Владимир Маяковский - Том 11. Пьесы, киносценарии 1926-1930
[1930]
Москва горит (1905 год). 1-я редакция*
I часть
Четыре глашатая вышли с четырех сторон потушенной арены. На каждом светящаяся цифра 1, 9, 0, 5, — становятся вместе, собирают год.
1-й глашатай
1905!
1905!
Семнадцатым
годом
горд —
оглянись
и вспомни опять
пятый
горящий год.
2-й глашатай
Шутки
любит цирк.
Но между
шуток веселых
вспомни,
как мёрли отцы
в запоротых
городах и сёлах.
3-й глашатай
Еще и сегодня
расслышат потомки
в громах
черноморского рёва,
как шел
один
броненосец «Потемкин»
на всю
эскадру царёву.
4-й глашатай
Земля
и море
кровью багримы.
Под пулями
падали неисчислимо,
как пал
машинист Ухтомский*,
и складывал
полковник Ри́ман
трупы,
как в штабель доски.
1-й глашатай
Звезда Советов,
над миром лучись,
на земли наши,
что ни случись,
не ступит
вражья нога.
Товарищ,
сквозь смех
смотри и учись
до дна
ненавидеть врага.
4-й глашатай
Глядите:
кровавую кашу наваря,
царь
расхлебывает
>9-е января.
Разворачиваясь по всему барьеру, разукрашенные военные несут распластанные штаны. Бесконечная лента скрывается в дворцовых воротах, а из дворцовых ворот — бесконечная лента с узелками, скрывающаяся под вывеской «Прачка двора его величества». Посредине сцены очкастый обыватель — рыжий — пристает к главному военному.
Рыжий
Куда это
штанов такое количество?
Военный
Их величеством в стирку сданы.
Нехватка в штанах.
Его величество
вынужден
ежеминутно
менять штаны.
Арена тухнет. На арене один музыкальнейший клоун в огромной, набок, короне поет, вызванивая на водочной бутылке.
Клоун
Царь испугался*,
издал манифест:
мертвым свободу,
живых под арест.
Ну и конституция —
сахар и мед.
Мертвым свобода —
живым пулемет.
Рот, улыбайся,
радуйся, народ!
Мертвым свобода —
живым…
наоборот.
Клоуна закрывают пять экранов. На каждой створке появляется манифест:
Божьей милостью
Мы,
Николай Вторый, и т. д.
Когда манифест окончен, сквозь него проступает кровавая лапа:
Руку приложил —
Трепов*.
Экраны подымаются, на арене бал и пир. Гремит военный оркестр. Студенты, барышни, офицеры. Два стола, убранные винами и поставленные так, что между ними может проехать тюремная карета. Каждый приходящий несет лист манифеста в виде огромной карты. Два присяжных поверенных, лощеные и во фраках, бросаются друг к другу через всю арену.
1-й присяжный поверенный
Петр Петрович?!
Разрешите лобызнуть.
Пошла
история
с нового абзаца.
2-й присяжный поверенный
Окончилась,
окончилась забастовочная нудь.
Иван Иваныч —
разрешите облобызаться.
Музыка. Парочка — студент и барышня — вальсирует.
Студент (восхищенной барышне)
Вы звезда
моего
студенческого небосвода…
Наступил на мозоль?
Прошу прощения.
У нас свобода,
свобода-свобода.
Свобода совести,
собраний
и…
обращения.
Гости расступаются. Сквозь бал проезжает черная тюремная карета. Упряжка — собаки. На козлах собака-городовой. По бокам собаки-конвоиры. Музыка. Парочка. Штатский во фраке и дама.
Штатский
Поцелуйте!
Дама
Нахал!
Штатский
Отдайтесь…
Дама
Идиот.
Штатский
Вам гнев
к лицу,
разозлитесь и гляньте.
Мадам, разрешите…
(шпилит красную ленточку)
вам так идет!
Нацепите
этот
красный бантик!
Пары жмутся и расступаются. Громыхает черная тюремная карета. Снова музыка. Парочка. Гвардеец и мадмуазель.
Гвардеец
Довольно вальсом
потеть и мокнуть,
не хотитца ль проттица
по лону гравия?
Мадмуазель,
позвольте чмокнуть.
Ах, не сердитесь, —
теперь равноправие.
Опять расступаются пары. Новая тюремная карета. За ней вторая и третья. Проехали. Генерал подымает бокал. Гости чокаются.
Генерал
Господа!
Потушена лава
революционного кратера.
Кон-ссти-туцция!
Давно пора.
За его величество —
государя императора
гип-гип!
Ура-ура!
Гости подымают бокалы. Чокаются, размахивают картами-манифестом. Бросаются друг к другу лобызаться, отставляют бокалы и складывают листы манифеста в огромный карточный домик*. По всему барьеру арены появляются толстенные городовые. С верхней площадки — царишко, царица, министры. Все, раздувая щеки, начинают дуть во всю силу. Карточный домик разлетается. От дутья затухают лампы, разбегаются гости. В эту минуту из-под купола падает брошенная бомба. Бомба разрывается, рассыпая листки прокламаций по всему цирку. Городовые и прочие дующие в испуге разбегаются. В разных концах арены разные люди по-разному пробегают и читают прокламацию. Обыватель берет прокламацию — пробегает, бросает и убегает. Поп пробегает прокламацию, крестится и бежит. Богач — рвет и сжимает кулаки. Крестьянин — любовно разглаживает, кладет за пазуху. Рабочий вчитывается, — зовет других, все серьезно и радостно слушают.
Один
«Дана свобода собраний*,
но собрания оцепляются войсками».
Другой
«Дана свобода слова,
но цензура осталась неприкосновенной».
Третий
«Дана неприкосновенность личности,
но тюрьмы переполнены заключенными».
Первый
