Автор неизвестен - Европейская поэзия XVII века

«Дания — сады и нивы,
голубой прибой.
Наши молодцы ретивы,
так и рвутся в бой
на славян, на вендов, немцев —
только кликни одноземцев.
Но приманчивому саду
нужно бы ограду.

Слава богу, что омыта
Дания водой.
Море — славная защита
для страны родной.
Здесь разбойному соседу
не сыскать вовек победу.
Мы блюдем свои границы,
не сомкнем зеницы.

Берег Фюна крутосклонный
Мелфором омыт,
незаметно ворог конный
в Гедсер не влетит.
Гульдборг путь закрыл на Лолланн,
Эресунн — закрыл на Шелланн,
все затворено от вора,
Юлланн — без затвора.

Люнеборжцы, и голштинцы,
и фарерцы тож —
все на Юлланн прут, бесчинцы,
падки на грабеж.
Наши деньги, скот, усадьбы
нужно, датчане, спасать бы.
Луки есть у нас и стрелы.
Так за чем же дело?»

Так отважно призывала
Тюре Данебод:
«Чтобы Дания не знала
горя и забот —
мы запрем свои владенья
от внезапного вторженья.
На себя пускай пеняет
тот, кто нас пугает.

От Моратсета к закату,
к Мёсунну у Сли
мы протянем, как заплату,
насыпь из земли.
Будет труд наш совокупен,
будет вал наш неприступен,
не проскочит тать глумливый
через вал с поживой».

Тюре доблестным воззваньем
тронула сердца.
Король Гарольд шлет с посланьем
за гонцом гонца,
чтоб везде его читали,
чтобы датчане узнали:
их с телегами, с конями
ждут на стройке днями.

Сконцы двинулись с востока,
шелланнцы идут,
едут лолландцы сдалека,
фюнцы тут как тут.
Дружно юлланнцы спешили —
все заботы отложили.
Кто радел об общем деле —
все туда поспели.

Тюре сердцем веселится —
поднялся народ!
«Об заклад могу побиться —
дело тут пойдет!
Юлланнцы, гостей кормите,
пироги, сыры несите.
Все пойдет само собою
с доброю едою».

Сконцы, взявшись за лопаты,
к Холлингстеду шли.
Начали от Калегата,
вырыли, взвели
в тридцать футов — ров глубокий,
в сорок восемь — вал высокий.
Ниже, чем по сорок футов,
не было редутов.

Шелланнцы и фюнцы славно
помогли трудам.
Юлланнцы носили справно
снедь своим гостям.
Башен вывели без счета,
как сто фавнов — так ворота.
Лютый враг теперь не страшен —
всё мы видим с башен.

Вот великое строенье
кончено вчерне.
Королева в нетерпенье
едет на коне.
Хочет глянуть — что поправить
или что-нибудь добавить,
хочет видеть свежим глазом
все огрехи разом.

«Даневирке» — так назвали
укрепленный вал.
Долго нас от всякой швали
он оберегал.
Тюре молвит: «Вот ограда
божья пастбища и стада.
От врага, злодея, вора
крепче нет затвора.

Ныне Дания — цветущий,
огражденный луг.
Пособи, господь могущий,
в дни тревог и мук
вырастать, как рожь, солдатам,
храбро биться с супостатом,
Тюре вспоминать всечасно
в Дании прекрасной!»

Уходит день багровый,
Сгустился тьмы поток.
За твой венец терновый
Прости нас, кроткий бог.
Храни дом короля!
Пусть отчий край
От вражьих стай
Длань защитит твоя!

Ты хочешь знать, мирянин,
Который пробил час?
Девица, муж, хозяин,
Ждут сон и отдых вас.
Вверяй себя Христу.
Огонь и свет
Храни от бед!
Бьет десять в темноту.

Туман поднялся млечный,
Рассветный близок час.
Ты устрани, предвечный,
Все, что печалит нас.
Часы пробили три.
О кроткий бог,
Зажги восток
И милость нам яви.

Иисус, взойди над нами
Рассветною звездой
И ниспошли лучами
Щит королю святой!
На башне било пять.
Свет, приходи,
Нас пощади
Нам день яви опять!

Чуть свет я с радостью
Пустился в путь,
Чтоб роз дыхание
В благоухании
Полей вдохнуть.

Вдали жнец складывал
Последний воз,
А мальчик нежные
Бутоны снежные
Срывал у роз.

Полоской алою
Горел восток,
И отсвет рдяною
Зарей багряною
На иней лег.

Когда-то радостный
Я здесь блуяадал,
Здесь в рощах лиственных,
Во мхах таинственных
Цветы срывал.

И с тихой радостью
Здесь встретил я
Мою невинную
Фиалку синюю
В сиянье дня.

