Алексей Апухтин - Стихотворения

                     Вы говорите, доктор, что исход
                     Сомнителен? Ну что ж, господня воля!
                     Уж мне пошел пятидесятый год,
                  Довольно я жила. Вот только бедный Коля
                     Меня смущает: слишком пылкий нрав,
                     Идеям новым предан он так страстно,
                  Мне трудно спорить с ним — он, может быть,
                                                         и прав, —
                  Боюсь, что жизнь свою загубит он напрасно.
                  О, если б мне дожить до радостного дня,
                  Когда он кончит курс и выберет дорогу.
                     Мне хлороформ не нужно: слава Богу,
                  Привыкла к мукам я… А около меня
                  Портреты всех детей поставьте, доктор милый,
                  Пока могу смотреть, хочу я видеть их.
                        Поверьте: в лицах дорогих
                  Я больше почерпну терпения и силы!..
                     Вы видите: вон там, на той стене,
                     В дубовой рамке Коля, в черной — Митя…
                  Вы помните, когда он умер в дифтерите
                  Здесь, на моих руках, вы всё твердили мне,
                     Что заражусь я непременно тоже.
                  Не заразилась я, прошло тринадцать лет…
                  Что вытерпела я болезней, горя… Боже!
                  Вы, доктор, знаете… А где же Саша? Нет!
                        Тут он с своей женой… Бог с нею!
                  Снимите тот портрет, в мундире, подле вас;
                        Невольно духом я слабею,
                  Как только встречу взгляд ее холодных глаз.
                  Всё Сашу мучит в ней: бесцельное кокетство,
                     Характер адский, дикая вражда
                  К семейству нашему… Вы знали Сашу с детства,
                  Не жаловался он ребенком никогда,
                  А тут, в последний раз, — но это между нами —
                     Он начал говорить мне о жене,
                  Потом вдруг замолчал, упал на грудь ко мне
                  И плакал детскими, бессильными слезами…
                     Я людям всё теперь простить должна,
                     Но каюсь: этих слез я не простила…
                        А прежде как она любила,
                     Каким казалась ангелом она!..
                  Вот Оля с детками. За этих, умирая,
                     Спокойна я. Наташа, ангел мой!
                  Уставила в меня глазенки, как живая,
                  И хочет выскочить из рамки золотой.
                  Мне больно шевельнуть рукой. Перекрестите
                  Хоть вы меня… Смешно вам, старый атеист,
                  Что ж делать, Бог простит! Вот так… Да отворите
                        Окно. Как воздух свеж и чист!
                     Как быстро тучки белые несутся
                  По неразгаданным, далеким небесам…
                     Да, вот еще: к моим похоронам,
                        Конечно, дети соберутся.
                     Скажите им, что, умирая, мать
                  Благословила их и любит, но ни слова,
                  Что я так мучилась… Зачем их огорчать!
                  Ну, доктор, а теперь начните — я готова!..

                     Ваше высочество, ваш благосклонный
                        Дар получил я вчера.
                     Он одиночество ночи бессонной
                        Мне услаждал до утра.

                     Верьте: не блеск и величие сана
                        Душу пленяют мою;
                     Чужды мне льстивые речи обмана,
                        Громких я од не пою.

                     В книге, как в зеркале, оком привычным
                        Вижу я отблески лиц, —
                     Чем-то сердечным, простым, симпатичным
                        Веет от этих страниц.

                     Кажется, будто на миг забывая
                        Света бездушного шум,
                     В них приютилася жизнь молодая,
                        Полная чувства и дум.

                     Жизнь эта всюду: в Венеции милой,
                        В грезах любви золотой,
                     В теплой слезе над солдатской могилой,
                        В сходках семьи полковой…

                     Пусть вдохновенная песнь раздается
                        Чаще, как добрый пример;
                     В памяти чутких сердец не сотрется
                        Милая надпись: К. Р.

                     Трудно мне кончить: слова этикета
                        Плохо вставляются в стих,
                     Но как поэт Вы простите поэта.
                        Если он кончит без них!

                  Проложен жизни путь бесплодными степями,
                     И глушь, и мрак… ни хаты, ни куста…
                        Спит сердце; скованы цепями
                           И разум, и уста,
                              И даль пред нами
                                 Пуста.

                  И вдруг покажется не так тяжка дорога,
                     Захочется и петь, и мыслить вновь.
                        На небе звезд горит так много,
                           Так бурно льется кровь…
                              Мечты, тревога,
                                 Любовь!

                  О, где же те мечты? Где радости, печали,
                     Светившие нам ярко столько лет?
                        От их огней в туманной дали
                           Чуть виден слабый свет…
                              И те пропали…
                                 Их нет.

                   Ты нас покидаешь, пловец беспокойный,
                   Для дальней Камчатки, для Африки знойной…

                   Но нашему ты не завидуй покою:
                   Увы! над несчастной, померкшей страною

                   Склонилось так много тревоги и горя,
                   Что верная пристань — в бушующем море!

                   Там волны и звезды, — вверяйся их власти…
                   Здесь бури страшнее: здесь люди и страсти.

                    О, не сердись за то, что в час тревожной муки
                    Проклятья, жалобы лепечет мой язык:
                    То жизнью прошлою навеянные звуки,
                    То сдавленной души неудержимый крик.

                    Ты слушаешь меня — и стынет злое горе,
                    Ты тихо скажешь: "Верь" — и верю я, любя…
                    Вся жизнь моя в твоем глубоком, кротком взоре,
                    Я всё могу проклясть, но только не тебя.

                    Дрожат листы берез от холода ночного…
                    Но им ли сетовать на яркий солнца луч,
                    Когда, рассеяв тьму, он с неба голубого
                    Теплом их обольет, прекрасен и могуч?

                  "Прощай!" — твержу тебе с невольными слезами,
                  Ты говоришь: разлука недолга…
                  Но видишь ли: ручей пробился между нами,
                  Поток сердит и круты берега.

                  Прощай. Мой путь уныл. Кругом нависли тучи.
                  Ручей уже растет и речкой побежит.
                  Чем дальше я пойду, тем берег будет круче,
                  И скоро голос мой к тебе не долетит.

                  Тогда забуду ль я о днях, когда-то милых,
                  Забуду ль всё, что, верно, помнишь ты,
                  Иль с горечью пойму, что я забыть не в силах,
                  И в бездну брошусь с высоты?