Александр Прокофьев - Стихотворения и поэмы

Я вижу утром светлым
Всё то, что видишь ты:
Под легким, тихим ветром
Качаются цветы.

Качаются, встречаются,
Впадают в забытье,
Целуются, прощаются,
Чтоб встретить вдруг ее,

Всю в легкой паутинке,
Там, где росы отстой,—
В три листика осинку
В траве густой, густой…

По утрам теперь обильны росы.
Я в густой-густой траве стою.
Покосить бы… Где мои покосы,
Где, в каком подсеверном краю?

Я всего хозяин и наследник.
Быстрых дней мелькает череда.
Молодость! Я не был в ней последним,
Юностью я хвастаюсь всегда!

Я ходил на дальние покосы,
Давнее мое житье-бытье
Там, где дремой льется на откосы
Ивняков поникших забытье.

Там остались юности забавы,
Без которых жизнь не дорога…
Ой вы, медом пахнущие травы,
Дальние поемные луга…

В утренней неясной дреме кроны
Встрепенутся чуть и замирают.
Скоро их лучи легонько тронут,
Их разбудят, с ними заиграют.

И еще того бывает краше —
Роща вольно-вольно засмеется,
Вдруг из голубой высокой чаши
На вершины радуга прольется.

Там, под небом, всякое бывает…
Птицы золотой страны — России —
Из раскрытых гнезд облюбовали
Ветки постатней и покрасивей!

Долы цветом все запорошило,
Тихий-тихий ветер будто дремлет.
Я влюблен в прекрасные вершины
Всех живущих на земле деревьев.

Как хорош этот мачтовый лес,
Он под ветром натянут до звона,
Доросли до высоких небес
Молодые зеленые кроны.

Как пригожа березок гряда!
Бьет зеленый прибой у дороги,
Им без устали моет вода
Без того побеленные ноги.

Колокольцев лиловых в лугах
Льется звон по родимой сторонке,
Вешний луч, предзакатный и тонкий,
Лось несет на ветвистых рогах!

Никнут купы плакучих берез
Там, где ветер гуляет на воле…

Я люблю эту землю до слез
За былинку последнюю в поле!

Вдали гроза, а здесь еще в покое
Леса, поляны, долы и река.
Над медленною, в заводях, рекою
Замедленно летели облака.

Там, впереди их, молнии сражались
И ветер тучи рвал и гнал, клубя,
А эти здесь над речкой задержались,
Чтоб посмотреть, как в зеркале, себя!

И, может, вспомнят берега крутые
Не ветерок, донесшийся с полей,
А облака, от солнца золотые,
Что шли навстречу гибели своей!

Ей при отлете иволги пропели,
Что далеки весенние капели
И что не скоро солнце заиграет,
Что зимним вьюгам нет конца и края.
Калина чуть качнулася вершинкой,
Махнула вслед им красною косынкой:
«Счастливого пути, хорошей доли!
А я почти одна в раздольном поле.
Ко мне зайчата греться прибегают,
Меня морозцы кличут: „Дорогая!“
Метель трубит в серебряные трубы,
Поземки пляшут, чтобы стало любо,
Чтоб легче было скоротать мне сроки,
Дожить до солнца, до капе́ль далеких!»

В долы пала новая пороша,
На рябине гости-снегири
Всё кричат, что вечером хорошим
Снег порозовеет от зари!

Всё зима покрыла белым цветом,
Но отрадно где-нибудь в логу
Золото берез на свежем этом,
На хрустящем под ногой снегу.

В заречной долине, на старом дорог перекрестке,
Холодным огнем обожгло молодую березку.
Подружки — высокие сосны — ее обступили стеною,
И всё же осенние ветры пройти не хотят стороною.

И всё нипочем им, знакомым с заоблачной высью,
Без жалости бедную гнут и рвут обожженные листья.
А зори всё так же ей машут малиновым флагом,
Но падают желтые листья и дно устилают оврага.

Я думал песенку сложить об этом,
Как роща не могла расстаться с летом,
Как листья не хотели оторваться,
Как осень не могла расторговаться,
Хотя кидалась золотом и медью,
Хотя сверкала первой гололедью.
Ну, а зима однажды на рассвете
За серебро купила всё на свете!
Я думал песенку сложить об этом,
Как роща не могла расстаться с летом,
Но не сложил… Чего б, казалось, проще —
Ведь за окном серебряная роща!..

