Даниил Хармс - Том 1. Авиация превращений
Иван Иванович:
Ему известно все вокруг,
он повелитель мне и друг,
одним движением крыла
он двигает морями,
одним размахом топора
он рубит лес и горы —
одним дыханием своим
он всюду есть неуловим.
Папаша:
Давай, сразимся, чародей,
ты словом, я рукой,
пройдет минута, час пройдет,
потом еще другой.
Погибнешь ты, погибну я,
все тихо будет там,
но пусть ликует дочь моя
Елизавета Бам.
Иван Иванович:
Сраженье двух богатырей!
Текст — Иммануила Красдайтейрик.
Музыка — Велиопага, нидерландского пастуха.
Движенье — неизвестного путешественника.
Начало объявит колокол!
Голоса с разных концов зала:
Сраженье двух богатырей!
Текст — Иммануила Красдайтейрик.
Музыка — Велиопага, нидерландского пастуха!
Движенье — неизвестного путешественника!
Начало объявит колокол!
Сраженье двух богатырей!
и т. д.
Колокол: Бум, бум, бум, бум, бум.
Петр Николаевич:
Курыбыр дарамур
дыньдири
слакатырь пакарадагу
ды кы чири кири кири
занудила хабакула
хе-е-ель
ханчу ана куды
стум чи на лакуды
пара вы на лыйтена
хе-е-ель
чапу ачапали
чапатали мар
набалочина
хе-е-ель
(поднимает руку).
Папаша:
Пускай на солнце залетит
крылатый попугай,
пускай померкнет золотой,
широкий день, пускай.
Пускай прорвется сквозь леса
копыта звон и стук,
и с визгом сходит с колеса
фундамента сундук.
И рыцарь, сидя за столом
и трогая мечи, поднимет чашу, а потом
над чашей закричит:
Я эту чашу подношу
к восторженным губам,
я пью за лучшую из всех,
Елизавету Бам.
Чьи руки белы и свежи,
ласкали мой жилет…
Елизавета Бам, живи,
живи сто тысяч лет.
Петр Николаевич:
Ну-с, начинаем.
Прошу внимательно следить
за колебаньем наших сабель, —
куда которая бросает острие
и где которая приемлет направление.
Иван Иванович:
Итак, считаю нападенье слева!
Папаша:
Я режу вбок, я режу вправо,
Спасайся кто куды!
Уже шумит кругом дубрава,
растут кругом сады.
Петр Николаевич:
Смотри поменьше по сторонам,
а больше наблюдай движенье
железных центров и сгущенье смертельных сил.
Папаша:
Хвала железу — карборунду!
Оно скрепляет мостовые
и, электричеством сияя,
терзает до смерти врага!
Хвала железу! Песнь битве!
Она разбойника волнует,
младенца в юноши выносит
терзает до смерти врага!
О песнь битве! Слава перьям!
Они по воздуху летают,
глаза неверным заполняют,
терзают до смерти врага!
О слава перьям! Мудрость камню.
Он под сосной лежит серьезной,
из-под него бежит водица
навстречу мертвому врагу.
Петр Николаевич падает.
Петр Николаевич:
Я пал на землю поражен,
прощай, Елизавета Бам,
сходи в мой домик на горе
и запрокинься там.
И будут бегать по тебе
и по твоим рукам глухие мыши, а затем
пустынник таракан.
Звонит колокол.
Ты слышишь, колокол звенит
на крыше бим и бам.
Прости меня и извини, Елизавета Бам.
Иван Иванович: Сраженье двух богатырей окончено.
Петра Николаевича выносят.
Елизавета Бам (входя):
Ах, папочка, ты тут.
Я очень рада,
я только что была в кооперативе,
я только что конфеты покупала,
хотела, чтобы к чаю был бы торт.
Папаша (растегивая ворот): Фу, утомился как.
Елизавета Бам: А что ты делал?
Папаша: Да… я дрова колол и страшно утомлен.
Елизавета Бам: Иван Иванович, сходите в полпивную и принесите нам бутылку пива и горох.
Иван Иванович: Ага, горох и полбутылки пива, сходить в пивную, а оттудова сюда.
