Луис Камоэнс - Лузиады. Сонеты
И звонкий голос твой замрет под их пятою,
И чистое тебя покинет вдохновенье».
И было так: один напал на стадо,
Что я имел и пас с таким стараньем,
Надеясь на судьбы обильные щедроты;
Другой унес полей веселых чадо,
Овечку милую, предмет моей заботы,
Навек наполнив душу мне страданьем!
* * *
Огонь, на восковом дремавший ложе,730
Восстал, с огнем любви смешавшись вмиг,
Когда, взглянув на Ваш прекрасный лик,
Увидел свет, со светом солнца схожий.
Сдержать не в силах трепета и дрожи,
В удвоенном порыве,731 смел и дик,
Стремясь обнять Вас пылко, он приник
В палящем поцелуе к нежной коже.
Блаженна страсть, что жар свой донесла
До глаз, где скрыты прелести такие,
Какими целый мир сожжен дотла!
В Вас, о сеньора, влюблены стихии,
Поэтому свеча и обожгла
Снег, обжигающий сердца людские.
* * *
По прихоти природы, в грубой ткани732
Сокрыта от обманов и измен
Девичья прелесть, чтоб соблазн и тлен
Не смели помышлять о юном стане.
И все ж не скрыть монашеской сутане
Сиянья взора вашего; блажен,
Кто был им поражен и, сдавшись в плен,
Находит сладость в нанесенной ране.
А тот, кто тщился сохранить покой,
Увидев вас, потом поймет с испугом,
Что невозможно справиться с тоской,
И, гибельным поверженный недугом,
Почтет за честь, чтоб красоте такой
Амур победу отдал по заслугам.
* * *
Так поражает облик Ваш, Кибела,
Так ярко впечатленье чистоты,
Что Ваши лучезарные черты
Сама Природа перенять хотела.
Кто видел, как уверенно и смело
Несете Вы величье красоты,
Был удручен сознанием тщеты:
Любовь от Вас защиты не имела.
Чтоб избежать необоримых сил,
Я разум этой мысли подчинил,
Но чувство ей противиться пыталось.
И право, если дерзость в этом есть,
Придумайте еще другую месть
Для жизни той, что мне прожить осталось.
* * *
Наяды, обитательницы вод,
Поящих землю свежестью прохладной,
Вы видите, как праздный, безотрадный
Другой поток из глаз моих течет.
Дриады, страшен ваших стрел полет,
Они сверкнут — и пал олень громадный,
Вы видели глаза, чей беспощадный
Единый взгляд в сердца позором бьет.
Хотите видеть слезы горькой муки?
Оставьте ваши воды, ваши луки,
Идите, нимфы милые, сюда.
Здесь тусклы дни, и ночи здесь бессонны,
Но стрелы есть в глазах разящих доны,
В моих глазах — прозрачная вода.
* * *
Щегол влюбленный, нежный и беспечный,
Едва пригладив клювом пух, без нот
На ветке зеленеющей поет
Все тот же стих, бессвязный, бесконечный.
Тем временем стрелок в тростник заречный
Уходит крадучись. Таясь, как крот,
Он целится и в тьме стигийских вод
Певцу любви покой готовит вечный.
Так, жизнью наслаждавшийся дотоле,
Задет я в сердце был твоей стрелой,
Когда ловца отнюдь не опасался.
Чтоб невзначай застичь меня на воле,
Подстерегая, лучник роковой
В твоих зеницах пламенных скрывался.
* * *
О Низе, в горы не спеши со стадом,
Не то дождешься мести Купидона,
Тебя он ищет, гневом распаленный
И яростью безжалостной объятый.
Колчан заветный, полный стрел когда-то,
Тобою он нашел опустошенным,
И грудь твою кинжалом раскаленным
Готов пронзить, не ведая пощады.
Сокройся! Обмани судьбу лихую.
Крылатый бог, отвергнув состраданье,
Уж над тобою длань заносит злую.
Но, ах! К чему мои увещеванья?
Ведь красоту волшебную, благую
Кинжалы одолеть не в состоянье.
* * *
В очах, в осанке — сладостный покой
(В земной юдоли — беглый отблеск рая).
Под золотом и снегом — розы мая,
Среди рубинов — жемчуг, смех живой.
Изящество в союзе с простотой,
Суждений ясность, искренность прямая, —
Искусство, как природа всеблагая,
Все наделить умеет красотой.
И жизнь, и смерть — все в мире вам открыто,
Все в вашей тонкой, тихой речи слито,
Вы посрамили ею дев и жен.
И в ней оружье ваше, ваша сила.
