Олег Ладыженский - Вполголоса
ЗА КУЛИСАМИ
От пьесы огрызочка куцего
Достаточно нам для печали,
Когда убивают Меркуцио -
То все еще только в начале.
Неведомы замыслы гения,
Ни взгляды, ни мысли, ни вкус его -
Как долго еще до трагедии,
Когда убивают Меркуцио.
Нам много на головы свалится,
Уйдем с потрясенными лицами…
А первая смерть забывается
И тихо стоит за кулисами.
У черного входа на улице
Судачат о жизни и бабах
Убитый Тибальдом Меркуцио
С убитым Ромео Тибальдом.
ПОСЛЕДНИЙ СПЕКТАКЛЬ
Посвящается В. Высоцкому - Гамлету
…Он умирал, безумец Девона. Наивный, гордый, слабый человек с насмешливыми строгими глазами - и шесть часов перебирал в горсти крупицы, крохи Времени, слова, стеклянные и хрупкие игрушки, боль, гнев и смех, и судороги в горле, всю ржавчину расколотого века, все перья из распоротой души, все тернии кровавого венка, и боль, и плач, и судороги в горле… Он умирал. Он уходил домой. И мешковина становилась небом, и бархатом - давно облезший плюш, и жизнью - смерть, и смертью - труп с косою, и факелы - багровостью заката; он умирал - и шелестящий снег, летящие бескрылые страницы с разрушенного ветхого балкона сугробами ложились на помост, заваливая ночь и человека, смывая имя, знаки и слова, пока не оставался человек - и больше ничего. Он умирал. И Истина молчала за спиною, и Дух, и Плоть, и судороги в горле…
…Он умирал, безумец Девона. Они стояли. И они смотрели. И час, и два, и пять, и шесть часов они стояли - и молчала площадь, дыша одним дыханьем, умирая единой смертью; с ним - наедине. Наедине с растерзанной судьбой, наедине с вопросом без ответа, наедине - убийцы, воры, шлюхи, солдаты, оружейники, ткачи, и пыль, и швы распоротого неба, и боль, и смех, и судороги в горле, и все, кто рядом… Долгих шесть часов никто не умер в дреме переулков, никто не выл от холода клинка, никто не зажимал ладонью раны, никто, никто,- он умирал один. И этот вопль вселенского исхода ложился на последние весы, и смерть, и смех, и судороги в горле…
…Он умирал, безумец Девона. Все было бы банальнее и проще, когда бы он мог дать себе расчет простым кинжалом… Только он - не мог. Помост, подмостки, лестница пророков, ведущая в глухие облака, дощатый щит, цедящий кровь по капле, цедящий жизнь, мгновения, слова - помост, подмостки, судороги в горле, последняя и страшная игра с безглазою судьбою в кошки-мышки, игра, исход… Нам, трепетным и бледным, когда б он мог (но смерть, свирепый сторож, хватает быстро), о, он рассказал бы, он рассказал… Но дальше - тишина.
РОМАНС
Я Вам не снился никогда.
Зачем же лгать? Увы, я это знаю.
И с пониманием внимаю
Решенью Вашего суда.
О чувство ложного стыда! -
Тебя я начал ненавидеть,
Когда, боясь меня обидеть,
Вы вместо «нет» шептали «да».
Я Вам не снился никогда.
Любовь? Я поднялся над нею.
Я стал любви и Вас сильнее,
Но в этом и моя беда.
Рождая пламя изо льда,
Я жег опоры сей юдоли,
Вы были для меня звездою -
Гори, сияй, моя звезда!
Проходят дни, пройдут года,
Я, может быть, Вас вспомню снова,
Но пусть звучит последним словом:
«Я Вам не снился никогда!»
x x x
Разбиты стекла в нашем витраже
И не помогут жалобные речи.
Пора учиться тверже быть и резче,
Пора учиться говорить:
– До встречи!
И знать, что мы не встретимся уже.
x x x
Заплатили
за любовь, за нелюбовь, за каждый выстрел.
Отстрелялись -
от мишеней лишь обрывки по углам.
Это осень.
Облетает наша память, наши мысли,
наши смыслы,
наши листья и другой ненужный хлам.
В одну кучу
все проблемы, все находки, все потери,
чиркнуть спичкой,
надышаться горьким дымом и уйти.
Все, что было
не по нам, не по душе и не по теме,
не по росту,
не по сердцу и совсем не по пути…
x x x
Пустая комната и темное окно.
В пустую комнату вхожу, как входят в реку,
и все мне чудится - остановилось время,
а я иду, и время дышит за спиной.
