Владимир Маяковский - Том 2. Стихотворения и пьесы 1917-1921
Вокруг елки становятся два детеныша, входят муж и жена с подарками.
Муж
Здрасте, детки!
Жена
Здрасте, душки!
Я принесла вам
рождественские игрушки.
Муж
Ну, поросята,
делать нечего, —
принес
и бенгальские огни
и свечи вам.
Вместе
Ну, детишки, —
ну, детки, —
сегодня
Христос рождается.
И поэтому
заранее
вам
на дерево,
на все ветки
навешу всевозможнейшей дряни я.
Навешивая украшения, раскидывают елочный сор, в котором тонут постепенно дети.
Дети
Папочка!
Мамочка!
довольно, —
дух сперло.
Тонем,
папочка!
Уже по горло!
Муж
Молчать,
пока не зароетесь по макушки!
Вот вам еще,
еще
и еще сор
из хлопушки.
Дети
Боженька, спаси!
Ангел хранитель, вывози!
Тонем, бедные,
утопаем в грязи!
Муж
(зажигая какую-то ракету и бенгальский огонь)
Ага,
орете?
Я вас
подарками задарю!
Вот еще
бенгальской серы
понапущу в ноздрю!
Муж и жена, окончив дело, уходят.
Муж
Здоровую елку устроили, —
не развеселю детишек я ли?
Еще лучше, чем в прошлом году,
нагрязнили и навоняли.
Театр Сатиры
(давая занавес и после реплики подымая опять)
Детишек ради,
Христа ради ли, —
только
здорово
господа эти
тут нагадили.
Не будем распространяться в словесном звоне.
Ясно —
праздник сора и вони.
Хотите,
просмотрим еще один?
Может быть,
вам угоднее
празднование новогоднее?
Первый пьяница и второй за столом, постепенно напиваясь.
Первый
Господа,
в эту
новогоднюю встречу
разрешите
обратиться к вам
с торжественнейшей речью.
Итак, господа,
прошел еще годочек.
На пороге новой жизни
займемтесь подведением культурных итогов,
сверкой,
сводкой.
Второй
Правильно,
с водкой, —
займемся с водкой!
Первый
Только одну!
(Наливает рюмку за рюмкой.)
Второй
Еще одну!
Первый
Последнюю!
Второй
Единственную!
Вместе
Еще по одной!
Второй
(рассматривая графин опустевший)
Здорово!
Как будто
специально просушивали дно ей.
Первый
Довольно!
Пора думать о мере-с!
Второй
Правильно, —
перейдем на херес.
Первый
Ну, что ж, —
херес так херес.
Пьют.
Второй
Ну,
напились и этой влагой!
Первый
А не заняться ли нам малагой?
Второй
Смотрю я
на эту вот рыбку,
и жа-а-алко мне ее,
прямо — вот!
Пустим ее в шампанское!
(Старается зажать сельдя в бутыль с шампанским.)
Пусть живет.
Первый
Не пускайте —
сдохнет.
У меня определенный взгляд:
шампанское —
это яд.
Второй
Вы, может, скажете,
что я-де
ничего не понимаю
ни в химии,
ни в яде?
(Берет первого за бороду.)
Первый
Ах,
так вы меня оскорблять,
так вы
меня за бороду!
Раз
в морду!
Вместе
(входящему Новому году с огромными часами)
Ты что же врываешься в чужое помещение?
Новый год
Я —
Новый год.
Вместе
Какой такой Новый год?
Я тебе покажу,
как лезть без разрешения!
Вот!
(Бутылью по Новому году.)
Театр Сатиры дает занавес и сейчас же раскрывает его. Комната та же, но здесь и охающие обжоры, и елочный сор, и вповалку пьяницы. Пока занавес не раскрыт, проходят оба пьяницы, завязанные.
Театр Сатиры
Новый год
праздник водки.
Не будем моральные разводить разводки.
Но
для правильной оценки
задержим вас
только на минуточку
вот на этой сценке.
Первый
Иван Иванович!
О господи!
Кто это вас так аннулировал?
Глаз в фонарях,
бороду вырвал…
Второй
Не было печали,
да Новый год встречали.
Театр Сатиры
Теперь
старые праздники на смарку,
за небо забросили театры арку.
Ломая и строя,
строя и ломая,
отпразднуем Первое мая.
Двое рабочих входят с двух сторон с метелками и ведрами.
Первый
Тут не с метелкой,
не с ведром приходить, —
надо
Нил разлить на Ниле.
Ишь, как загрязнили.
Второй
Н-да,
от этой работы
уйдешь потненький.
(Зацепил метлой физиономию пьяницы. Тот замычал.)
Что?
Не нравятся наши субботники?
Второй пьяница приподнялся и смотрит осоловелыми глазами, стоя на четвереньках.
Первый
Вставай,
чего раскарячился телкой!
Второй
А ну,
шибани-ка его, товарищ, метелкой!
Бейся с грязью!
Первый
Мети и пой!