Но пусть любовь несчастного сразила, —
Я славы побежденных не лишен.
* * *
Печальный взгляд, исполненный участья,
Улыбки кротость, ласковой и честной,
Движений строгость, мягких и прелестных,
Привычка к жизни горестной ненастьям.
Отвага сердца, стойкого в несчастьях,
Души величье, чистотой известной,
Безмерная готовность к муке крестной,
К судьбы ударам гордое бесстрастье, —
Застенчивость и склонность к всепрощенью,
Лик — выраженье ясного покоя, —
Все это сладкий яд моей Цирцеи.
Вовеки не найти мне исцеленья.
Пленен мой дух небесною красою,
Пред коей я давно благоговею.
* * *
Сеньора, в чем причина Ваших чар?
Блеск этих кос, что сердце мне пленили,
Рожден в какой золотоносной жиле,
С какого прииска привезен в дар?
Зажечь во взгляде солнечный пожар,
Стать первой в знатности, уме и силе
Помог Вам промысел небесный или
Медеи заколдованный отвар?
Из раковин каких добыть смогли Вы
Сиянье этой россыпи жемчужной,
Чтобы улыбки рассветить свои?
Сеньора, знайте: раз Вы так красивы,
Вам помнить о судьбе Нарцисса нужно
И обходить озера и ручьи.
* * *
Природа, в колдовском смешав сосуде
Блеск золота, рубинов, снега, роз,
Ваш образ создала, что в мир привнес
Красоты, о каких не знали люди.
Рот из рубинов сложен в этом чуде,
Из роз румянец соткан, цвет волос
Был золотом подарен, и мороз
Слепил из снега пламенные груди.
А если в Ваши очи заглянуть,
В них солнце, и светлее солнца это
Всех солнц, что видел мир когда-нибудь.
Так в дивных красках Вашего портрета
Воплощены природой смысл и суть
Роз, золота, рубинов, снега, света.
* * *
Когда богинь Природа создавала,
Одно для каждой выбрала она:
Оделась целомудрием Луна,
Рожденным из чистейшего кристалла.
Незрячим стал Амур — так ослепляла
Венера красотой, — и лишь одна
Умом была Паллада Вам равна.
Юнона величавостью блистала.
Но небеса — их благодать я чту —
К вам беспредельно были благосклонны
И, вам даря Венеры красоту,
Добавили, презрев свои законы,
Паллады ум, Дианы чистоту
И величавость гордую Юноны.
* * *
Мы чтим Паллады ум, Дианы честь,
Венеры красоту, Юноны славу;
До Африки и Азии по праву
Дошла об этом из Европы весть.
Всевластным небом, чьих чудес не счесть,
Был вставлен дух в телесную оправу;
Воздвигнут мир по высшему уставу
Из четырех частей таким, как есть.
Но вас, сеньоры, балует природа
И дарит каждой сразу все подарки,
Их на четыре части не деля.
Вам отдают свой блеск живой и яркий
Лучи Луны и красота Восхода,
Огонь и Влага, Воздух и Земля.
* * *
Любовь — огонь, пылающий без дыма,733
Кровавая, хотя без крови, рана,
Слепая вера в истинность обмана,
Недуг незримый, но губящий зримо;
Любовь — глухая ненависть к любимой
И гнев на то, что есть, но нежеланно,
И жажда, всем владея невозбранно,
Всего себя отдать невозвратимо;
И добровольный плен, и служба той,
Кто губит нас, и всё-таки любима,
И всё-таки в душе царит одна.
Так можно ль сердцу дать единый строй,
Когда любовь сама неотвратимо
Вся из противоречий сплетена!
* * *
Ждет смерть меня; дано бессмертье строкам,
С печалью повествующим о том,
Сколь радостно я жил; чтоб им потом
Из рук не выпасть в Лету ненароком,
Я их оставлю здесь, и пусть уроком
Послужит людям этот скорбный том,
Пусть тычут указующим перстом
В него с негодованьем и упреком;
И если горе счастьем счел глупец,
Амуру и Фортуне веря слепо,
То на моем примере наконец
Он сможет убедиться, сколь нелепо
Им доверять: Амур — тиран и лжец,
Фортуна — вероломна и свирепа.
* * *
Зной истомил зверей, жесток и жгуч,
И только Лизу не искал прохлады —
Он брел на поиски своей наяды,
Чтоб усмирить любви палящий луч.
Был горек стон его и столь могуч,
Что каменные вздрогнули громады,
Но нимфу манят новые услады —
Сердца красавиц тверже горных круч.
