Ян Райнис - Стихотворения Пьесы

Ступай, ты любить не умеешь,
Ты сердце мое не жалеешь,
Покоя душе не даешь.
Где речи, восторги, поэзия, полная страсти,
И счастье, и счастье, и счастье?

Ты хочешь иного:
Безумствуешь, мечешься, требуешь, просишь
И в мир запредельный, бог знает куда,
Уносишь.

Ты волей своей, сумасброд, не владеешь,
Совсем ты любить не умеешь —
Так тихо, так тихо, счастливо и долго!

Стройные сосны,
Редкие ветви,
Зелень березок
Нежно мерцает,
Вздыхает море,
Поезд проносится,
Говор людской,
Песок и ветер…
Море прониклось
Жарким томлением,
Чудом родится
Внезапное лето.

Когда я сознаю, что ты есть на земле, —
Как жить легко:
Как будто камень вдруг упал с горы во мгле!

На зов любви отзовись.

В щедром дарении
Без сожаления —
Ценность твоя.

То, что растратится
В самозабвении, —
Стократ оплатится.

В вечном горении —
Самосоздание —
Ценность твоя.

Когда, чуть стихнет гром, мерцает, серебрится
Листва дерев,
Кругом — покоя белизна,
Даль высока, ясна
И удивительно сияют наши лица.

Нет! Не нужна мне высь! Я мерзну там. Скорей
Ты унеси меня к земле поближе.
Там, наверху, я становлюсь слабей.

Я больше не хочу туда, пойми же!

Прекрасно озирать пространства с вышины,
Но, если мы себя так накалять должны,
То опусти меня, прошу тебя, пониже.

Я мерзну. Обними меня. Согрей.

Когда приходит осень,
Я вижу: падают и умирают листья,
И льется дождь весь день, всю ночь, темнеет рано…

«Когда приходит осень, мне так страшно
Становится, как будто гибнет мир,
И я одна должна остаться в мире
И видеть, как — день изо дня — все гибнет,
И муки — все, какие есть на свете, —
Одна я на себя должна принять,
Но не могу решиться, — трудно, трудно,
И некому пожаловаться мне,
Когда приходит осень».

Ах, слабенькая девочка, кто силен?
Кто менее тебя, родная, одинок,
Когда приходит осень?

По листьям ты идешь, — они теперь безмолвны,
Лишь моря голоса чуть слышатся вдали.
Надежды прежние куда уносят волны?
Куда плывут твоих мечтаний корабли?
О не туда ли,
Куда летят, мерцая, журавли?

Природы безучастную красу
Разглядывать, — не высшая ли радость?
Все сущее забыть — себя и мир?
Ввысь улететь, все горести откинув?

Освобождает ли сама природа
Того, кто смотрит или тот, кто смотрит,
Ее освобождает? Выбирает,
Уподобляет, — для себя творит
Он красоту, — затем, что мирозданье
Всегда — художника материал!
Принадлежит природе ли та радость,
Что красота природы нам дает,
Иль это радость мастера, творца?

Ярость солнца остается за горами,
Колесо земли вращается неспешно,
Вглубь и вглубь уходит — в ночь, в потемки.

Ночь, готовясь, путь шелками устилает,
Звезды двери для луны уже раскрыли,
Свет луна несет в сосуде серебристом.

Боль от ран дневных врачуя и смягчая,
Тихий свет неспешно льется из сосуда
В мир, который в сон глубокий погрузился.

Полон тихий свет безвестных, тайных песен —
Непостижное предощущенье духа
Выплывает из безмерной глуби неба.

Пробуждаются в предощущенье духа
Чьи-то души, не нашедшие покоя
Ни во сне, ни днем, ни ночью и ни в смерти.

К теням будущего чаянья стремятся,
Мысли зрелые штурмуют крепость тайны,
Скорбь о мире сущем жаждет перемены.

В ночь предчувствий раствориться души жаждут,
Не исчезнув, слиться с душами другими,
В новой сути к новой вечности стремиться.

Путь иной, конец пути — о, неужели
И конец, дитя усталости, желанен? —
Грань усталости надежды преступают.

Вечен свет из серебристого сосуда,
Колесо земли вращается неспешно,
Чтобы вновь страдать, крутясь под звонким солнцем.

Звезды шелк снимают, двери затворяют,
Гаснет свет луны в сосуде серебристом,
Улыбается луна: настанет утро.

Луч улыбки этой глаз твоих коснулся.

На месте звезды не хотят стоять,
Опять, опять
Все движется, бежит вперед и вспять.
Глазочек милый мой, не хочешь ли сказать,
Что сможем время мы лобзаньями связать?

— Ну, почему же ты молчишь?
— Да так…
— Зачем ты так глядишь — зрачки в зрачки?
Слова твои, как взор твой, далеки…
— Да? Далеки?

В твоих глазах я вижу чей-то лик,
Он из сиянья бледного возник;
Нет, нет, не я! Я раньше там была,
Я раньше там, в твоих глазах, жила —
Там девушка, ты с нею, с молодой,
С красивой, на щеке твоей ладонь,
Нет, не твоя — ее, ее рука
Из прошлого скользит, издалека,
И в прошлое влечет тебя с собой —
Назвать ли имя — прежней, дальней, той?

— Ах, сумасбродка, что ты говоришь!
Ведь это ты, лишь ты в моих глазах…
— Не уходи к ней! О, не уходи!
Не уходи!..

На клочьях бумаги — обрывки стихов,
Отходы, остатки от творческой муки;
Гляжу я на них, равнодушен, суров, —
Вдруг взвыла бумага обломками слов,
И сердце забилось — я плакать готов,
Услышав отбросов ненужные звуки.

Не плачь, неродившаяся строка!
О жизнь, почему ты всегда жестока?

Когда б сумел я сердца муки
Сковать в словах в родном краю,
Быть может, превратившись в звуки,
Они б не пили жизнь мою.

Но лишь одну, что прочих злее,
Хватаю, чтобы стон затих,
Взамен ее кишат, как змеи,
Ужасных тысяча других.

Жить в этой жизни — не все,
Мало — постигнуть ее.
Надо над жизнью взрасти,
Стать над своею судьбой.

Мира грядущего семя
В сердце твоем набухает.
Жизнь — скорлупа… И душа
Сбросит оковы, созрев.

Легко и просто
И без оглядки
Уйду к себе.

Я дома роздал
Добро, достатки
Своей семье.

Оставил дома
Я на пороге
Всю суету;

Все, что знакомо,
Всю пыль дороги
Я отмету:

Воспоминанья
И тягость знанья,
Успех, беду,

Дела, усталость…
Себе достанусь —
К себе уйду.