Олег Ладыженский - Вполголоса

С двух до семи
Я - антисемит!
А с семи я добрею
К еврею!

На вальса третий тур маркиз де Помпадур
Опять был приглашен назойливой графиней.
Но он сказал:
– Для Вас
Хоть в пропасть, хоть на вальс,
Но я бы предпочел вальсировать с графином.

Возле дуба, возле ели
Секунданты околели,
Так как ждали три недели
Двух участников дуэли.

Князь буркнул, что его камзол -
Вместилище всех бед и зол,
Поскольку граф (плут и козел)
Взял поносить его камзол.

Вот это, мол, гений!
Из нашего теста!
Вот это, мол, светоч,
Костер среди тьмы!
А рвань - это вызов!
А пил - в знак протеста!
А то, что развратник -
Не больше, чем мы!

Увы, чудес на свете не бывает.
На скептицизма аутодафе
Сгорает вера в злых и добрых фей,
А пламя все горит, не убывает.
И мы давно не видим миражи,
Уверовав в своих удобных креслах
В непогрешимость мудрого прогресса
И соловья по нотам разложив.
Но вот оно приходит ниоткуда,
И всем забытым переполнен кубок:
Любовь, дорога, море, паруса…
Боясь шагнуть с привычного порога,
Ты перед ним стоишь, как перед Богом,
И все-таки не веришь в чудеса.

…вновь перечитать - как в экипаже
Покатить назад, а не вперед.
Маршала заметить в юном паже,
Время раскрутить наоборот,
И себя увидеть в персонаже,
Зная, что чуть позже он умрет.

Тех, кого считают сильным,
Почему-то не жалеют:
Дескать, жалость унижает,
Дескать, жалость ни к чему.
Им положена гитара,
Да еще пустой троллейбус,
Да еще… А впрочем, хватит,
Слишком много одному.

Те, кого считают сильным,
По привычке зубы сжали,
По привычке смотрят прямо
На любой пристрастный суд.
Слабым вдвое тяжелее -
Им нести чужую жалость,
Да еще… А впрочем, хватит -
А не то не донесут.

Лежит человек, сну доверясь,
Лежит тяжело, как строка.
Лучом, перерубленным дверью,
Упала, повисла рука.
А вена похожа отчасти
На чей-то неначатый путь,
И где-то в районе запястья,
Как цель, пробивается пульс.

Трамвай пустой, трамвай ночной
Идет себе сквозь снег,
Как будто вновь проводит Ной
По хлябям свой ковчег,
И светофора яркий зов,
Прорвавший хлопьев строй,
Мелькнет в окошечке часов
Рубиновой зарей.

Разрешите прикурить?
Извините, не курю.
Что об этом говорить -
Даже я не говорю.
А ведь так хотелось жить,
Даже если вдруг бросали,
Даже если не спасали,
Все равно хотелось жить,
Все равно хотелось драться
За глоток, за каждый шаг…
Если в сути разобраться -
Жизнь отменно хороша.

Разрешите прикурить?
Извините, докурил.
Если б можно повторить,
Я бы снова повторил.
Я бы начал все сначала,
Я бы снова повторил,
Чтобы жизнь опять помчала
По ступенькам без перил,
Снова падать, подниматься,
От ударов чуть дыша…
Если в сути разобраться -
Жизнь отменно хороша.

На небесных манжетах звездные запонки
Как-то неуверенно, робко светят.
Стрелки часов переваливают за полночь,
Время привидений, влюбленных и ветра.
Стекла дребезжат от далеких трамваев
Струной, сорвавшейся с колков гитарных,
Тени оживают и, оживая,
Начинают делиться на молодых и старых.
Покосившийся стол обступают стены,
Через плечо заглядывают по-соседски.
Садитесь к столу, не стесняйтесь, тени,
Мы так давно с вами не беседовали.
Луна дробится стеклянными призмами,
За каждым стеклом огорожен уют свой,
А вы постоянны, как, впрочем, все призраки,
Которые приходят и остаются.
Мебель громоздится размытыми валунами,
Ветки деревьев на ветер ропщут,
Когда привыкаешь встречаться с тенями -
С людьми становится значително проще.

Время -
С кем тебя только не сравнивали!
Время -
Может быть, Хронос и вправду велик?!
Время -
Что для тебя люди, боги, миры?
Вредно
Знать до начала исходы игры.

На вечном, до скуки привычном пути
Сизиф рядом с камнем не виден почти.
Эпохи внушительное колесо
Толкает секундная стрелка часов.

Время -
В вечном параде шагают века.
Бренность -
Не оправдание для слизняка.
Бремя
Экклезиаста в руинах утрат.
Вредно
Камни разбрасывать и собирать.

Секунда - значительна участь твоя,
Песчинка, но дрогнут весы Бытия,
На сцену, времен полномочный посол,
Вступает секундная стрелка часов.

Небыль?
 Вечер?
 Небо на плечи.

Ветер о шиповник
 ночью -
в клочья.

Сколько стоишь ты,
душа?
Отблеск
медного гроша.

Умирающего спасение -
в невозможности
воскресения.

Мне назначены судьбой
бой
и боль

Жалко
палку -
бьет по псу.
Палка,
я тебя спасу.

Я такого не хотела -
чтобы тело
улетело.

Прорастают семена из пепла,
вскормлены углями и золой.
Это я, наверное,
ослепла,
стала злой.

Добра много?
Зла мало?!
Держись -
ногу сломала
жизнь.

Из гнилья
слова -
если я права.
Или век гнилья,
или я - не я.

В руку пригоршню дерьма -
Вот вам
жизни кутерьма.

Дрожь
рук -
а вдруг?!

Дети,
солнце светит где-то.
Помните это.

Палый
лист,
не злись -
это жизнь.
Ложись.

Нерожденные слова горло теребят.
Я училась убивать -
начала с себя.

Небо
требует мзды
с каждой шлюхи-звезды.

Крики, лица, толкотня.
Застрелитесь
без меня.

Не кричите.
это я -
на изломе острия.

Догорает свеча,
что-то тихо шепча
молчаливой
громаде
меча.

Отвечаю палачу:
- Я не плачу.
Я плачу.

Можно сказать смело:
- Смерть, не сметь!..
Посмела.

Телами
гасили
пламя.

Вен небесных просинь
вторглась в мои сны.
Это просто осень
поперек
весны.

Ненавистны ты и я
мерзкой твари Бытия.
Потому что наши души
вне
ее разбухшей туши.

Ухожу.
Махните мне рукой.
По ножу - в покой.

Месть
Творцу
не к лицу

К чему мне эти минуты,
Продлившие осенний дождь?..
Еще одна цикада в хоре.

Кажется: лишь миг - и я пойму,
почему
так трудно одному.