Константин Вулах - Лишь то, что понято
Все бежит и мчится мимо
Череда унылых дней.
Быть не страшно нелюбимой,
Разлюбить - куда страшней.
***
Мне бы вырвать себя и тебя
Из реальности трезвой и жесткой
И отправить, фанфарой трубя,
В мир, где праздник, сверкающий блесткой.
Мне б осыпать тебя конфетти
И вручить самый лучший подарок,
Только крылья расправь и лети
В мир волшебный, что призрачно ярок.
А хрустальную туфельку ту,
Что на празднике ты потеряешь,
Возвратить бы тебе, как мечту,
Ведь давно ты ее примеряешь.
Но увы, я не принц и не маг,
И чудес я творить не умею.
Просто сходим мы в универмаг
С небогатой зарплатой своею.
Просто купим обновку тебе,
Заплатив, как положено, в кассу.
Хоть не верю давно ворожбе,
Но чудес разных знаю я массу.
Чудо главное - это любовь,
А других в мире этом и нету.
Фея, бал на сегодня готовь
И подай нам к подъезду карету!
***
Лет и событий минуло так много,
Что, признаюсь, давно уж позабыл,
Как пел я: "Арми хварда эртьи гого..."
И хванчкару в застолье шумном пил.
Но ты явилась как воспоминанье
О тех годах, о юности златой
И вновь пленен я глаз очарованьем,
Таинственной грузинской красотой.
Мне не вернуть былого, это ясно,
Но я прошу, восторга не тая:
Ты спой мне песню Грузии прекрасной,
Живет в той песне молодость моя.
***
Не была мне та встреча обещана,
И знамения не даны.
Были сны, но банально не вещие,
Позабыл я все эти сны.
Где, не помню, но помню я странные
Посиделки за общим столом.
От волнения полупьяные,
Не поили себя мы вином.
Нам хватало лишь взгляда случайного,
Вздоха, смеху вокруг вопреки,
И как знака неведомо-тайного,
Огневого пожатья руки.
А еще помню я впечатление,
До сих пор не расстаться мне с ним,
Что владеешь ты соразумением
И сочувствием к бедам моим.
Мне казалось, что мы не замечены,
Что мы тайну храним от других,
Но любовью мы были помечены
В этих странных занятьях своих.
Остальное - туманом вне памяти,
Да и было ли что еще там.
Все, как будто под снежною заметью,
Недоступно усталым глазам.
До сих пор все корю себя, мучая,
Свою память привычно виня,
Что не помню я самое лучшее,
Горечь бед в своем сердце храня.
***
Вперемешку счастье с горем,
С грустью радость пополам.
Как по морю, сердцу вторя,
Вдаль плыву по всем волнам.
Вы души моей не троньте,
Мне души своей не жаль.
Где-то там на горизонте
Очарованная даль.
И пускай недосягаем
Горизонта край земной,
Пусть меж адом я и раем,
Но зато любовь со мной.
***
Я думал долгими ночами
И понял бед своих секрет:
Искал я счастье под ногами,
Но под ногами счастья нет.
И даже голос Бога слыша
Среди забот своих и дел,
Глядел я максимум на крышу,
А выше крыши не глядел.
Теперь же я причислен всеми
К разряду пожилых мужчин.
Изрядно полысело темя,
И поприбавилось морщин.
Уж мне глядеть порой под ноги
Мешает собственный живот.
Иду по жизненной дороге.
Ну где он, к счастью поворот?
Я поднял голову, но в шею
Вступило болью, аж до слез.
И ощутил в своей душе я,
Что это остеохондроз.
Туманится слезами око,
Звезд без очков не сосчитать.
Теперь уж не взглянуть высоко
Чтоб счастье в небе отыскать.
Но глаз любимых свет прекрасный,
И чудный блеск и глубину
Увижу явственно и ясно
И в них я в счастье утону.
***
Расскажи о любви мне своей,
Ты так редко о ней говорила.
Верю я, для меня скрыта в ней
Непонятная, странная сила.
Ты поделишься ею со мной,
И я стану сильней с нею рядом,
Этой силой могучей, хмельной,
Что подобна цветению сада.
Расцвету, как весной, с нею я
И нальюсь ее жизненным соком.
Так нужна мне та сила твоя
На распутье моем одиноком.
Я так многое с нею смогу
Одолеть, побороть в одночасье.
Ни тебе, ни судьбе не солгу
И в душе назову это счастьем.
***
Ах годы, годы, вы моя обуза.
Тогда лишь стал я это понимать,
Когда неодолимо тяжким грузом
Вы начали мне голову сгибать,
Когда неукротимые напасти
Мне преградили к будущему путь,
Когда случайно выпавшему счастью
Уже я не посмел в лицо взглянуть.
