Велимир Хлебников - Том 5. Проза, рассказы, сверхповести
Мяса немного и кости осколок, согнут, закручен,
Кости краснеют, спрятаны в мясо.
Он бьется, он бьется, пророк площадей.
Он, конской веры светоч великий, чиркнул глазами большими усталого мученика.
Паутину мечет на воздух
И умирает роскошно
Водопадною пеной.
Борзым он был, а теперь ноги перелом.
Страшный день, когда Спаситель стал конем.
Заботы и неги!
Спаситель в телеге, глазами чаруя,
Спаситель и, кроме людей, в плену у ремней!
Овса в большом сите!
Спасите, спасите!
Чтоб верил добру я!
Чтоб не возил он бочки ночные.
Белая грива, белые косы, ноги и шея.
Скрипка живая жестокой игры.
Волнуются ребра, как море вздыхающее,
Белое брюхо растет, точно море,
И падает стон.
Горе и горе!
И насторожены уши
Бога, страдающего
Среди небоскребов.
Более и более,
Опять и опять
Подсолнух из боли
Цветет у копыт.
А разве это плохо,
Когда каждый шаг – плаха?
У бога,
Может, урок получу
Шагать
На гать,
Когда каждый шаг –
Отрезанная голова Разина
В руке палача.
Вы, извозчики белогривых
Спасителей, перед Москвой,
Спешите, бегите по набату мостов!
Над теми
Из теми.
Хлещите, стегайте завтра богов!
Грядущего ношу вместо законов.
Спешите, чтобы не спешиться.
Многие! Нет, не курите завода!
Бросьте свободу на полупути.
Видно клеймо и не вкусно.
Костры из ружейных прикладов.
Еще и еще.
Не надо, не надо
Еще горя.
Парни, спешите, кто помнит удаль!
Ухала, охала, ахала.
Ахала, ухала, охала.
Охала, ахала, ухала.
Здесь лебедь и ветер, и море, и комья, и зём – все снежно,
Черны лишь копыта и очи безгробной тоски, за нас, за коней.
У кого из пророков людских было четыре ноги? Числа не те,
А правда все та же. Страдать он явился на землю.
Голуби. Ветер. Рябь голубая.
Чу! Ржание слышно Божией Матери… умное, нежное.
Ночь опускается, темь. Голуби… ветер…
Как голова на усталую руку писателя над письменным столом, вдруг опустилась звездная ночь.
Белые нарукавнички богу! Стекло на большие глаза! Он умный – поймет.
Оденьте копыто в перчатки, дайте в глазницу стекло,
В петлицу цветок голубой принесите!
Что делать с четвертой ногой? с копытом? разбитым о камни пути?
Поставить на стол? где цветы? Между цветов и стеклянных кувшинов?
Целовать? целовать? мохом поросшее, в трещинах черных копыто!
Эй, любители средних чисел!
Вместе сложите две ноги человека
И четыре копыта бога.
Буду трехногий, будет и конь о трех ногах.
Что делать мне с третьей ногой белогривых и бурных коней?
На что она мне, третья нога, человеку? Зачем три ноги? Костылям?
Так нужны ли кому трехногие кони?
Живодерне за городом?
Может, татарам?
Дети! Правительство женских глаз! звездной ночи!
Небывалое у людей! Слушайте, слушайте!
Правительство двояковыпуклого стекла. Право чисел!
Только на звездах соседних такие.
Свежий переворот: двояковогнутая чечевица пала!
Власть двояковыпуклых стекол! Смена мировых чечевиц!
Новость! Зазор! Ставят новую правду зодчие наши на новых основах,
Вычисленных новым уравнением,
Чтобы свет, жилой людьми, полный окон и дверей, и стеклянных хат,
Шел согласно кривизне чечевицы старшей.
Новое! Стеклянная управа столетий!
Большие времена луча!
Стеклянная правда!
Дева свободы смотрит на Бога в увеличительное стекло!
Бог под увеличительным стеклом! Сам Господь звезд.
Подзорные трубы устремлены на Я,
Чтобы свести с неба на землю Я человека.
Величавый переворот на земле. Грозная смена кривизны власти.
С страшным громом и треском положительный луч стекол сменил отрицательную кривизну. Люди ринулись по новым путям, точно первый пучок утренней зари.
Жилые лучи городов выбрали новую власть Зажигательных стекол свободы!
Стекло! круглую, как пуговица, чечевицу.
4-й парус
Переселение душ
1.
Я беженкой от боженьки
Лечу сейчас с Остоженки.
2.
Полечу к портным за меркою
Человеческой судьбы,
В диком поле исковеркаю
Все столетние дубы.
<1>
Мы – мыслящие печи,
Дыханье наше – дым,
А сам печник далече
За облаком седым.
Кто там? толстяк, чудак и купчик
Одену, как тулупчик.
Будет на небе морозно,
Я одену осторожно.
<2>
Краснощекий здоровяк,
Он удобнее кривляк.
3.
Я синею летучей мышью
Полечу одна над крышами.
4.
Со Спасителя нетленного,
Восковую покинув щеку,
Я потною слезой теку,
Стекаю и живу,
Потом скачу козой,
Дровами современными
Творца грез наяву.
5.
Я образ, я уборная,
Одежды я бросаю,
Лечу меж туч босая,
Я девушка проворная!
6.
Я продаю права на рай,
Хожу в серебряной парче,
В руке горшок или ковчег.
Захочешь – умирай!
7.
Я красных губ промеж.
Но все же водку лей,
Иль дам тебе я бучу!
8.
А я одену тучу.
Она суровым зубром
Повисла над землей.
9.
А я со скрипкой буду
Печальный старый чех.
Платок связал простуду
На жалком скрипаче.
10.
Я оденусь палачом:
Мне жестокость нипочем!
11.
Седни в доме сумасшедшем
Врачу я предложила
Улечься в жаркой печи,
Чтоб скушать его жилы.
О, врач родной и милый!
12.
А я помчусь мыслителем
Над письменным столом,
Помчусь людей учителем
Сквозь дикий бурелом,
Где сосны лишь да ели
Насмешливо скрипели.
13.
Буду биться волной
В глины обрыва.
Девушка, пой:
Что умерло, живо!
14.
Я лечу к торгашу
И собою небо черное гашу.
15.
А я кусочек хлеба
Несу Любяшке неба.
По слухам, голодает
И потому страдает.
16.
Судьбиной медленной
Я промчусь, как гроб оседланный.
Блестящи, живы очи
Царицы полуночи.
Когда же гроб хохочет,
Гнилые скалит зубы,
Я верю: он пророчит,
Что пухнут неба трубы.
17.
Я труп сложила в ящик,
Красива, как вода.
В глазах моих блестящих
Есть почерк «нет стыда».
18.
Я кушала сома –
Он сладок и жирен.
19.
А я схожу с ума,
Мой разум озарен.
20.
Купца или рабочего
Сейчас одену я.
В глубинах дома отчего
Одежынька моя.
Всегда на мне лоскутья
<Молнийных перепутий>.
21.
<Я напишу на теле
Седого звонаря
Черной молнии стрелы –
Мрак и заря.>
22.
Я буду близорукими штанами людей.
23.
Я волосом снега седей.
24.
Я буду вор ночной,
В рубашке – нож.
25.
Я горничной
У царских лож.
26.
В зеленые ткани
Одето окно.
В молитве и брани –
Я одно! я одно!
27.