Ждет, глядит в окно беляночка — не я ли на весу
По ромашкам да по клеверу гармонику несу?
Всё туда глядит, где ветер елку силится согнуть,
Где бежала пена клавишей на вышитую грудь.
Всё глядит из-за герани, отодвинула герань,
Не покажется ль тальянки перламутровая грань.
Неужель не знает лада, что не я игру веду,
Что как будто оттальянил с нею в нынешнем году,
Что сегодня на фуражку дали алую звезду.

Если любишь — сердцу весело, все праздники в году,
Глянь в окошечко, беляночка, — ведь это я иду!
Предо мною цветом белым только вишенье цветет.
Эх, не мне ли ветер улицу широкую метет!
Я иду — рубашка в крестиках, в метелке голубой,
Не сестрой, не мамкой вышиты — все вышиты тобой!
Всколыхнулась занавесочка в окошечке твоем.
Мы с тобой, белянка, под вечер станцуем и споем.
А пока лишь пляшут зайчики, одни в такую рань,
Да за белой занавескою качается герань.

Ты постой, постой, беляночка, постой, поговори,
Расскажи мне, как сходились возле речки две зари,
Как сошлись да где оставили, где спутали следы,
Расскажи мне, как горели понизовые сады,
Расскажи, как после радуга раскинулась дугой,
Расскажи, как на гуляньице понравился другой.

Успокой меня, беляночка, ведь сердце ходуном,
Мне не нравится, что парни за тобою табуном.
И особенно, беляночка, не нравится один,
На котором ветер парусит сиреневый сатин.
Мне не нравится, что пляшет, что он кружится с тобой.
Будь что будет, что-то будет, он идет наперебой!

Как на все четыре стороны беляночке видна
Понизовая, садовая, родная сторона.
Понизовьем вьется реченька, вода — что карамель,
Над рекой черносмородина, и яблоня, и хмель.
Я с тобой, белянка, радости и горести делю.
Отчего бы, ты скажи мне, голова моя в хмелю?
И не в том, который тянется по старому плетню
И что кланяется мне с тобой не сто ли раз на дню!

Так, как издавна положено, как в людях на веку,
Мы построим дом, беляночка, чтоб окна на реку,
Чтоб конек плясал на крыше, а в дому цветы в пучках,
Чтобы матица сосновая была бы вся в сучках!
Чтобы сени были крашены баканом в добрый час,
Чтобы хлеб, да соль, да чарка были, ясень мой, у нас!
Чтоб друзья не обходили дом, где окна на реку,
Чтоб кукушка мне с тобою сто раз бросила «ку-ку».

Опустилось солнце на воду, глядит волне в зрачки,
На сатине синем реченьки взыграли пятачки.
Ну, беги домой, беляночка, бери скорей ведро,
Опрокинь его, глубокое, и черпай серебро!
Над водою вьются чайки, крылья в солнечной пыли,
Повезло тебе, беляночка, в твоем ведре рубли!

У меня мережи водятся, с зимы готова сеть,
У меня, белянка, паузок такой, что поглядеть!
Ты надень передник кожаный и в озеро с лугов
Принеси удачу верную на мойву и сигов,
Чтоб завидовали люди, чтоб сказали не со зла:
«Вот заправская рыбачка, сколько рыбы привезла!»

Утром рано, чуть забрезжит, по раздолью светлых рос
Я пойду с тобой, беляночка, за речку на покос.
Для тебя я сделал грабли-самоходы хороши,
Я их сделал легче легких, краше лучших, от души.
Я для них срубил рябинку, сделал частый гребешок,
Ты узнаешь их в работе, как придем на бережок.
Там на нем, отлогом, — пойма, мурава, всё мурава,
Там на плечи берез белых опустилась синева.

Мне такой видна беляночка — с нарядным туеском,
Опоясанная солнцем, словно алым пояском!
Мне она видна на улице идущей не спеша,
Посмотрите, дескать, люди, — может, вправду хороша.
Может — вправду, может — взабыль, может — что-нибудь не так
В этих кратких, невозвратных восемнадцати летах.