Но в кроне облетающего сада
Пронзительнее неба бирюза,
И в осени моей мне как награда
Твои вечнозеленые глаза.
***
Ах эта поздняя любовь,
Подарок жизни уходящей,
На склоне лет нам греет кровь
Последней радостью пьянящей.
Но в ней не жди покоя ты.
Откуда взяться там покою,
Где воплощение мечты
И то окрашено тоскою.
Осенний сад не расцветет,
Лишь воскресит воспоминанья.
Всему свой срок и свой черед,
Цветенью час и увяданью.
Ах эта поздняя любовь,
Подруга страсти и напасти.
Ей ни за что не прекословь,
Но от нее не жди ты счастья.
***
Семейного счастья руины
В ремонте который уж год,
Мы сами с тобой в том повинны,
Что он так неспешно идет.
Да, сами во всем виноваты,
Но разве поспоришь с судьбой.
На дыры былого заплаты
Пытаемся ставить с тобой.
За нас их никто не починит,
Ремонт этот в личных руках.
А счастье простуженно стынет,
На зябких дрожа сквозняках.
***
Полным ртом,
Словно пьяница мутным, тяжелым вином,
Я хмельною любовью упьюсь, но потом,
Сожалея, раскаюсь униженно в том,
В трезвость рухну.
Сам не свой,
С истомившимся сердцем, с усталой душой Преклонюсь пред тобою своей головой
И под снег уходящей осенней травой
Весь пожухну.
Но опять
Током крови сорвет вдруг запрета печать.
Снова стану соблазны вокруг замечать,
И на взгляды призывные вновь отвечать
Захочу я.
Одного
Мне в себе не понять, не простив оттого,
Что зачем-то ищу непонятно чего,
То ли мучая этим себя самого,
То ль врачуя.
***
Среди зарослей обыкновения,
На поляне банальных потреб
Вырастает трава откровения,
Для поэзии - горький хлеб.
Вырастает язвительно-жгучая,
Хоть по виду мила и тиха,
И дождавшись удачного случая,
Вдруг становится плотью стиха.
В ней и краски не очень-то чистые,
Да и вкус оскорбляюще-груб,
Но смолкают витии речистые,
И слова их стихают у губ.
Пусть не каждому вкус ее нравится,
И сокрыты к поляне пути,
Средь людей она издавна славится,
Да попробуй ту травку найти.
Не открыта пока что учеными
И в гербарии не внесена,
Но мы ищем ночами бессонными
Место, где зеленеет она.
***
Поэт на все имеет право,
Когда он истинный поэт,
Когда лучи грядущей славы
Его судьбе даруют свет.
Его грехи, его ошибки,
Той славою озарены,
Пред нами призрачны и зыбки
И в свете славы не видны.
Зато все явственней и строже
Явится нам издалека
Тот час, что был им в счастье прожит,
Сберегла его строка.
95г.
***
Не боюсь я ни лживой хвалы,
Ни глумливого бранного слова,
Ни злой лести, ни черной хулы,
А боюсь любопытства чужого.
Я нехитрые песни пою,
Хочешь - слушай, не хочешь - не слушай.
Если что для себя утаю,
Ты не лезь за утаенным в душу.
Я и сам не хозяин над ней,
До конца ее тайны не знаю,
И души этой лично своей,
Как ни силюсь, а не понимаю.
То она весела и резва,
То тоской по завязку налита,
То пьяна от любви, то трезва,
То доступна, то глухо закрыта.
Из нее то веселье, то стон,
То согласье, а то возмущенье,
То я светом ее озарен,
То во тьме меня гложут сомненья.
Ну а что я еще в ней таю,
Кто ж ее, непонятную, знает.
Просто, если я песни пою,
Это мне их душа напевает.
***
Я поэт, что пишет по заказу
Глупые и гладкие стихи
Сходу, не задумываясь, сразу
Из словесной пошлой шелухи.
Но спешить судить меня не надо,
Ведь не в них души поэта суть.
У меня в том личная услада,
Свой, отнюдь не всем заметный путь.
Строчкой богатеть я не стараюсь
(Гонорары так невелики),
Я стихами этими спасаюсь
От сердечной гложущей тоски.
Я ее не всякому открою,
Не залью потоком горьких слез,
Хоть она так тягостна порою,
Что хоть в петлю, хоть под паровоз.
Но когда чернила на бумаге
Оставляют свой словесный след,
В безрассудной творческой отваге
Радость появляется на свет.
Пусть недолго, пусть лишь миг единый,
Все-таки она живет во мне.
Заказные строчки в том повинны,
Что писались в гулкой тишине.
Да, они легки и неразумны,
Пишутся на день, а не на век,
Но в их глупой круговерти шумной