Оба
(метут)
И это будет последний
и решительный бой…
[1920]
Чемпионат всемирной классовой борьбы*
ДЕЙСТВУЮТ:
1. Арбитр Дядя — Виталий Лазаренко
2. Чемпион мира — Революция.
3. Чемпион Антанты — Ллойд-Джордж.
4. Чемпион Америки — Вильсон.
5. Чемпион Франции — Мильеран.
6. Чемпион Крыма — Врангель.
7. Чемпион Польши — Пилсудский.
8. Наш чемпион-мешочник — Сидоров.
9. Почти что чемпион — Меньшевик (фамилия неизвестна, живет по подложному мандату).
Арбитр
А вот,
а вот,
народ, подходи,
слушай, народ.
Смотрите все, кто падки, —
Лазаренко в роли дяди Вани
любого борца положит на лопатки,
конечно, ежели он на диване.
Сколько мною народа перебито!
Прямо невероятно:
Сидоренко, Карпенко, Енко,
4, 5,
16,
28,
сорокнадцать.
Кто, кто не бит?
Впрочем,
я
сегодня
не чемпион,
а арбитр.
Сейчас проведу чемпионат свой
не простой борьбы —
борьбы классовой.
Сейчас перед вами —
за барами бары —
борцы пройдут, —
как на подбор пары:
один другого удале́й.
Парад алле!
Антанта —
Ллойд-Джордж.
Смотрите, молодые и старые,
племянники и племянницы,
тети и дяди.
Все глаза растопырьте, глядя.
Смотри, первый ярус,
смотри, второй и третий,
смотри, четвертый и пятый,
шестой, смотри,
смотри, седьмой
и восьмой тоже —
более омерзительнейшей не увидите рожи.
Разжирел на крови рабочего люда,
так что щеки одни по два пуда.
Теперь на РСФСР животину эту
хочет навалить.
Раньше сама боролась,
а теперь зажирели мускулы,
так она других натравливает.
Сначала пана науськивала,
а теперь Врангеля науськала.
Вильсон —
он —
Америки чемпион.
Вы не смотрите, что Вильсон тощ.
Страшная у Вильсона мощь.
Главная его сила в том,
что очень уж далек.
Повезло окаянному:
пойди и возьми его за морями и океанами.
Попадется когда-нибудь, впрочем,
собственным рабочим.
Ничего борец,
да очень уж несимпатичен.
Главным образом
борется
из-за
приза.
До чего с Антантой дружен, —
и то из-за немецкой подводной лодки
чуть и Антанте не перегрыз глотку.
Мильеран —
Франция.
Борец ничего б вышел из француза,
да очень уж его перекачивает пузо.
Ну и обжора же,
почище самого Ллойд-Джорджа.
Если вы вместо того, чтобы в красноармейцы идти,
будете на меня глазами хлопать,
вас тоже придется слопать.
Пилсудский —
Польша.
Один раз удачно поборолся, —
и пока что
бороться не хочет больше,
но линию свою не перестает гнуть.
Грозится —
передохнувши,
на РСФСР грохнуть.
Как бы
вместо того, чтобы передохну́ть,
пану не пришлось передо́хнуть.
Сидоров —
спекулянт,
наш
родной.
Пять пудов крупчатки выжимает рукой одной.
Крупчатку выжимает,
нас крупчаткой дожимает.
Эти самые мешечники —
все равно, что камни в кишечнике.
Как будто от них сытно:
набивают брюхо, —
а с другой стороны
подохнешь от них:
язвой разъедает разруха.
Ничего борец,
хорошо с РСФСР борется.
Поборется еще немного,
порций пять провезет —
и на МЧК напорется.
Врангель —
Крым.
Борец шестой.
Встань, народ,
без шапок стой.
Самодержец Гурзуфский.
Ох и страшно!
Уф!
В два счета покорил Гурзуф.
Головка в папахе,
ножки в сафьяне.
Весь гурзуфский народ царем признал —
все гурзуфьяне.
Силенки в нем немного,
да сзади, как пузырь:
его надувают
французские тузы.
Чтобы эта гадина разрастись не могла,
надо бить его,
пока он слабый.
Если
фронт и тыл
сольются друг с другом,
кулак один подымут
и этот кулак хлопнет, —
их императорское величество
обязательно лопнет.
На фронт, братцы! —
Пора драться!
Апрелев.
Черт его знает откуда.
Ни черту кочерга,
и ни богу свечка.
Ни в совдеп не посадить,
ни отправить в ВЧК.
Пролетарий — не пролетарий,
капиталист — не капиталист.
Понемногу
перед всеми пресмыкается, как глист.
Я его и брать не хотел:
думаю, — меж большими затрется.
Да уж очень просил.
Я, говорит,
хотя и меньшевик,
да очень уж хочу бороться.
Впрочем, и такой
может быть страшен немножко.
Очень уж приемы недозволенные любит:
так и норовит действовать подножкой.
Рекомендации кончены,
этот чемпионат мною собран,
и все эти господа прибыли.
Для чего господа прибыли?
Хор голосов
