Владимир Маяковский - Том 2. Стихотворения и пьесы 1917-1921

Земля, да не та!
По-моему,
для земли
не мало ли пахнет помоями?

Что это в воздухе
сласть какая-то разабрикосена?

Абрикосы?
В Шуе?
Да и время как будто к осени.

А ну, фонарщик,
ты с лестницей, —
лезь
да глазом окинь.

Дураки мы!
Ну, и дураки!

Да рассказывай!
Смотрит, что гусь на молнию!
Рассказывай!
Сыч!

Не могу!
Такая
косноязычь!
Дайте мне,
дайте стоверстый язычище.
Луча чтоб солнечного ярче и чище,
чтоб не тряпкой висел,
чтоб раструбливался лирой,
чтоб этот язык раскачивали ювелиры,
чтоб слова соловьи разносили изо рта…
Да что!
И тогда не расскажешь ни черта!
Домов стоэтажия земли кроют!
Через дома
перемахивают ловкие мосты!
Под домами
едища!
Вещи горою.
На мостах
поездов ускользающие хвосты!

Хвосты?

Да, хвосты!
Лампы глаза электрические выкатили!
В глаза в этисияние
миллионосильные двигатели
льют! Земля блестит и светит!

Светит?

Да, светит!

Сами работали.
Чего он удивляется?

Работать — работали,
а все-таки не верится,
что чудо такое
за трудом является.

Довольно врать!
Нашли
лектора!
Ни в жизнь не рожала фиг акация

Да бросьте галдеть вы!
Это —
электрификация!

Электрификация?

Да,
электрификация.
В саженные штепсели вставлены вилки.

Чудеса!
Не поверят никакие ученые.

Едет электротрактор!
Электросеялка!
Электромолотилка!
И через секунду
хлеба
уже печеные.

Печеные?

Да,
печеные.

А хозяйка расфуфыренная,
а хозяин мопсовидный —
ходят по городу, тротуары уродуя?

Нет,
отсюда никого не видно.
Ничего не заметил этого рода я.
Сахарная головища!
Две еще!

Сахар?
Слышишь?
Как быть?
Я карточки перед потопом не успела прикрепить.

Да говори хоть
подробнее немножко!

Да ходят всякие яства, вещи.
У каждой ручка, у каждой ножка.
Фабрики во флагах.
За верстой верста.
Куда ни ткнется взор
сто ног — в цветах
без работы стоят
верстак, станок.

Стоят?
Без работы?
А мы здесь исхищряемся в словесном спорте!
Может, дождь пойдет,
машины испортит!
Ломитесь!
Кричите!
Эй!
Кто тут?

Идут!

Кто?

Вещи идут.

А-а-а-х-х-х!

Ха-ха-ха-ха-ха!

Кто вы?
Чьи вы?

Как чьи?

Да как вашего хозяина имя?

Никаких хозяев.
Ничьи мы.
Мы — делегаты.
Молот и серп
вас встречает —
республики герб.

А для кого хлеб?
Соль?
Сахарная голова?
Губернатора встречаете, что ли?

Нет —
вас,
всё вам.

Будет врать!
Не дети малы́.
Должно быть,
вас
продают из-под полы.
Должно быть
сзади
спекулянт на спекулянте.

Никаких спекулянтов, —
гляньте.

Понимаю!
Сложат в МПК
и через год по столовой ложке выдавать будут.

Никуда нас не складывают.
Берите хоть по пуду.

Спим, должно быть.
Выдумки сна.

Раз
вот так
сидела галеркою.
На сцене бал.
Травиата.
Ужин.
Вышла —
и такой это показалась горькою
жизнь:
грязь,
лужи.

Никуда это от вас теперь не денется, —
это земля.

Будет морочить!
Какая это земля!
Земля — грязь,
земля — ночи.
На земле наработаешь — разинешь рот,
а жирный придет и сработанное отберет.

Зовет,
а сам,
небось,
кусаться будет.
100 000 рублей, что 100 000 зубов, должно быть,
на каждом пуде.

Тоже!..
Подходит!..
Походка мышиная.
Мало коверкало нас машиною!
Вам бы лишь зубы на рабочих растить.

Прости, рабочий!
Рабочий, прости!
Вы нас собрали,
добыли,
лили.
А нас забрали,
закабалили,
Маши, машина, маши, махина.
Стальные без устали,
стальные без отдыха, —
нам жирных велели возить на шинах,
велели работать на них на заводах.
Вал на вале
вас веками
ремнями рвали,
маховиками.
Орите, моторы,
радость великая, —
жирных сбили,
свободна отныне я!
Гуди по заводам,
колесами двигая,
кружи в железнодорожные линии.
Мир каруселить,
светить в черноночье
вам отселе
будем, рабочие.

А мы, а мы, помощные вещи!
Мы — молоты, иглы, пилы и кле́щи.
Лишь день полосой обозначится желтой,
под нами сгибаясь, на фабрики шел ты.
Теперь с хозяйской расправились кликою,
мы всё тебе расстругаем и выкуем.
Тебе,
чья спина под нами ломилась,
тебе сегодня сдаемся на милость.
В просторной кузнице нового рая
молот вздымай, игрушкой играя.