Антология - Песни и романсы русских поэтов
Ф. Н. Глинка
Федор Николаевич Глинка родился в 1786 году в Сутоках Смоленской губ., умер в 1880 году в Твери. Учился Глинка в кадетском корпусе, участвовал в войне 1805–1806 годов, отличился в Отечественной войне 1812 года. Глинка был членом декабристских организаций «Союз Спасения» и «Союз Благоденствия». Привлеченный по делу декабристов, он был заключен в Петропавловскую крепость и сослан в Олонецкую губернию (Карелия). После ссылки, с конца 30-х годов, он оказывается в лагере сторонников «официальной народности». Литературная деятельность Глинки начинается во второй половине 1800-х годов (первое печатное стихотворение — «Глас патриота», 1807). На время Отечественной войны 1812 года приходятся его опыты в области патриотической песенной поэзии («Военная песнь», «Солдатская песнь», «Песнь сторожевого воина пред Бородинскою битвою», «Песнь русского воина при виде горящей Москвы», «Авангардная песнь» и др.). Из них «Солдатская песнь» была положена на музыку Н. Кленовским и П. Лучкиным, «Авангардная песнь» — Д. Кашиным. Однако в песенный репертуар и быт вошли не эти песни, а публикуемые стихотворения. На тексты Глинки романсы писали А. Алябьев («Призыв», «Тоска больной Нины») и А. Варламов («Слезы умиленья»). На музыку положено также стихотворение «Москва» (С. Сенигов, П. Чесноков и др.). В песенниках, кроме публикуемых, встречаются многие тексты Ф. Глинки («Сетование», «Сетования русской девы», «Гусарская песнь», «Слезы умиленья», «Есть край, где желтеют…», «Желанный гость, мой друг младой…», «А ветер выл…», «К лугу», «Призыв», «Клятва», «Темнеет бурна ночь, темнеет…», «Я долго, долго бы глядел…» и др.).
226. Подоконье* (С богемского)
Ночь придет. Знакомой мне
Обойдя дорожкой,
Запою я в тишине
Под твоим окошком:
«Спи, мой ангел! Добрый сон!
Пусть тебя лелеет он!..
Будь он сладок, как твоя
Золотая младость!
Кто ж приснится?.. Если я —
Улыбнись, как радость!
Спи, мой ангел! Добрый сон!
Пусть тебя лелеет он!..»
Отечества и дым нам сладок и приятен!
ДержавинСвеча, чуть теплясь, догорала,
Камин, дымяся, погасал;
Мечта мне что-то напевала,
И сон меня околдовал…
Уснул — и вижу я долины
В наряде праздничном весны
И деревенские картины
Заветной русской стороны!..
Играет рог, звенят цевницы,
И гонят парни и девицы
Свои стада на влажный луг.
Уж веял, веял теплый дух
Весенней жизни и свободы
От долгой и крутой зимы.
И рвутся из своей тюрьмы
И хлещут с гор кипучи воды.
Пловцов брадатых на стругах
Несется с гулом отклик долгий;
И широко гуляет Волга
В заповедных своих лугах…
Поляны муравы одели,
И, вместо пальм и пышных роз,
Густые молодеют ели,
И льется запах от берез!..
И мчится тройка удалая
В Казань дорогой столбовой,
И колокольчик — дар Валдая —
Гудит, качаясь под дугой…
Младой ямщик бежит с полночи:
Ему сгрустнулося в тиши,
И он запел про ясны очи,
Про очи девицы-души:
«Ах, очи, очи голубые!
Вы иссушили молодца!
Зачем, о люди, люди злые,
Зачем разрознили сердца?
Теперь я горький сиротина!»
И вдруг махнул по всем по трем…
Но я расстался с милым сном,
И чужеземная картина
Сияла пышно предо мной.
Немецкий город… всё красиво,
Но я в раздумье молчаливо
Вздохнул по стороне родной…
Не слышно шуму городского,
В заневских башнях тишина!
И на штыке у часового
Горит полночная луна!
А бедный юноша! ровесник
Младым цветущим деревам,
В глухой тюрьме заводит песни
И отдает тоску волнам!
«Прости, отчизна, край любезный!
Прости, мой дом, моя семья!
Здесь за решеткою железной —
Уже не свой вам больше я!
Не жди меня отец с невестой,
Снимай венчальное кольцо;
Застынь мое навеки место;
Не быть мне мужем и отцом!
Сосватал я себе неволю,
Мой жребий — слезы и тоска!
Но я молчу — такую долю
Взяла сама моя рука.
Откуда ж придет избавленье,
Откуда ждать бедам конец?
Но есть на свете утешенье
И на святой Руси отец!
О русский царь! в твоей короне
Есть без цены драгой алмаз.
Он значит — милость! Будь на троне,
И, наш отец, помилуй нас!
А мы с молитвой крепкой к богу
Падем все ниц к твоим стопам;
Велишь — и мы пробьем дорогу
Твоим победным знаменам».
Уж ночь прошла, с рассветом в злате
Давно день новый засиял!
А бедный узник в каземате —
Всё ту же песню запевал!..
Над серебряной водой,
На златом песочке
Долго девы молодой
Я берег следочки…
Вдруг завыло в вышине,
Речку всколыхало;
И следов, любезных мне,
Будто не бывало!..
Что ж душа так замерла?
Колокол раздался…
Ах, девица в храм пошла:
С ней другой венчался…
О друг младой, прекрасный друг!
Уж солнце за горами.
Певец зари мой нежит слух,
Луна над озерами;
Тебя я жду, тебя зову:
Уже густеют тени;
Присядь ко мне, склони главу
На дружние колени…
Она пришла, она была,
Душа при ней так млела!..