Фиалка синяя,
Как был я рад
Цветов пустынности,
Плодов невинности
Пить аромат!

Среди пунцовых роз
Она росла,
Но спорить свежестью
С их яркой нежностью
Одна могла.

Ее прекраснее,
Милее нет,
Цветов дурманнее,
Плодов желаннее
Не знает свет.

Гвоздики пряные
Карминные,
Мелиссы бледные,
Душицы бедные,
Невинные;

Самоуверенный
Густой анис,
Янтарно-радостный
Подсолнух сладостный
И кипарис —

Фиалку синюю
Не затемнят,
Пусть всех смиреннее
Сие творение
И прост наряд.

И вот случилось так:
Не стало дня,
Чтоб не был тягостным,
Желаньем сладостным
Истерзай я.

Я запер жалкое
Свое жилье,
И в долах низменных,
Во мхах таинственных
Нашел ее.

Боль улеглась моя,
Играл пастух,
Все ночи был я там,
Служа ее цветам,
К рассудку глух.

Покоен, волен был
Недолго я,
Беда нахлынула,
И вновь отринула
Судьба меня.

Зима коварная
К нам подошла
Сперва с угрозами
И вот морозами
Все отняла.

Ах, лето, полное
Былых отрад!
Морозы властные
И дни ненастные
Твой губят сад.

Долины низкие
Уже в снегу,
Цветок блистающий,
Неувядающий
Сражен в пургу.

Фиалка синяя,
Цветок простой!
Я плачу о тебе,
Доверившись судьбе,
С немой тоской.

Ах, лето, приходи —
Я так продрог,—
Чтобы невинную,
Фиалку синюю
Я видеть мог.

Как с язычником-собакой
в бою Тристрам,
много ран кровавых сам
получил там.
(Им судьба судила разлучиться.)

Был он в скорби, юный воин,
внесен в дом,
много лекарей сошлось к нему,
пеклось о нем.
(Им судьба судила разлучиться.)

Не от вас я жду спасенья,
скажу без лжи,
жду лишь от Изоты светлой,
госпожи.
(Им судьба судила разлучиться.)

И послал Тристрам гонцов,
три ладьи,
мол, изранен я, Изота,
спаси, приди.
(Им судьба судила разлучиться.)

Вот пришли послы к Изоте
и тот же час
молвят, мол, Тристрам желал бы
увидеть вас.
(Им судьба судила разлучиться.)

Тут же светлая Изота
пошла к королю:
отпусти лечить Тристрама,
родню твою.
(Им судьба судила разлучиться.)

Отвечал король на это,
был в гневе он:
кто Тристрама исцелит?
Он обречен.
(Им судьба судила разлучиться.)

Отпустить тебя к Тристраму
я был бы рад,
кабы знал, что ты вернешься
живой назад.
(Им судьба судила разлучиться.)

Бог да поможет мне вернуться,—
молвит жена,—
господину ведь должна
я быть верна.
(Им судьба судила разлучиться.)

Подымайте-ка вы паруса
на древе вод,
если буду я с Тристрамом,
он не умрет.
(Им судьба судила разлучиться.)

К морю черная Изота
пришла тогда,
молвит: черный должен парус
приплыть сюда.
(Им судьба судила разлучиться.)

Муж Тристрам послал Изоту,
мол, погляди,
не вернулись ли мои
три ладьи.
(Им судьба судила разлучиться.)

К морю черная Изота
вновь вышла тут:
паруса, я вижу, черные
сюда плывут.
(Им судьба судила разлучиться.)

Подскочил Тристрам от боли,
сердце с тоски —
слышно было за три мили —
разбилось в куски.
(Им судьба судила разлучиться.)

Вы скорей, ладьи, причальте
к сырым пескам,
прежде всех сошла Изота
по мосткам.
(Им судьба судила разлучиться.)

К дому с берега Изота
спешила, шла,
всю дорогу ей звучали
колокола.
(Им судьба судила разлучиться.)

К дому с берега Изота
пошла скорей,
колокольный звон и пенье
слышались ей.
(Им судьба судила разлучиться.)

К церкви подошла Изота,
а там народ,
и над мертвым отпеванье
причет поет.
(Им судьба судила разлучиться.)

Очень много в этом мире
горя и зла,
припала к мертвому Изота
и умерла.
(Им судьба судила разлучиться.)

Клир церковный схоронил бы
вместе их,
но в душе Изоты черной
гнев не утих.
(Им судьба судила разлучиться.)

Сделать так Изоте черной
удалось:
схоронили их пред церквью,
да только врозь.
(Им судьба судила разлучиться.)

На могилах их два древа
взросли тогда,
они встретились пред церквью
навсегда.
(Им судьба судила разлучиться.)