
Воруют клубнику!

Проглянул полковник
С балкона в исподнем,
Лицо перекошено
Гневом господним.

— Да кто им позволил?
Нахалы! Бандиты!
Скорее! Смелее!
Ловите! Держите!

Вяжите! Ведите!
Хватайте! Судите!
Что медлите вы
И чего вы глядите?

Но вот убедились
Все дачники скоро,
Что крики напрасны,
Что не было вора.

Шутник-рыболов,
Уходя на рыбалку,
Забросил в клубнику
Ненужную палку.

Вот все, что случилось,
Что истинно было.
Но частная собственность
Сослепу взвыла!

…Земля… она что-то да значит,
Цени этот пласт!
Захочет земля — все запрячет,
Захочет — отдаст.

Земля не рубаха без пуговиц,
Не рвань-малахай.
Ее бесполезно запугивать,
Кричать ей: — Отдай!

Ее уговаривать надо,
Пахать, боронить,
И нежно и ласково: — Лада! —
Земле говорить.

Она ведь всего натерпелась,
Встречаясь с людьми,
И ей наконец захотелось
Взаимной любви.

Признайся земле на рассвете:
— Люблю! Дорожу!
Она моментально ответит:
— Тогда я рожу!

И станет тяжелой, брюхатой,
Как тесто с дрожжей,
И вырастут новые хаты
До двух этажей.

Волга, Волга,
Разреши
Мне раздвинуть
Камыши.

С берегов твоих
Крутых
Разбегусь
И вглубь — бултых!

Ноздри к ветру,
Грудь к волне,
Соль и солнце —
Все во мне!

Лег я на спину,
Плыву
И читаю
Синеву.

Эта книга
Для людей,
А еще
Для голубей.

Волга в кровь
Вошла мою.
Это я
О ней пою:

— Ты
Моя бродяжная,
Ты
Моя протяжная!

Горела степь в отчаянье,
Все убивал огонь.
Березы Докучаева
Кричали: — Нас не тронь!

Мы не тобой посажены,
Жестокая война.
Мы — дочки Докучаева,
И мать у нас — одна.

Она — земля российская,
Страдалица, герой,
Навеки сердцу близкая
Певучею душой.

Березы Докучаева
Задумавшись стоят,
На сердце, видно, думушку
Печальную таят.

И спрашивают путника,
Седого мудреца:
— А где могила нашего
Родимого отца?

— Не знаю! — отвечает он.
— А ты не поленись,
Отправься в путь, найди ее
И праху поклонись!

— Кого ты, тополь, ждешь?
              — Грачей.
Мне хочется весенней грязи,
Оврага, где поет ручей
В ошеломительном экстазе.

— Кто обижал тебя?
          — Мороз.
— Ах, он обидчик, тать и жулик!
— Все холода я перенес,
Теперь весна кругом дежурит.

— Кто снится тополю?
          — Луна
Над сельсоветом и над школой.
Стальная, звонкая струна
И балалаечник веселый.

— Не я ли это? — Ты и есть,
Твоя метель и песня-вьюга,
— Спасибо! Мне большая честь,
Что ты меня признал за друга.

Поэзия! К тебе я обращаюсь,
Во мне огонь священный не гаси!
Я, как земля, всю жизнь свою вращаюсь
Вокруг твоей единственной оси.

Ты свыше мне дана не для корысти,
Не для забавы и пустых пиров.
На мачтах провода твои провисли
Гудящим током выстраданных слов.

Поэзия! Твои златые горы
Превыше, чем Казбек и чем Эльбрус.
Поэзия! Ты женщина, с которой
Нигде и никогда не разведусь!

Не пряники в печи твоей пекутся,
Там хлеб исконно русский подовой.
Ломоть отрежь — и запахи польются,
Пахнет укропом, тмином и травой.

На всех моих путях и перекрестках
Ты мне была, поэзия, верна.
Канат, что нас связал, не перетрется,
Он в Вологде сработан изо льна.

Поэзия! Иди ко мне вечерять,
Я рыбы наловил, уху варят.
Веди в мой дом свою большую челядь,
Томящуюся в пыльных словарях.