Мария Визи - A moongate in my wall: собрание стихотворений

I wash my laundry in the brook,
I grow two flowers in my nook.
I cross my heart when church bells call,
I fast when there's no food at all.
As soft as silk — my soul, my hair.
My reputation must be fair.
To do my duty is my belief.
But oh, I love you — wolf and thief!

You gave us courage
a hundredfold —
let the worlds turn —
we will keep our hold;

and ribs so strong
they'll stand all pain
and remember the Kingdom
even when slain;

You lifted Your likeness
to the sky
since Your faith in Your likeness
wouldn't die.

They give us breath
and give us sweat
enough to bear
Your bounty yet!

All night a snow-storm raged, but day broke calm and clear.
A Sunday laziness pervades my body still,
the Sunday service in the nearby church
is not yet over. As I step outside
into my yard, how small things are: the house,
the smoke that curls above the roof! The rose —
— and-silver of the frosty air — it lifts
its pillars over houses towards the sky's
high cupola, like wings of giant angels.
Sergei Ivanych, my fat neighbour, too,
all of a sudden seems so very small.
In high felt boots and lumber-jacket. Firewood
is scattered all around him in the snow.
As with both hands, and obviously straining,
he lifts his heavy ax above his head,
and yet the striking of his hits
is not too loud: the sky, the snow, the cold
absorbs the sound … «A happy Sunday, neighbour».
Says, «Ah, greetings». So I too set out
my firewood in my yard. He hits, I hit! But soon
I tire of chopping and 1 straighten up
and say to him: «Hold on a minute, now,
— I hear some music?» Sergei Ivanych
stops working, lifts his head a little way
and listens, though he doesn't hear a thing.
«You just imagined it», he tells me. «Really —
just listen hard. To me it sounds quite clear!»
Again he listens. «Could it be perhaps
a military funeral? Yet truly
I still hear nothing». But I don't give up:
«Good gracious, now it's perfectly distinct.
The music seems to come from up above.
Violoncello… and perhaps a h arp …
How beautifully played! Please stop that noise».
And once again my poor Sergei Ivanych
stops splitting wood. He doesn't hear a thing
but doesn't want to interfere with me
and doesn't wish to show me his annoyance.
Amusing: stands there in his yard, afraid
to interrupt the silent symphony.
I finally take a pity and declare:
«It's over». And again we both pick up
our axes. Bang! And bang again! The sky
is still as high above, and as before
feathery angels shine and glimmer in it.

С высокой верхушки горы звезда
скатилась на запад — далеко, туда.
Внизу, где блеснувшая речка видна,
восточная выплыла тихо луна.

Растрепан, по ветру откинув полу,
я еду в прохладную добрую мглу.
Ласкающий ветер несет аромат,
и ярко деревья росою блестят.

Роняя виденья с ветвей при луне,
вздохнут они лютне, зачем ты во сне?
Беззвучно на лютню рука упадет.
«Ведь я твоя лютня» — мне сердце шепнет.

Мать жалости, услышь! Молюсь,
чтоб больше в вечном возрожденье
не рвалось сердце — ни в селеньи
земном, ни за безветреной рекой,
где праведных покой;
пусть, не живя нигде, я дальше все несусь.
Но если, но закону Кармы, я
должна вернуться в прах для бытия,
дай каплю мне твоей росы из ивняка,
и в лотосе, на дне цветка,
мне сердце сбереги во сне.

Ты знаешь — вдалеке,
когда вино зардеет на реке,
за сотни верст, тебя я вспомню, друг,
в последнем уголке земли, — и вдруг,
ради тебя, вся — золото, весна
в дверь сердца моего возвращена.

1
Плывущей толпой
рожденные луной
бросают тучки тень
на белую ступень;
и лунные пути слились
в одну серебряную высь.
Но верно кто прочтет
тайну, что ночь несет?

Одетые сказочно, девушки в алом ушли,
но в сердце моем их свирели оставили след:
их нежный напев улетел в облака от земли.
Плясавших мечтательно тоненьких девушек нет.

Как шопот, ветер в соснах шевелится,
река, как будто пояс, вьется там.
Мои шаги вдоль древней черепицы
пугают серых крыс по сторонам.

Похожие на дым лиловый, встали,
я вижу, духи, и средь тишины
на том пути забытом зазвучали
и вздохи и слова, едва слышны.

И много тысяч странных голосов
из пустоты в один напев слились.
И листья, пестротой своих ковров,
для привиденья осени сплелись.

Так легион умерших проходил
столетьям улетающим во след.
Я этот марш бы песней заглушил,
но кроме слез во мне и песен нет.

Ветер с запада воду рябит,
красный цвет опадает с ветвей,
расставанье с тобой возвестит
серенада на лютне моей.
Так, на востоке от гористой страны,
будут песни разлуки слышны.

Заря за зарею — последнюю ближе несет.
О, так бесполезен весны этой робкий приход!
Достань же вина, и сегодня — бокал наливай.
Пусть розы и ночь упадают,
А ты — забывай.

The Great Mercy, Great Pity, Goddess of the Southern Seas
Kuan Yin, о compassionate light that enlightens the world,
Wisdom that pierces all shadows, subduing all evils!
Kuan Yin, who protects us in danger, in suffering, pain, and in death —
O, Thou of the purest regard that watches all beings below,
Hears all the sounds of the world and extinguishes hatreds and discords,
Kuan Yin, may I think of thee always, so saintly, so pure and so kind,
Be my support and my strength, and help me fulfill all my duties,
See — I am kneeling before thee, invoking thee, Ocean of Pity!

Behind the door the candle is rapidly melting,
From whom has it parted?
Why must it weep wax tears
If the heart inside it is burning?
This candle reminds me
Of that which has happened to me.

Where the rivulet runs through the green of the cove,
I roam, like a horse without saddle or rein.
I look to the north and think of my love
With longing and pain.
The sun has departed and shadows descend.
My sorrow alone does not end.

The north wind roams the land,
Sweeping the snow in drifts;
Bleakly the peach trees stand,
its frozen boughs each lifts.
But is useless for the wind to blow:
Hear now Spring's heartbeat underneath the snow!

White seagull, turn away
from the black ravens' fray:
let them unsnarl
their ugly quarrel.
You, washed with azure spray,
don't soil your white apparel.

In the night a storm passed;
Ice caked the earth.
An angry wind
Broke the tall young pine saplings.
Flowers that had not yet opened
Will never be blooming now.

Powdered with falling snow,
the crow turns white;
the moon's translucent glow
pales the black night.
Only a loving heart that constant stays
will never change its color through the days.