Валерий Кузьмин - Душа из тела вышла отдохнуть… (сборник)

На охоту в тайгу мы с приятелем
По зиме за сохатым пошли.
Все надежно, в дорогу затарились,
Но с погодой никак, не с руки.

Отошли на двацатник по солнышку,
А потом закружила пурга,
За веревку на пару держались,
Света нет, залепляет глаза.

С километрик вслепую, шажочками,
Слава богу, что зимник нашли…
Видим, досками он заколоченный,
А вокруг темнота, ни души.

Оторвали, ввалились, попадали,
На столе лишь огарок свечи,
Закопченные стены не радуют,
Но куда же нам ночью идти?

Осмотрелись, жратву на стол ссыпали
Два стакана налили по край,
Сала ломоть сольцою присыпали,
И махнули, смахнувши печаль.

Затопили, тепло наши косточки
Так пробрало, во как повезло,
Мы на радость еще пару хлопнули,
Вдруг завыло за дверью зверье…

Не беда, эти стены дубовые,
Карабины полны, благодать,
С утра встанем, поспавши, как новые,
А на звуки вообще наплевать.

В дверь вдруг стук, по-хозяйски, уверенно,
И в мгновенье такой же в окно,
То не гости, поздненько по времени,
Мы тихонько под дверью: «Вы кто?».

Тишина, только вьюга уверенно,
Сквозь трубу завывает слегка,
И всю ночь просидели, как пленники,
Карабины уткнувши в бока.

Сон ушел, глаз сомкнуть не пыталися,
Только стуки по дому кругом,
Как к себе на постой прорывалися,
Кто-то занял места за столом.

Лишь к утру малость все успокоилось,
Лучик солнца на угол упал,
Я смотрел на товарища с горестью,
Он как лунь, весь седой и молчал.

За плечо: «Ты живой иль прикинулся?»
Он сидел, лишь тихонько кивал,
А к обеду бедняга откинулся,
Видно стук все же за ночь достал.

Я за дверь, а вокруг не следочечка,
Снег искрился и резал глаза,
Обошел все вокруг успокоился,
И откуда взялась вся беда?

На дверях старой вязью под ножичек:
«Два вошли, ну а выйдет один,
За ночлег заплати, как положено,
В другой раз, прочитав, заходи».

Руки в узел, мечтаешь мозгами,
Что осталось от жизни былой,
И скрипишь от натуги зубами,
И до крови стираешь мозоль.

А ведь было все очень красиво:
Мерседесы, юга, катера,
Жизнь неслась так легко, только мимо
От того, что хотелось всегда.

Показуха для тех, кто не верит,
Иль не ели моркови слащей,
Как хотелось до боли, до крови,
Просто суточных пресненьких щей.

Был размах, только девки менялись,
Все сверкало и бухало ввысь,
И шампанское с кровью мешалось,
И казалось – все вверх, а не вниз.

Все не может быть только красиво,
После солнца бывает гроза,
Повернулась вся жизнь очень криво,
И посыпалось все в никуда.

Враз пропали друзья и подруги,
В кошельке только ветер поет.
…Черной кошкой тебе пробежала,
И прижалась холодной змеей.

И стянула с тебя одеяло,
И накрыла чужой простыней,
Под себя все тихонько подмяла,
И лежишь ты холодный, чужой.

И теперь ты валяешься в койке,
И не можешь себя отстегнуть,
Ты на дне самой лучшей помойки,
Где ты дышишь по самую грудь.

Ты прикован не только мозгами,
Ты бумагой прикован навек,
Из психушки выносят ногами,
Подписал – ты другой человек.

Душа из тела вышла отдохнуть,
Устала в нем, замучившись с врачами,
Они гадали, распоровши грудь,
Отрезать иль оставить, и молчали…

И не решив, что делать до конца,
Зашили, написав, что уже умер,
Душа на это сверху: «Я пришла!»
И – в тело, что так быстро завернули.

Сквозь простыню, закрывшую глаза,
Увидел тех, кто умывали руки,
Тихонько, как бы слегонца:
«За что ребята на меня махнули?»

…У тех мандраж прошелся по спине,
Когда, откинув простынь, он поднялся.
Душа внутри: «Ты парень – молодец,
Над смертью ты сегодня посмеялся».

Зверя след на снегу, как кроссворд,
И помётом под кедром помечен,
Группа лыжников вышла в поход,
Он на карте особо отмечен.

Лыжи смазаны, вещи в рюкзак,
И присели перед дорогой,
Помахали рукой, но не в такт,
И пошли с комсомольской охотой.

Молодежь, ей же все нипочем,
И значки ГТО, как награды,
Будет время, потом и споем,
Рапортуем, что партии надо.

Цель была, да и был тот указ,
В честь последнего съезда добиться,
Что дошли, что доставили враз
Флаг страны, где не лЁтали птицы.

