Александр Городницкий - Песни

В распадках крутых непротаявший лед —
Зимы отпечатки.
Над бухтой Наталии рыбозавод
У края Камчатки.
Как рыбы, плывут косяки облаков,
Над бухтой клубятся.
Четыреста женщин — и нет мужиков:
Откуда им взяться?

И жаркие зыблются сны до утра
Над бабьей печалью,
Что где-то с добычей идут сейнера
На бухту Наталью.
На склонах во мхах, как огни маяков,
Костры задымятся…
Ведь нету в поселке своих мужиков —
Откуда им взяться?

По судну волна океанская бьет
Сильнее свинчатки.
Над бухтой Наталии рыбозавод
У края Камчатки.
Там гор в океан золотые края
Уходят, не тая.
Прощай, дорогая подруга моя,
Наталья, Наталья!

Мы встретили осень в бухте Тикси
Под чаячий хриплый шум.
Меня написать тебе попроси,
И я тебе напишу.
Меня написать тебе попроси,
И я тебе напишу.

Неделя — и уши заложит от вьюг,
И сдвинутся облака.
Неделя — и мы улетим на юг, —
Там лето ещё пока.

Ты пишешь, что больше мне не нужна,
Что смутно от непогод,
А здесь у меня — два раза весна
И осень два раза в год.

Пусть нити морщин прилипают к лбам,
Пусть время ждать истекло, —
Прижмём к потрескавшимся губам
Обкусанное стекло.
Прижмём к потрескавшимся губам
Обкусанное стекло.

Дано в году нам по две весны,
Да что с ней делать, с весной?
…И сны наши веселы и пьяны
Над струганою сосной.

В городе этом далёком
Море синеет из окон,
Облако в небе как локон,
Сосны и скалы вокруг.

      Если судьба к тебе боком,
      Ты в невезеньи глубоком,
      В городе этом далёком
      Руку подаст тебе друг.

Здесь ни луга и ни степи,
Горы смыкаются в цепи,
Сохнут рыбацкие сети,
Плещутся волны у ног.

      Храбрая девочка Пеппи,
      Славная девочка Пеппи,
      Рыжая девочка Пеппи,
      Свой надевает чулок.

Всё будет в жизни прекрасно,
Есть от болезней лекарства,
Если в решительный час твой,
Самый решительный час,

      Друг твой испытаный, Карлсон,
      В меру упитаный Карлсон,
      С крыши слетающий Карлсон,
      Верную руку подаст.

Скажут, кого мы не спросим,
Скоро окончится осень,
Быстро кончается осень,
Лыжи и санки готовь.

      Даже и в семьдесят восемь,
      Даже и в семьдесят восемь,
      Даже и в семьдесят восемь,
      Хочется верить в любовь.

В нашем дворе начинается раньше осень,
Раньше других на березе желтеют листья.
Не удивляйся, что в зеркале блещет проседь,
Не удивляйся, что утро в окошке мглисто.

Будет темно, начинается время прозы,
Юные даты припомнишь теперь едва-ли,
Веткой в окно постучится к тебе береза,
Прутик когда-то, когда в этот дом въезжали.

В нашем дворе начинается раньше старость,
К южным краям отступает неспешно лето.
Кто бы сказал, сколько жить мне ещё осталось,
Кто бы сказал, да никто мне не скажет это.

Глянешь в окно, дождевою опутан сетью
Старый твой двор, где недавно весну встречали.
Может живи я сейчас во дворе соседнем
Был бы моложе, не знал бы теперь печали.

Лист золотой расставаться спешит с ветвями,
Небо в верху пеленой облаков одето.
Только любовь всё пока что ещё не вянет,
Только любовь зелена как в начале лета.

Ветер траву на газонах усердно косит,
Дятел зарю отбивает как барабанщик.
В нашем дворе начинается раньше осень,
В нашем дворе начинается осень раньше.

Протекают трюма,
Льдом покрыта корма,
Третьи сутки ни солнца, ни звезд.
В океане зима, в океане зима —
Мокрый снег да скрипучий норд-ост.