Пустая комната и лампа в сто свечей,
и темнота, как стая птиц с осенних веток,
Но матерьяльность электрического света
Бессильна против метафизики ночей.
Пустая комната - знакомые черты.
Еще три дня, как ты придешь ее заполнить,
еще три дня отведено мне, чтоб запомнить
привычки ночи и улыбку пустоты.
ПЕТЕРГОФ
Мы здесь ходили. Я, как пленник,
Молчал и слушал.
Фонтаны, лестницы, аллеи,
Покой нарушен.
И в память болью отраженной
Свежо и сильно
Врезалась крона листьев желтых
На небе синем.
Мы здесь ходили. Город мокнет,
В нем ты осталась.
Сменился неба цвет глубокий
Холодной сталью.
Картину, как бы ни просили,
Нельзя продолжить.
Тускнеет желтое на синем,
Ушел художник.
Мы здесь ходили. Листьев росчерк,
Пустая полночь.
Остановись, мгновенье! Впрочем,
Я все запомнил.
И неожиданным мессией
В ночи всесильной
Приходит желтое на синем.
За все - спасибо.
x x x
С двух до семи
Я - антисемит!
А с семи я добрею
К еврею!
В СТИЛЕ БАРОККО
На вальса третий тур маркиз де Помпадур
Опять был приглашен назойливой графиней.
Но он сказал:
– Для Вас
Хоть в пропасть, хоть на вальс,
Но я бы предпочел вальсировать с графином.
Возле дуба, возле ели
Секунданты околели,
Так как ждали три недели
Двух участников дуэли.
Князь буркнул, что его камзол -
Вместилище всех бед и зол,
Поскольку граф (плут и козел)
Взял поносить его камзол.
ИЗ ПОДСЛУШАННОГО
Вот это, мол, гений!
Из нашего теста!
Вот это, мол, светоч,
Костер среди тьмы!
А рвань - это вызов!
А пил - в знак протеста!
А то, что развратник -
Не больше, чем мы!
СОНЕТ
Увы, чудес на свете не бывает.
На скептицизма аутодафе
Сгорает вера в злых и добрых фей,
А пламя все горит, не убывает.
И мы давно не видим миражи,
Уверовав в своих удобных креслах
В непогрешимость мудрого прогресса
И соловья по нотам разложив.
Но вот оно приходит ниоткуда,
И всем забытым переполнен кубок:
Любовь, дорога, море, паруса…
Боясь шагнуть с привычного порога,
Ты перед ним стоишь, как перед Богом,
И все-таки не веришь в чудеса.
…вновь перечитать - как в экипаже
Покатить назад, а не вперед.
Маршала заметить в юном паже,
Время раскрутить наоборот,
И себя увидеть в персонаже,
Зная, что чуть позже он умрет.
x x x
Тех, кого считают сильным,
Почему-то не жалеют:
Дескать, жалость унижает,
Дескать, жалость ни к чему.
Им положена гитара,
Да еще пустой троллейбус,
Да еще… А впрочем, хватит,
Слишком много одному.
Те, кого считают сильным,
По привычке зубы сжали,
По привычке смотрят прямо
На любой пристрастный суд.
Слабым вдвое тяжелее -
Им нести чужую жалость,
Да еще… А впрочем, хватит -
А не то не донесут.
ЭСКИЗЫ
Лежит человек, сну доверясь,
Лежит тяжело, как строка.
Лучом, перерубленным дверью,
Упала, повисла рука.
А вена похожа отчасти
На чей-то неначатый путь,
И где-то в районе запястья,
Как цель, пробивается пульс.
Трамвай пустой, трамвай ночной
Идет себе сквозь снег,
Как будто вновь проводит Ной
По хлябям свой ковчег,
И светофора яркий зов,
Прорвавший хлопьев строй,
Мелькнет в окошечке часов
Рубиновой зарей.
МОНОЛОГ
Разрешите прикурить?
Извините, не курю.
Что об этом говорить -
Даже я не говорю.
А ведь так хотелось жить,
Даже если вдруг бросали,
Даже если не спасали,
Все равно хотелось жить,
Все равно хотелось драться
За глоток, за каждый шаг…
Если в сути разобраться -
Жизнь отменно хороша.
Разрешите прикурить?
Извините, докурил.
Если б можно повторить,
Я бы снова повторил.
Я бы начал все сначала,
Я бы снова повторил,
Чтобы жизнь опять помчала
По ступенькам без перил,
Снова падать, подниматься,
От ударов чуть дыша…
Если в сути разобраться -
Жизнь отменно хороша.
МОРОК