Елизавета Бам: Не полбутылки, а бутылку пива, и не в пивную, а в горох идти!
Иван Иванович: Сейчас, я шубу в полпивную спрячу, а сам на голову одену полгорох.
Елизавета Бам: Ах, нет, не надо, торопитесь только, а мой папочка устал колоть дрова.
Папаша: О что за женшины, понятия в них мало, они в понятиях имеют пустоту.
Мамаша (входя): Товарищи. Маво сына эта мержавка укокосыла.
Из-за кулис высовываются две головы.
Головы: Какая? Какая?
Мамаша: Эта вот, с такими вот губами!
Елизавета Бам: Мама, мама, что ты говоришь?
Мамаша: Все из-за тебя евонная жизнь окончилась вничью.
Елизавета Бам: Да ты мне скажи, про кого ты говоришь?
Мамаша (с каменным лицом): Иих! иих! иих!
Елизавета Бам: Она с ума сошла!
Мамаша: Я каракатица.
Кулисы поглощают Папашу и Мамашу.
Елизавета Бам: Они сейчас придут, что я наделала!
Мамаша: 3 x 27 = 81.
Елизавета Бам: Они обязательно придут, чтобы поймать и стереть с лица земли. Бежать. Надо бежать. Но куда бежать? Эта дверь ведет на лестницу, а на лестнице я встречу их. В окно? (Смотрит в окно.) О-о-о-о-х. Мне не прыгнуть. Высоко очень! Но что же мне делать? Э! Чьи-то шаги. Это они. Запру дверь и не открою. Пусть стучат, сколько хотят.
Запирает дверь.
Стук в дверь, потом голос: Елизавета Бам, именем закона, приказываю Вам открыть дверь.
Молчание.
Первый голос: Приказываю Вам открыть дверь!
Молчание.
Второй голос (тихо): Давайте ломать дверь.
Первый голос: Елизавета Бам, откройте, иначе мы сами взломаем!
Елизавета Бам: Что вы хотите со мной сделать?
Первый: Вы подлежите наказанию.
Елизавета Бам: За что? Почему вы не хотите сказать мне, что я сделала?
Первый: Вы обвиняетесь в убийстве Петра Николаевича Крупернак.
Второй: И за это Вы ответите.
Елизавета Бам: Да я не убивала никого!
Первый: Это решит суд.
Елизавета Бам открывает дверь. Входят Петр Николаевич и Иван Иванович, переодетые в пожарных.
Елизавета Бам: Я в вашей власти.
Петр Николаевич: Именем закона Вы арестованы.
Иван Иванович (зажигая спичку): Следуйте за нами.
Елизавета Бам (кричит): Вяжите меня! Тащите за косу! Продевайте сквозь корыто! Я никого не убивала. Я не могу убивать никого!
Петр Николаевич: Елизавета Бам, спокойно!
Иван Иванович: Смотрите в даль перед собой.
Елизавета Бам: А в домике, который на горе, уже горит огонек. Мыши усиками шевелят, шевелят. А на печке таракан тараканович, в рубахе с рыжим воротом и с топором в руках сидит.
Петр Николаевич: Елизавета Бам! Вытянув руки и потушив свой пристальный взор, двигайтесь следом за мной, хроня суставов равновесие и сухожилий торжество. За мной.
Медленно уходят.
Занавес
Писано с 12 по 24 декабря 1927 года. M.
Гвидон
Гвидон:
Ликует серна,
бежит ручей.
Твоих безмерно
больших очей
мне мил и дорог
шутливый взгляд,
твоих желаний морок
упрямой Лизы.
Твоё молчанье, твои капризы
меня не разозлят.
Лиза:
Одна первушка
в лесу жила,
со мной шутила
и в чащу плотную звала
ноги в камнях спотыкать.
Мне не хотелось там скакать.
Я чуть слышно лепетала:
мне бы лапки не стереть.
Я под ёлкой трепетала
мокрых сосен посередь.
Худо в чаще мне гулять —
ножки быстро заболять.
Туман в голову заберётся,
душа к небу оторвётся.
Гвидон:
