Виктор Гюго - Том 12. Стихотворения

Скажите, пташки, мне: в лесах, на лоне вод —
Когда же замолчит пернатый ваш народ?
Когда я выложу вам все мои упреки?
Клесты, малиновки, чижи, дрозды, сороки,
Я знаю ваш язык и различаю вас.
Вы не обманете меня на этот раз.
Моя желанная, — пускай разлучены мы, —
Как прежде, мысленно мне шепчет: «Мой любимый!»
Я знаю, в том, что ты поешь, о соловей,
Чаруя сонмы звезд мелодией своей,
Звучат ее слова, ее души напевы.
Вы, птицы, ловите вздох юноши и девы.
Когда мы счастливы и любим и в тиши
Несется наша песнь из глубины души,
Как часто там, в листве, незримый соглядатай
Проворно на лету хватает стих крылатый
И повторяет, слив с мелодией своей!
А чтобы гимн любви звучал еще нежней,
Он в песню двух сердец вплетает крыльев трепет.
О хитрый слушатель, как мил тогда твой лепет!
Все хвалят песнь твою, и шепчет клену ель:
«Вот славно! Он ведь сам придумал эту трель!»
И речка, слушая той песни переливы,
В слезах ласкается к корням плакучей ивы,
И дуб смягчается, и, взмыв под облака,
Орел, мечтой влеком, не видит голубка,
И льнет к волчихе волк, разнежась непривычно,
«Прекрасно!» — молвит сыч, а воробей: «Отлично!»
Амур, когда в сердцах ты основал свой дом,
Все птицы певчие проведали о том.
И песней, сорванной с румяных уст украдкой,
Склоняет соловей леса к дремоте сладкой,
Смягчает камни скал, чтоб зерна конопли
Крылатые певцы в них добывать могли.
И слушает скала, не зная, сон ей снится,
Иль ангелы поют, или щебечет птица.

Слышишь, раздается в роще
Дудочки незримой зов?
Что на этом свете проще
Мирной песни пастухов?

Ветерок, прохладой вея,
Клонит иву над водой.
Что на свете веселее
Щебетанья птиц весной?

Если любишь — мир чудесен,
Счастье светлое лови!..
Что на свете лучше песен
Расцветающей любви?

Она сказала: «Да, мне хорошо сейчас.
Я неправа. Часы текут, неторопливы,
И я, от глаз твоих не отрывая глаз,
В них вижу смутных дум приливы и отливы.

В чем счастье? Вместе быть. Я счастлива почти
И благодарность шлю судьбе за все щедроты.
Слежу, чтоб праздный гость не мог к тебе войти,
Не любишь прерывать ты начатой работы.

У ног твоих сижу. Кругом покой и тишь.
Ты — лев, я — горлица. Задумчиво внимаю,
Как ты страницами неспешно шелестишь,
Упавшее перо бесшумно поднимаю.

Я знаю, что ты здесь, что я сейчас с тобой,
Что мысль, как хмель, пьянит мечтателя-поэта;
Но нужно вспоминать и обо мне порой!
Когда за книгами сидишь ты до рассвета,

Безмолвный, замкнутый, забывший обо мне,
В моей душе печаль живет со счастьем рядом.
Я верю лишь тогда, что вместе мы вполне,
Когда хоть изредка меня ты ищешь взглядом».

Вьют гнезда ласточки на старых башнях летом,
В углах, где нет людей, но полных жизни цветом;
Малиновки в лесах, поверь, душа моя,
Густую ищут сень, любовь свою тая,
И ложе мшистое, и под зеленым кровом
Скрестившихся ветвей приют утехам новым;
Подобно птицам, мы находим в городах
Убежище любви в укромных уголках,
На улицах, где нас косым не встретят взглядом,
Где ставни заперты; в лугах, гуляя рядом,
Тропинку ищем мы пастушечью в глуши,
Поляну в зарослях, где нету ни души,
Где гасит тишина дневные шумы в чаще, —
Как птицы, в тайники неся любовь и счастье!