Но вспыхнул день — и, как стрела,
Куда-то отлетела…
Уж нет ее, и грудь пуста;
Ах, если б, если б чаще
Ко мне слетала та ж мечта,
Мне б горе было слаще!
Н. М. Языков
Николай Михайлович Языков родился в 1807 году в Симбирске, умер в 1846 году в Москве. Учился он в петербургском Горном кадетском корпусе, затем в Дерптском университете на философском факультете (1822–1829). С 1829 по 1837 год Языков жил в Москве, последующие шесть лет за границей, где лечился от тяжелого недуга. Наиболее продуктивная поэтическая деятельность Языкова падает на дерптский период его жизни. Именно тогда он создает свои циклы «застольных» (1823) и «разгульных» (1829) песен, которые тут же кладутся на музыку (Науманом и другими неизвестными любителями-композиторами), распеваются студенческим хором и становятся популярными. Многие из них были переведены на немецкий язык. В молодости Языков состоял в «Вольном обществе любителей российской словесности», последние же годы своей жизни был близок к славянофилам. Устойчивый и глубокий интерес поэта к фольклору не отразился, однако, на его песенном творчестве, так как он был принципиальным противником подражаний народной поэзии. В письме к И. Киреевскому он писал: «Оставим материалы народной поэзии в их первобытном виде».[100] На стихи Языкова, кроме неизвестных композиторов — студентов Дерптского университета, музыку писали А. Алябьев, А. Даргомыжский (цикл), С. Танеев, Э. Направник, К. Вильбоа, В. Золотарев. Кроме публикуемых текстов положены на музыку стихотворения: «Влюблен я, дева-красота…», «Элегия» («Вы не сбылись, надежды милой…»), «Элегия» («Меня любовь преобразила…») (все — А. Даргомыжским), «Песня короля Регнера», (С. Танеевым), «Ночь» (В. Золотаревым) и другие. В песенниках встречаются также: «Блажен, кто мог на ложе ночи…», «Воют волны, скачут волны…», «В час, как деву молодую…», «Бессонница», а также большая часть элегий. Языкову приписывается известная студенческая песня «Крамбамбули».
231*
Кто за бокалом не поет,
Тому не полная отрада:
Бог песен богу винограда
Восторги новые дает.
Слова святые: пей и пой!
Необходимы для пирушки.
Друзья! где арфа подле кружки,
Там бога два и пир двойной!
Так ночью краше небеса
При ярком месяца сияньи;
Так в миловидном одеяньи
Очаровательней краса.
Кто за бокалом не поет,
Тому не полная отрада:
Бог песен богу винограда
Восторги новые дает!
Боже! вина, вина!
Трезвому жизнь скучна,
Пьяному рай!
Жизнь мне прелестную
И неизвестную,
Чашу ж не тесную
Боже подай!
Пьянства любителей,
Мира презрителей
Боже храни!
Души свободные,
С Вакховой сходные,
Вина безводные
Ты помяни!
Чаши высокие
И преширокие
Боже храни!
Вина им цельные
И неподдельные!
Вина ж не хмельные
Прочь отжени!
Пиры полуночные,
Зато непорочные,
Боже спасай!
Студентам гуляющим,
Вино обожающим,
Тебе не мешающим,
Ты не мешай!
Из страны, страны далекой,
С Волги-матушки широкой,
Ради сладкого труда,
Ради вольности высокой
Собралися мы сюда.
Помним хо́лмы, помним долы,
Наши храмы, наши селы,
И в краю, краю чужом
Мы пируем пир веселый
И за родину мы пьем.
Благодетельною силой
С нами немцев подружило
Откровенное вино;
Шумно, пламенно и мило
Мы гуляем заодно.
Но с надеждою чудесной
Мы стакан, и полновесный,
Нашей Руси — будь она
Первым царством в поднебесной,
И счастлива и славна!
Когда умру, смиренно совершите
По мне обряд печальный и святой,
И мне стихов надгробных не пишите,
И мрамора не ставьте надо мной.
Но здесь, друзья, где ныне сходка наша
Беседует, разгульна и вольна;
Где весела, как праздничная чаша,
Душа кипит студенчески шумна, —
Во славу мне вы чашу круговую
Наполните блистательным вином,
Торжественно пропойте песнь родную
И пьянствуйте о имени моем.
Всё тлен и миг! Блажен, кому с друзьями
Свою весну пропировать дано,
Кто видит мир туманными глазами
И любит жизнь за песни и вино!..
Разгульна, светла и любовна,
Душа веселится моя;
Да здравствует М<арья> П<етровна>
И ножка, и ручка ея!
Как розы денницы живые,
Как ранние снеги полей —
Ланиты ее молодые
И девственный бархат грудей.
Как звезды задумчивой ночи,
Как вешняя песнь соловья —
Ее восхитительны очи,
И сладостен голос ея.
Блажен, кто, роскошно мечтая,
Зовет ее девой своей;
Блаженней избранников рая
Студент, полюбившийся ей.
Нелюдимо наше море,
День и ночь шумит оно;
В роковом его просторе
Много бед погребено.
Смело, братья! Ветром полный
Парус мой направил я:
Полетит на скользки волны
Быстрокрылая ладья!
Облака бегут над морем,
Крепнет ветер, зыбь черней;
Будет буря: мы поспорим
И помужествуем с ней.
Смело, братья! Туча грянет,
Закипит громада вод,
Выше вал сердитый встанет,
Глубже бездна упадет!
Там, за далью непогоды,
Есть блаженная страна:
Не темнеют неба своды,
Не проходит тишина.
Но туда выносят волны
Только сильного душой!..
Смело, братья, бурей полный,
Прям и крепок парус мой.
И. И. Козлов
