Сергей Есенин - Том 4. Стихотворения, не вошедшие в Собрание сочинений
«К первой годовщине Октябрьской революции, — рассказывал С. Т Коненков, — было решено установить обелиск на Кремлевской стене в память о героях революции, павших в боях за свободу. Московский Совет объявил конкурс. По конкурсу прошел мой проект, и мне было поручено сделать мемориальную доску-надгробие. Я приступил к работе. Времени было мало. В мастерской в те годы у меня бывали Клычков и Есенин. Как-то в разговоре с ними я сказал, что хорошо бы написать стихи для торжественного открытия мемориальной доски. Они живо и охотно откликнулись на мое предложение. К ним подключился и поэт Михаил Герасимов, с которым в то время Есенин был близок. Композитор Иван Николаевич Шведов (1895–1921) написал на стихи Есенина, Клычкова и Герасимова музыку. Так появилась «Кантата». На торжественном митинге, посвященном открытию мемориальной доски, который состоялся в первую годовщину Октября, оркестр и хор исполнили «Кантату». На митинге выступал Владимир Ильич Ленин…»
На вопрос, были ли на митинге Есенин, Клычков и Герасимов, С. Т. Коненков ответил: «Скорее всего были. Я помню, что домой с митинга мы шли все вместе. Были с нами и Клычков и Есенин» (Прокушев Юрий. Сергей Есенин в 1918 году. — Альм. «Прометей». Т. 4, М., 1967, с. 317–318).
Добавим, что «Кантату» после речи В. И. Ленина исполнил сводный хор, состоявший в основном из молодых рабочих-студийцев Пролеткульта под руководством дирижера-педагога Г. П. Любимова (псевд.; наст. фам. и имя Караулов Модест Николаевич; 1882–1934).
В 1948 году, когда сделали проход из Кремля в Мавзолей В. И. Ленина через Сенатскую башню, мемориальная доска была снята со стены и отправлена в Ленинград, в Государственный Русский музей. В 1961 году под наблюдением С. Т. Коненкова доску отреставрировали.
При жизни Есенина была еще одна публикация «Кантаты»: Львов-Рогачевский В. Революционные мотивы в русской поэзии. Тула, 1921, с. 210.
Знаменательно, что в самый трудный период борьбы с немецко-фашистскими захватчиками есенинская часть «Кантаты» была напечатана в сборнике «Гражданская и Отечественная война в поэзии», выпущенном в 1942 году Кировским издательством.
«Во время составления «Собрания» у Есенина этого стихотворения не было» (Комментарий — ГЛМ).
Приложения
Приложение 1. Строки, записанные современниками
"Щука в рака вцепилась…"
Щука в рака вцепилась* —
На нем кататься училась.
‹1906–1907›
"Есть в селе-то у нас барин…"
Есть в селе-то у нас барин*
По фамилии Кулак,
Попечитель нашей школы,
По прозванию дурак.
‹1907–1908›
"Милый друг, не рыдай…"
Милый друг, не рыдай,*
Не роняй слез из глаз
И душой не страдай:
Близок счастья тот час…
‹1907–1908›
"Белогривый поп Гаврила…"
Белогривый поп Гаврила*
Мотьку в зубы целовал.
Попадья его бранила,
А он, леший, приставал…
‹1910–1911›
"Я слыхал про вас премного…"
Я слыхал про вас премного*,
Ужаснулся от того,
Вы жену забыли скоро,
Да, я знаю кой-чего!
Вы совсем ее забыли,
Перестав ее любить.
А какой вы прежде были,
Перестаньте так-то жить?
Вы, играя в карты страшно,
Проиграетесь ужасно,
И костюм, жилет прекрасный
Полетят тогда в кабак.
‹1911›
"Прощай Зарайск! Я уезжаю!.."
Прощай, Зарайск! Я уезжаю!*
Увидел я твою красу.
И в памяти своей надолго сохраню
Твоих друзей, поля, Осетр-реку.
‹1912›
Гуси*
Бай, бай, детка,
Спи, спи крепко.
Пошли, гуси, вон, вон,
Детка любит сон, сон…
‹1912–1913›
"Сардановский с Сергеем Есениным…"
Сардановский с Сергеем Есениным*,
Тут же Рович Костюшка ухватистый
По ту сторону в луг овесененный
Без ладьи вышли на берег скатистый.
То не легкие кречеты к небу вспарили,
Улетая от душного, пыльного поля,
На второй день Казанской Оку переплыли
Рабы Божии Костя, Сережа и Коля.
Когда придет к нам радость, слава ли,
Мы не должны забыть тот день,
Как чрез реку Оку мы плавали,
Когда не… еще олень.
‹1914›
"Упоенье — яд отравы…"
Н. А. Сардановскому
Упоенье — яд отравы*,
Не живи среди людей,
Не меняй свои забавы
На красу бесцветных дней.
Все пройдет, и жизни холод
Сердце чуткое сожмет,
Все, чем жил, когда был молод,
Глупой шуткой назовет.
Берегись дыханья розы,
Не тревожь ее кусты.
Что любовь? Пустые грезы,
Бред несбыточной мечты.
1914
Мине*
От берегов, где просинь
Душистей, чем вода.
Я двадцать третью осень
Пришел встречать сюда.
Я вижу сонмы ликов
И смех их за вином,
Но журавлиных криков
Не слышу за окном.
О, радостная Мина,
Я так же, как и ты,
Влюблен в мои долины ‹?›
Как в детские мечты.
Но тяжелее чарку
Я подношу к губам,
Как нищий злато в сумку,
С слезою пополам.
‹1917›
"Пусть хлябь разверзнулась!.."
Пусть хлябь разверзнулась!*
Гром — пусть!
В душе звенит святая Русь,
И небом лающий Коненков
Сквозь звезды пролагает путь.
‹1918›
"Шибче, шибче, ветер, дуй…"
Шибче, шибче, ветер, дуй*,
Хлеще, хлеще, дождь, иди.
Кажет баба небу…
На Советской площади.
‹1918?›
"Нате, возьмите, лопайте…"
Нате, возьмите, лопайте*
Души моей чернозем.
Бог придавил нас ж…ой,
А мы ее солнцем зовем.
‹1919›
"Я памятник себе воздвиг из пробок…"
Я памятник себе воздвиг из пробок*,
Из пробок вылаканных вин!..
‹1920›
"Шершеневич был профессор…"
Шершеневич был профессор*,
Шершеневич есть поэт.
‹1920›
"Американским ароматом…"
Американским ароматом*
Пропитан русский аромат.
Покрыть бы «АРУ» русским матом —
Поймет ли «АРА» русский мат?!
‹1921–1922›
"С головы упал мой первый волос…"
С головы упал мой первый волос*,
С головы упал на стол.
Неужели близко череп голый
И далеко жизни комсомол?
Огрубеет голос мой певучий,
Будет рваться кашлем каждый раз,
И тебе, мой милый друг, наскучит
Потерявший свежесть синий глаз.
Крепче схватит ногу жизни стремя,
Я ноги не буду вырывать.
Что же делать, что же, если время
С головы мне листья обсыпать.
‹1923›
"Я родной земли печальник…"
Я родной земли печальник*,
Я певец земли родной.
Будь же добр [и] ты, начальник,
Отпусти меня домой…
‹1923–1924›
"Шафранный день звенит в колосьях…"
Шафранный день звенит в колосьях*,
Проходит жизнь, проходит осень.
Рыдайте, друга, рыдай, родная,
Стони, стони, душа больная…
Все обойдется, как смех растает,
Не пой, мой друг, — душа пустая…
‹1924›