Не сидеть мне сегодня
В домашнем тепле
И не мять мне ногами траву…
Так ходи за меня по веселой земле,
Так смотри за меня на Москву.

Там потоки людей
В торопливой ходьбе,
Там машины в четыре ряда.
Пусть там все что угодно приснится тебе, —
Пусть тебе не приснится вода…

Всё шторма да шторма.
Ты ведь знаешь сама,
Что дождаться меня нелегко.
В океане зима, в океане зима,
И до лета еще далеко.

А в переулке твоем весною
Зацветает соседний сад.
А надо мною, а надо мною,
А надо мной самолеты кружат.

Ах, будет лето твое хмельное,
Развеселого солнца чад.
А надо мною, а надо мною,
А надо мною вороны кружат.

Ах, может, сердце твое заноет,
Ах, может, вспомнишь не раз, не два…
А надо мною, а надо мною
Ранний снег пробивает трава.

Ты переходишь в новый год,
Как в новый гон.
Тебя от прожитых невзгод
Несет вагон.
Молчанье пущ и снега ритм,
И веток фон,
И глаз смеющийся горит,
Как светофор.

Внизу колесной зыби гул,
Темно вокруг.
Вот так вступаешь ты, бегун,
На новый круг.
Тебе от скорости пьянеть,
Бранить дела,
Стаканом тоненько звенеть
О край стола.

Не подытожить перемен
В твоей судьбе,
Чужих измен, твоих измен,
Измен тебе.
А за окошком волчий вой
В ночной поре
И елки детства твоего
Стоят в каре.

Не скажешь — нет, и не скажешь — да,
Узкую дашь ладонь.
Самолёты летят к ночным городам,
Как бабочки на огонь.

      И небо, лиловое, как вино,
      Тучей заволокло,
      И снова в окошке моём темно,
      А в сердце моём светло.

И я засыпаю, турбиной влеком,
Упершись в пустоту ногой.
А думать мне всё равно о ком —
Только бы о другой.

      И ты, не наученная рыдать,
      Печали моей не тронь!
     …Самолёты летят к ночным городам,
      Как бабочки на огонь.

В Уэльсе тёплые дожди
По крышам шелестят.
Подруга, ты меня не жди,
Я не вернусь назад.
Стакан зажат в моей руке,
Изломан песней рот, —
Мы в придорожном кабачке
Встречаем Новый год.

Мой нос багров, я пить здоров,
И ты меня не тронь.
Под бубна рёв по связке дров
Пустился в пляс огонь.
Мы собрались здесь налегке,
Без горя и забот,
Мы в придорожном кабачке
Встречаем Новый год.

Кругом туманные поля,
Шумят кругом друзья.
Моя ячменная земля,
С тобою счастлив я!
Стакан зажат в моей руке,
Изломан песней рот, —
Мы в придорожном кабачке
Встречаем Новый год.

Чтобы жизнь свою
Видеть от и до
Во чужом краю
Не свивай гнездо.

      Меж чужой хвои,
      Под чужой листвой,
      Там где все свои
      Будешь ты не свой.

Всё чем жил года
Оторви да брось,
Будешь ты всегда
Здесь незваный гость.

      Нежеланный гость,
      Гость непрошенный,
      Словно листьев горсть
      С ветки сброшенный.

От чужих гостей
Обернись назад,
Где в ночи метель
Теребит глаза.

      Там в лесу одно
      Сохнет деревце,
      На тебя оно
      Не надеется.

Там глядит во тьму
Полуночный свет,
Во пустом дому,
Где кормильца нет.

      В том дому не спит
      Твоя женушка,
      Чашу слёз испив
      Всю до донышка.

На стене твоя
Фотка тусклая,
Стародавняя,
Институтская.

      А на фотке той
      Сидят мальчики,
      Не спознав крутой
      Судьбы-мачехи.

Чтобы жизнь свою
Видеть от и до
Во чужом краю
Не свивай гнездо.

      Меж чужой хвои,
      Под чужой листвой,
      Там где все свои
      Будешь ты не свой.