Штефан Георге - Альгабал (сборник)
Звуки слышу!.
Звуки слышу!
Арфы там – и горны вслед —
С ними выше
Я и с ними же во склеп?
Я врасплох
Сирийцы в вашем пенье
Меня бог
Ведет к мольбе и бденью.
Трель нежна – как юность жданна.
Гром удара – смеха дар.
Жарок штрих – не терпит рана
Ярок звон – и трепет яр.
О сирийцы
Изгоню ли щедро вас?
К мудрым лицам
Вашим я соблазн припас!
Воспоминания
В великие дни меня звали владыкой земли…
В великие дни меня звали владыкой земли —
В злой день я храм свой оставил вдали!
Там с богами я некогда говорил —
Там с детьми их я радость делил
Стану снова мальчиком в роще —
Он так тих он совсем не ропщет.
Смел и бледен – лет веленье —
Подойди ко мне но не тенью!
Отрадой слезы поневоле…
Отрадой слезы поневоле
Быть могут – клумба вдалеке.
О поцелуй и вздох – одно ли
В заиндевелом мотыльке?
В том что любил медовый стебель
И что в садах своих летал —
Как быстро ароматов небыль
Он из цветов в себя впитал?
Исчерпан день и дар не дан —
Но ночь внезапно и насилу
Ему искавшему тюльпан
Надежду новую явила.
Вернется ль он когда комета
Из птиц криклива и легка
Затеплит в поднебесье лето?
Он мертв уже он спит пока?
Прегрешенья мнимы – годы…
Прегрешенья мнимы – годы…
След их будет иссечен —
К процветанию народов
Ты дитем был извлечен.
«Победитель венценосец
Божество» сыны земли
В бой своих разноголосиц
Ликованье облекли.
Благодарности излиты —
Троны ясны и тверды
Где на яшмовые плиты
Возлагаешь жертвы ты.
Храм и стон многоголосый —
От блаженных и невежд —
Докоснулся до волос их
Чтобы край твоих одежд —
В беломраморной купальне
Изукрась себя – и гермы
Всех владык на состязанье
Призови к себе безмерный.
Строй жриц на рынке проходящ…
Строй жриц на рынке проходящ
Явил одну – процессия белела —
Скромна ее накидка но как плащ
Патрицианки облегала тело.
Вот приношений щедрых в круговерть
Толпы восторженной рывок —
Царю салют идущие на смерть:
ЕЕ же взгляд невозмутимо строг.
Достоинством внезапным опьянен!
Прочь алтаря избранницу мою —
Дары невесте каждый преклонен —
И я бальзам и золото пролью..
Потом в сомнении о новом счастье
Изобрету источник новых мук —
И очагу верну ее – причастна
Ему пускай пребудет средь подруг.
Часы себе хочу припомнить эти…
Часы себе хочу припомнить эти:
Без спроса отыграв себе женитьбу
В тени инжира отдыхали дети —
От кар отцовских как детей укрыть бы?
Ну что же! буду я вам благодетель —
Из перстня моего накоплю сока.
Покажется что звезды обесцветил
Час сумерек на небесах высоких.
Благословенные! я благосклонен:
И счастья что позволил сон пролиться
На ваши легкомысленные лица
Отныне пробуждение не тронет.
Я чувствую что горе скоро…
Я чувствую что горе скоро —
Бег по следам берет измором
Разбита призрачность узора:
Воспоминанья лик застыл
Как я страдал и у могил
Чтоб тени увели молил:
Тоска легка – я ей не вторю —
Угрозам тоже – я в напоре
Тиши ночной утешусь вскоре!
Неужели толкователь неба лжет…
Неужели толкователь неба лжет
Лгут ли сами жертвы и орла полет?
Что не целовал губами тот бутон
Меда будто не был ветром избран он —
Что в потоке бальзамических начал
Заключенный в ароматы он увял —
Коноплей и виноградом мне опять
Медленные вены соком окроплять
И молиться выпуская вялый стон
Перед хрупким телом мраморных колонн.
Ауспиции
Белых ласточек ветер
Уносил серебро —
Ветер жарок и светел.
Белоснежно перо.
В разноцветной палитре
Через ладанный лес
Попугаи – колибри —
Сойки – наперерез.
Галки серые низко
Над ужами скользят.
Черных воронов близко
Тени лесу грозят.
Дальше ласточек ветер
Уносил серебро —
Он прохладен бесцветен!
Снежно бело перо.