И за сопкой, гуськом растворясь,
Скрылись с глаз провожатых далече,
И никто и не предполагал,
Что не сбудутся новые встречи.

Промахали верст двадцать легко,
И скользили приветливо лыжи,
Все же в юности много дано,
Чтоб не думать о старческой крыше.

И к вечЕре разбили бивак,
И костер полыхал всем на радость,
И палатки как целый отряд
Окружили огонь, все сцеплялось.

И, как в старом хорошем кино,
За удачу, чтоб всем подфартило,
Заиграло в стаканах вино,
Вместе с кровью по жилам поплыло.

Погульвонили вечером всласть,
По палаткам разбились на пары,
От усталости можно упасть,

Чтоб с утра снова делать авралы.
…Но на утро лишь ветер трепал,
Отворивши пустые палатки,
Тишиною весь лагерь обнял,
И играл сам с собой в непонятки.

Заметал, что вчера обнимал,
И снежком, как густым покрывалом,
Припорошив, как будто прощал:
Извините, не знал, не бывало.

Время вскользь, и от них – ни «ау»,
И спасатели ринулись в стужу,
И наткнулись на эту беду,
Где весь ужас со страхом наружу.

Словно сверху раздвинулся ад,
Кто разорванный, кто-то свихнулся,
Кто раздетый, а кто-то назад
Не дошел, и в сугробе свернулся.

Все как будто сошли враз с ума,
На морозе устроили драку,
Всюду кровь и сплошные тела,
Покореженные, как бы с размаху.

И эксперты, теревшие лбы,
На вопрос не давали ответа,
Что случилось, с чего полегли,
Засекретили в многие лета.

До сих пор все витает вопрос,
Что случилось с такими парнями?
Видно космос нам что-то принес
И ушел…Вы додумайтесь сами.

Как он пел, разрывая,
Впечатывая в грудь,
Наливая на четверть,
Чтоб другим не вздохнуть.

Отвечая, не спрашивая,
И не на авось
Говорил обо всем,
Что еще не жилось.

Наперед все предвидел,
Впечатал все в стих.
Не хватило тогда,
Но все же достиг.

Он с души соскребал
И давал всем вкусить.
Не распробовав сам,
Чтоб с другими не сгнить.

Так как смог, зажигал.
И горит до сих пор
Его песен пожар,
И от них в горле ком…

Интересная закономерность, от хорошего хочется зла,
Бровью лишь повела незаметно и ты вмиг превратился в осла,
Не так глянул иль вдруг не прогнулся, не склонил свою голову в такт,
Может словом в душе поперхнулся и по жизни остался дурак.

Все же кожей своей носорожьей, не прочувствовал вовремя дрожь,
И хромаешь по бездорожью, не впрямую, а как бы все вскользь,
Не понять ту другую планету, что зовется – чужая душа,
Да еще если женская эта, затерялась иль просто ушла.

Непонятно, совсем непонятно,
Осознать бы, но нам не дано,
Заглянуть бы в те черные пятна,
Что бы сделать бы белым одно.

Отдаешься собой без остатка,
Все отбросив свое на потом,
И казалось, что все уже гладко,
А дорожка ведет на излом.

Уголок поворота короток,
И пути разошлись никуда,
Потерявшийся, глупый ягненок,
Тычет носом под брюхо слона.

Ссутулившись от долгого сиденья,
Мозоль от фишек, а в глазах тоска,
Доколь же будет длиться невезенье?
Здесь не поможет даже и слеза.

Масть целый вечер все, но не по масти,
От безысходности дрожит уже рука,
А мозг твердит, а вдруг сейчас напасти
Уйдут? Фортуна так близка!

Близка у игрока, который в трефи,
И он опять кидает все на стол,
О боже, там каре, еще не вечер,
Хотя тот вечер переходит в стон.

И ставя на последнюю раздачу,
Моля о том, чтоб как-то повезло,
И Боже услыхал, как на удачу
Срывает куш случайно напролом.

Вот это да, свершилось, вот удача!
Ему б уйти с везением в руках,
Хватило бы на все, но все иначе,
Он снова ставит, презирая страх.

Опять свезло, фортуна повернулась,
Сгребая фишки, не дрожит рука,
Другому бы так даже и не снилось,
А он вперед туда, где нет конца.

Еще разок, еще какая малость,
Ведь карта прет, везение, успех,
Судьба конечно малость посмеялась,
На кон поставил все …и все – конец.

Крупье рукой набитой сгреб не глядя,
И не моргнув поставил новый кон,
А он сидел, молчал, даже не плача,
Тихонько встал и медленно ушел.

И на пороге этого вертепа,
Глядя на небо, не кривя душой,
Чуть напрягаясь выстрелил, как в небо,
И рухнул, соглашаяся с судьбой.

Судьба у всех немного расходима
С тем, что ты сам считаешь за судьбу,
Колода карт никем непобедима,
И ты не первый сгинул в пустоту.