Борис Бухштаб - Поэты 1840–1850-х годов

Был городок и в нем царек,
             В истории безвестный,
Вставал с зарей, хоть поздно лег,
             А спал всегда чудесно,
Хоть не на лаврах — в колпаке,
Под фризяком, на сундуке.
             То-то любо, то-то мило,
             То-то славный был царек!

Без хрусталя он у стола,
             Лишь было б чем напиться,
И сам потом седлал осла
             По царству прокатиться.
При нем гвардейский часовой
Был пудель грозный и дворной.
             То-то любо, то-то мило,
             То-то мудрый был царек.

И не царем, а молодцом
             Его красотки звали,
И поделом его «отцом»
             Все слуги почитали.
И сколько там сирот и вдов
Спешило под его покров!
             То-то любо, то-то лихо,
             То-то дельный был царек.

Давал закон ко благу он,
             Чтоб горе не нависло,
А не указ со всех сторон,
             Всё числа, да без смысла.
И взяток у него не брал
Ни копиист, ни генерал…
             То-то любо, то-то мило,
             То-то правый был царек.

Он вел одну войну — сгонял
             С плеши́ и мух, и мошек,
Бутылкам — спуску не давал,
А вешивал лишь кошек.
             И умер он, когда в летах
Был еле-еле на ногах.
             То-то любо, то-то лихо,
             То-то добрый был царек.

И много лет царька портрет
             В народе сохранялся,
И вывеской любви предмет
             Под елкой красовался.
И кто ни взглянет, ни зайдет —
Царька невольно помянет:
             То-то горько, то-то жалко!
             То-то славный был царек!

Не жемчу́г дорогой на цветочке блестит,
             А росинка.
Не веселье в глазах у девицы горит,
             А слезинка.
Пересажен цветок из поляны родной
             В злую стужу;
Продана красота за мешок золотой
             Злому мужу.
И цветочку в глуши эта божья роса
             Полюбилась;
И с тоской и слезой на чужбине краса
             Подружилась.
Пригорюнясь, цветок тяжело на листки
             Опустился,
Блеск алмазный очей у красотки с тоски
             Помрачился.
И цветочек больной только острой косы
             Поджидает!
И румянец живой на щеках у красы
             Увядает.
Знать, погибнуть тебе, мой цветок, по весне
             В чуждом поле!
Не любить красоте на чужой стороне
             И в неволе.

За счастьем гонятся на свете
Все люди, малый и большой!
Один пешком, другой в карете,
Тот посуху, а тот водой;
Но к цели не всегда доходит,
Кто век своим путем идет.
Затем меня извозчик возит,
Когда мне счастье не везет.

В связя́х с аптекой лекаря;
С тузами тот, кто ищет знати;
С чужими женами — мужья;
С секретарем — судья в палате.
Есть старичок (и не один)
В связях с дочерней гувернанткой,
И знатный русский дворянин —
С кордебалетной фигуранткой.

Купец привязан к барышам;
Поэт — к своим стихотвореньям;
Вельможа — к почестям, к чинам;
Повеса — к светским обольщеньям;
Привязан к музыке артист
И любит славой увлекаться;
А цензор, сыщик, журналист —
Ко всем готовы привязаться.

В старину у наших дам
Были опахалы,
Им, бывало, по краям
Пишут мадригалы.
Поцелуй или привет
Был за то наградой, —
Счастлив сметливый поэт,
Больше и не надо!

Но теперь пора не та —
Вееры не в моде,
Близорукость, слепота —
В нынешней методе.
И хотя теперь у нас
Нет старинной ласки,
Нет здоровых прежних глаз,
Но зато есть глазки!

Я с вопросом не к одной
Подходил кокетке:
«Для чего вы, ангел мой,
Смотрите в лорнетки?»
Но у всех ответ один:
Вечно объявляют,
Что лорнетки к ним мужчин
Как-то приближают.

Ты на все мои вопросы
Беспристрастно отвечай.
Есть доклады, есть доносы,
Ты их дома прочитай.
Отношенья и прошенья
Рассмотреть тебя прошу.
Ты напишешь им решенья,
А я имя подпишу.
Вся подьяческая братья
Тянет взятки заодно;
И решил их всех сослать я!

(кланяясь)
И решили вы умно!

Публицисты всё ругают, —
В желтый дом их посадить,
Пусть друг дружку разбирают…

И умней нельзя решить!

А чтоб меньше вышло вздору,
Всех студентов поручить
Полицейскому надзору…

Что ж умнее может быть?!

Без стеснений и тиранства
Сбор умножить — я постиг:
Брать велю доходы с пьянства;
Пьяный к счету не привык.

Ждите самых верных шансов.
Общий вывод знатоков,
Что основа всех финансов
Есть развитье кабаков.

Допущу свободу мненья,
Но шпионов заведу;
А чуть резко рассужденье —
Тотчас снова на узду.

Скажут в селах и в столице:
Вот настал свободы час!

А ежовы рукавицы
Мы припрячем про запас.

С вашей хитрою наукой
Вам успеть не мудрено,
Только этой старой штукой
Надувают уж давно.

Вижу, малой ты исправный,
С деловою головой;
И пока я буду главный,
Ты советник будешь мой.

Да, в жмурки все играем мы на свете,
И слепоты нельзя нам миновать;
У всех людей есть призрак на примете,
Его хотим мы ощупью поймать.
По все идем напротив назначенья,
И целый свет навыворот идет,
Тому дан дар, а надобно именье,
И он свой дар — карману в дар несет.
Иной в глупцы был посвящен судьбою,
Но в знать попал и в умники шагнул.
Другой рожден с прекрасною душою,
А злобный рок в крючок ее согнул.
Иной весь век в пыли газетной рылся,
Писал, корпел и лекции читал
И думает, что славы он добился, —
А он, увы! лишь время убивал!
Тот торговал и вдруг проторговался.
Что ж, обеднял? — Нет, нажил капитал!
Другой чудак за почестью погнался…
А вдруг вдову с мешочками поймал.
Иной в звезде, а кажется всё мало;
Он генерал, да ловит аксельбант, —
А между тем супругу генерала
Затянутый прельщает адъютант.
Да, в жмурки все играем мы на свете,
И слепоты нельзя нам миновать;
У каждого свой призрак на примете,
Все ощупью хотят его поймать!
И жмурки здесь ни прозой, ни стихами
Философам никак не истребить,
Пока бежит фортуна перед нами,
А мы ее не знаем как схватить.