Николай Рубцов - Я тебя целовал…

…Уронила шелк волос

Ты на кофту синюю.

Пролил тонкий запах роз

Ветер под осиною.

Расплескала в камень струи

Цвета винного волна —

Мне хотелось в поцелуи

Душу выплескать до дна!

Я тебя целовал сквозь слезы.

Только ты не видела слез,

Потому, что сырой и темной

Была осенняя ночь.

По земле проносились листья,

А по морю – за штормом шторм,

Эти листья тебе остались,

Эти штормы достались мне.

Широко, отрешенно, грозно

Бились волны со всех сторон,

Но порой затихало море

И светилась заря во мгле.

Я подумал, что часто к морю

Ты приходишь и ждешь меня,

И от этой счастливой мысли

Будто солнце в душе зажглось!

Пусть тебе штормовые стоны

Выражают мою печаль,

А надежду мою и верность

Выражает заря во мгле…

Эх ты, море мое штормовое!

Как увижу я волны вокруг,

В сердце что-то проснется такое,

Что словами не выразишь вдруг.

Больно мне, если слышится рядом

Слабый плач

перепуганных птиц.

Но люблю я горящие

взгляды,

Озаренность взволнованных лиц.

Я труду научился на флоте,

И теперь на любом берегу

Без большого размаха

в работе

Я, наверное, жить не смогу…

Нет, не верю я выдумкам ложным,

Будто скучно на Севере жить.

Я в другом убежден:

Невозможно

Героический край не любить!

Ты хорошая очень – знаю.

Я тебе никогда не лгу.

Почему-то только скрываю,

Что любить тебя не могу.

Слишком сильно любил другую,

Слишком верил ей много дней.

И когда я тебя целую,

Вспоминаю всегда о ней…

Сквозь буйство бурь

пройдя без тени страха,

О, сколько раз

я милым называл

Суровый берег, выплывший из мрака

Уступами

дремотных,

хмурых скал!

Здесь

жизни дух

вдыхая даже в камни,

Бурлит с утра рабочая страда.

А день пройдет —

сияет огоньками

Уют людей, уставших от труда.

Где движет шторм

разбойных волн отряды,

Любовь к земле

горит у нас в крови.

Жизнь моряка, как пушка без заряда,

Без этой

вдохновляющей любви.

Вернувшись с моря,

чувство горькой грусти

Мы испытали б все

до остроты,

Когда б в нелегком

воинском искусстве

Не взяли

с боем

новой высоты!

Вечно в движении, вечно волна

(Шумны просторы морские), —

Лишь человеку покорна она,

Сила суровой стихии.

К морю нельзя равнодушным быть…

Если, настойчиво споря,

Ты говоришь: «Не могу любить!» —

Значит, боишься моря!

Холод, сосны, звезды в ноябре.

Поцелуи наши на дворе.

Как в тумане яркие огни,

В памяти сияют эти дни…

Вдруг, порывы юности поправ,

Стал моим диктатором устав, —

Отшумел волос девятый вал,

Штиль на голове,

в глазах – аврал.

Все же слово молодости

«долг»,

То, что нас на флот ведет

и в полк,

Вечно будет, что там ни пиши,

Первым словом мысли и души!

Я помню, помню

Дождь и шум вокзала,

Большой оркестр

У мраморных колонн,

Как ты при всех

Меня поцеловала,

И как на флот

Умчался эшелон.

Не передать

Всего, что в сердце было!

Как я скучал!

Как верил я, что ждешь!

Прошло три года —

Ты меня забыла,

Остались письма —

В письмах только ложь!

Чего желать?

Что делать? Я не знаю.

Ну с кем свою

Любовь я разделю?

За ложь твою

Тебя я презираю.

Но, презирая,

Все-таки люблю…

Помню ясно,

Как вечером летним

Шел моряк по деревне —

и вот

Первый раз мы увидели ленту

С гордой надписью

«Северный флот».

Словно бурями с моря

пахнуло,

А не запахом хлеба с полей,

Как магнитом к нему потянуло,

Кто-то крикнул:

«Догоним скорей».

И когда перед ним появились

Мы, взметнувшие пыль с большака,

Нежным блеском глаза осветились

На суровом лице моряка.

Среди шумной ватаги ребячьей,

Будто с нами знакомый давно,

Он про море рассказывать начал,

У колодца присев на бревно.

Он был весел и прост в разговоре,

Руку нам протянул: «Ну, пока!»

…Я влюбился в далекое море,

Первый раз повстречав моряка!

Катятся волны по морю,

Чайки тревожно кричат.

Где ж вы, о тихие зори,

Светлые взгляды девчат?