Примечания
Посвящение к сборнику «Гимны». Карл Август Кляйн (1867–1952) – австрийский поэт и литератор, издатель «Листков искусства» («Blätter für die Kunst»), денди, ближайший друг и секретарь Штефана Георге. Кляйн и Георге учились в одной школе, но познакомились уже в Гимназии Людвига Георга на зимнем семинаре 1889–1890 гг., который был посвящен римской культуре. Некоторое время Георге издавал свои работы от имени Кляйна. Он сравнивал роль друга в своей жизни с ролью герцога Карла Августа в жизни Иоганна Вольфганга Гёте. Помимо «Гимнов» Кляйну посвящены табличка «Карлу Августу Кляйну» и стихотворение «Карл Август» (книга «Седьмое кольцо»). В последнем Георге пишет о неких «темных тропах», которые он прошел вместе с юным Кляйном. В 1934 году Карл Август Кляйн написал книгу воспоминаний «Призвание Штефана Георге» (Берлин, 1934).
Инициация. Георге обращается, прежде всего, к фольклорному образу эльфов, которые в его времена представлялись преимущественно как крохотные крылатые существа из сказок. Однако в более ранних редакциях мифов и легенд эльфы фигурируют как могущественный народ, все без исключения представители которого статны, всесторонне одарены и не обезображены «первородным грехом».
Нейландские любовные пиры. Оригинальное название – «Neuländische Liebesmahle». Нейланд находится на территории современной Австрии, ныне известен впечатляющим пасторальным ландшафтом. Не следует путать с Нейландом на юго-западе Уэльса, в Пемброкшире (побережье Ирландского моря).
Нейландские любовные пиры. II. Бурнус – плащ с капюшоном, сделанный из плотной шерстяной материи, обыкновенно белого цвета; бывают украшенные вышитыми узорами. Первоначально был распространен у доисламских народов Ближнего Востока и Средней Азии, откуда был заимствован арабами и берберами из Северной Африки. Позже, во время Крестовых походов, повлиял на монашеское и, в модификациях, светское одеяние в Европе. Поздней популярностью обязан экспортом из французских колоний. Широко использовался европейскими оккультистами XIX и XX веков.
Там же. В античной Азии гадание по воде было распространенной мантической практикой. Жрец внимательно смотрел в искусственный водоем или просто неглубокую емкость в свете факелов, лампад или луны. От курящегося фимиама, ладана или даже опия жрец, персонификация оракула, входил в исступление и наблюдал в отражающей водной глади божественные знамения. Для того чтобы увидеть в отражении самих богов, в воду бросали геммы с их изображениями. В святилище оракула Аполлона Фирксея, недалеко от Кианей, в Ликии (на юге Малой Азии, ныне территории современных турецких провинций Анталья и Мугла), согласно Павсанию, историку второй половины II в. (Описание Эллады, VII: 21, 13), гадали по воде священного источника, причем «там вода дает возможность всякому, кто посмотрит в источник, видеть все то, что он пожелает».
Середина лета. Ювелирное украшение «фероньер», или «фероньерка», получило название от картины, приписываемой Леонардо да Винчи или его ученикам – «La Belle Ferronnière» («Прекрасная Ферроньера», 1490–1496), портрет женщины, предположительно Чечилии Галлерани, известной также как модель портрета «Дама с горностаем») – налобное металлическое украшение вроде кулона.
Там же. Со второй половины XVIII века в Европе прозвищем маркизы Жанны-Антуанетты Пуассон называли квинтэссенцию стиля рококо (фр. «rococo», от французского же «rocaille» – дробленый камень, декоративная раковина, ракушка, рокайль). Стилем помпадур называли пышный до предела интерьер, архитектуру, превращавшую ландшафт в идеальное место для спектакля или маскарада и соответствующие игровому артистическому амплуа костюмы. Собственно, что представляет собой стиль помпадур, лучшим образом являют портреты самой маркизы: маслом на холсте за авторством Франсуа Буше около 1750 года и пастельный Мориса Кантена де Латура, сделанный между 1748 и 1755 годами.
Анджелико. Стихотворение написано под впечатлением от картины итальянского живописца Фра Беато Анджелико (1400–1455) «Коронование Марии» (между 1434 и 1435 гг.), которую Штефан Георге лицезрел в Лувре, в ходе одной из своих первых поездок в Париж. В своем тексте поэт пишет об основных красках, используемых художником и о сакральном сюжете, который единит социальную земную жизнь и мир горний. Оригинальное название стихотворения – «Ein Angelico», что точнее можно перевести как «Нечто от Анджелико», «Анджеликовское» или «Картина Анджелико».