Зима. Дороги замело.
Шумит метель. Тебя печалит
Людская ненависть и зло,
И резкий ветер пальцы жалит.

«Поля под снежной пеленой,
Туманней дни, темнее ночи…»
Захлопни дверь, окно закрой, —
К тебе ворваться стужа хочет!

Но сердце настежь распахни;
Оно как светлое оконце:
Пускай темны и хмуры дни,
В него любви заглянет солнце.

Не верь о счастии словам,
Не верь попам и их святыне,
Не верь завистливым глупцам, —
Одной любви поверь отныне,

Одной любви, что на земле
Сквозь мрак, не угасая, рдеет,
Звездой горит в полночной мгле,
Под мирным кровом пламенеет.

Люби. Надежду затаи.
В душе своей простой и милой,
Где шелестят стихи мои,
Все сбереги, что прежде было,

И верность сохранить умей,
К высоким помыслам стремленье.
Не торопись судить людей
За их грехи и заблужденья,

Не отступай, не трепещи
Пред злобой и враждой людскою,
Горящим факелом в ночи
Любовь да будет над тобою.

Пусть демоны вражды и зла
Тебе грозят, — а ты их встретишь
Чиста, спокойна и светла
И на вражду добром ответишь.

Ведь злоба сердце леденит.
Что толку в гордой укоризне?
Пускай, как радуга, горит
Твоя улыбка в этой жизни.

Зима сурова и страшна,
Но не потушит солнца мглою!
И вечной быть любовь должна,
Как вечны звезды над землею.

Он часто говорил: «Послушай, если б нам
Воспрянуть вновь душой, поверить небесам,
Восторгом сладостным и грустью опьяниться,
И путы города порвать, и с ним проститься,
Безрадостный Париж покинуть навсегда,
Уехать, убежать неведомо куда
От шумной суеты, от зависти ревнивой
И уголок найти с лужайкой, с дряхлой ивой!
Там будет домик наш, цветы, поля и лес,
И одиночество, и синева небес,
И птицы будут петь так ласково и дружно
Над нашей головой… А что еще нам нужно?»

Все оживает, дорогая!
Яснеет небо, тает снег,
Цветет земля, благоухая,
И стал добрее человек.

Любовью небеса трепещут,
Земля счастливей с каждым днем.
Цветы и звезды мягко блещут,
Единым зажжены огнем.

Конец зиме и зимним бедам!
Нагой, таинственный апрель
Торопится за ними следом,
Роняя светлых слез капель.

Мы отвыкаем от сомненья,
От мыслей горестных и мук.
Здесь, в тишине уединенья,
Нам хорошо с тобой, мой друг!

На солнце ветка золотится,
Бросает тень, и близок срок,
Когда на ней засвищет птица,
Из почки выглянет листок.

Рассвет торжественно встречаем, —
Он словно заново рожден, —
И мы полны с тобою маем,
Как маем полон небосклон.

Повсюду слышен гул веселый,
Везде сияют нам лучи.
Звенят, проснувшись утром, пчелы,
А звездный рой звенит в ночи.

Нам шепчут еле слышно травы
И ласково листва поет,
Что только любящие правы, —
Пускай не ведают забот!

Пьянит нас ветер, тихо вея…
Мы, взявшись за руки, стоим.
Как много роз таит аллея,
Как много вздохов мы таим!

Я с утренней зарей прекрасной
Могу твое лицо сравнить:
Такой же блеск улыбки ясной,
Таких же слез росистых нить.

Извечно юная природа,
Адама, Евы верный друг,
Нас, под лазурью небосвода,
В свой сокровенный вводит круг.

Ты лишь появишься — встречают
Тебя восторгом небеса;
На наши ласки отвечают
Приветным шелестом леса,

И, озаренные сияньем,
Струясь, как ароматы, ввысь,
Со всем влюбленным мирозданьем
Сердца счастливые слились.

С ревнивой мукой я простился,
Ты тихой радости полна;
Я со звездою обручился,
И с солнцем ты обручена.

В молчанье жадными губами
Мы прижимаемся к цветам,
Целуем их — и словно пламя
В ответ сжигает губы нам.