Ветер, холодный ветер

С нами, как лучший друг.

Светит, призывно светит

Дальний маяк Мудьюг.

Ночи без вьюжного воя

Тихие, только бы спать.

Колокол громкого боя

Грянет в тиши. И опять:

Ветер, холодный ветер

С нами, как лучший друг.

Светит, призывно светит

Дальний маяк Мудьюг.

В море среди непокоя

Робких людей не найдешь.

Каждый моряк на героя

В трудном дозоре похож.

Ветер, холодный ветер

С нами, как лучший друг.

Светит, призывно светит

Дальний маяк Мудьюг.

Будут еще не однажды

Танцы в саду и река,

С верною девушкой каждый

Встретит зарю… А пока:

Ветер, холодный ветер

С нами, как лучший друг.

Светит, призывно светит

Дальний маяк Мудьюг!

Как живешь, моя добрая мать?

Что есть нового в нашем селенье?

Мне сегодня приснился опять

Дом родной, сад с густою сиренью.

Помнишь зимы? Свистели тогда

Вьюги. Клен у забора качался

И, продрогнув насквозь, иногда

К нам в окно осторожно стучался.

Он, наверно, просился к теплу,

Нас увидев в просвете за шторой.

А мороз выводил по стеклу

Из серебряных нитей узоры.

Выли волки во мгле за рекой…

И однажды в такое ненастье,

Помнишь, ты говорила со мной

О большом человеческом счастье?

И недаром в дозорных ночах

Милый край от врагов охраняя,

О простых материнских речах

Я с любовью теперь вспоминаю…

Как живешь, моя добрая мать?

Что есть нового в нашем селенье?

Мне сегодня приснился опять

Дом родной, сад с густою сиренью.

Я брожу по дороге пустынной.

Вечер звездный, красивый такой.

Я один. А в лугу журавлином

Мой товарищ гуляет с тобой.

Так случилось, что в сумерках лета,

За дворами, где травы шумят,

Ты целуешься с ним до рассвета,

Как со мною три года назад.

Я тебя упрекать не намерен,

Если ты не расстанешься с ним.

Только жаль, что я слишком верил

Обещающим письмам твоим.

Скоро, скоро на шумном вокзале

У раскрытых железных ворот

Ты простишься со мной без печали,

Я обратно уеду на флот.

Путь матроса тревожен, но светел.

Лишь по трапу на борт поднимусь,

Освежит мою голову ветер,

И развеется горькая грусть.

Но и все ж под ветрами морскими

Еще долго опять и опять

Буду я повторять твое имя

И любимой тебя называть.

Или в жизнь ворвалась вьюга,

Нежность чувств развеяв в дым,

Иль забудем друг про друга

Я с другой,

а ты – с другим?

Сочинять немного чести.

Но хотел бы я мельком

Посидеть с тобою вместе

На скамье под деревцом,

И обнять тебя до боли,

Сильной грусти не стыдясь.

Так, чтоб слезы поневоле

Из твоих катились глаз.

Крыша. Над крышей луна.

Пруд. Над прудом бузина.

Тихо. И в тишине

Вспомнилось море мне.

Здесь бестревожно.

А там,

В хмуром дозоре ночном,

Может, сейчас морякам

Сыгран внезапный подъем.

Тополь. Ограда. Скамья.

Пташек неровный полет…

Скоро из отпуска я

Снова уеду на флот.

Я расскажу, как у нас

Дружным звеном из ворот

С радостью в утренний час

В поле выходит народ.

Я в чистоте берегу

Гордое званье «матрос»,

Я разлюбить не смогу

Край, где родился и рос.

Крыша. Над крышей луна.

Пруд. Над прудом бузина…

С детства мне дорог такой

Родины светлый покой.

Дорогая! Любимая! Где ты теперь?

Что с тобой? Почему ты не пишешь?

Телеграммы не шлешь…

Оттого лишь – поверь,

Провода приуныли над крышей.

Оттого лишь, поверь, не бывало и дня

Без тоски, не бывало и ночи!

Неужели – откликнись – забыла меня?

Я люблю, я люблю тебя очень!

Как мне хочется крикнуть:

«Поверь мне! Поверь!»

Но боюсь: ты меня не услышишь…

Дорогая! Любимая! Где ты теперь?

Что с тобой? Почему ты не пишешь?

Я жил у моря с самого рожденья.

И с той поры, когда мальчишкой был,

С неотразимым чувством восхищенья

Я безотчетно море полюбил.

Любил я свист кочующего шторма,

Картавых птиц над дюнами любил.

И говор волн подслушивал упорно,