Вера Камша - Герои на все времена
— Патрик, Чикаго в зеленый окрасилась?
— А что ей сделается? — пожал плечами хозяин. — Конечно же. Зеленая, как лист клевера. Как бы ни менялся река всегда такая же, как и сотни лет назад. Ты лучше пей, Дима! Хорошее виски не любит долго болтаться в стакане.
Дмитрий зажмурился от удовольствия, хлебнул немного виски и выдал:
Пусть заржавели советские танки
И вымирает наш человек,
Есть еще повод хлопнуть полбанки:
Русский с ирландцем — братья навек!
— Душевно, — одобрил Патрик. — Чье?
— О. Дивов, классик литературы двадцать первого века, основоположник хреньвмассизма.
— О'Дивов? Ирландец? — удивился Патрик. — Странно, что я о нем не слышал.
— Нет, русский. Олег Дивов.
— Все равно мудрый человек и настоящий мужик, — резюмировал Патрик, снова принявшись протирать стаканы.
— Ты бы тер поосторожнее.
— А то? — не поднимая глаз, поинтересовался Патрик.
— Джинна вызовешь — придется желание придумывать.
— Нету у нас джиннов, только лепреконы живут. А их протиранием стаканов не вызовешь — они чаще всего на звон стаканов появляются. Да зачем мне желание — у меня и так все есть. — Тут Патрик на мгновение задумался. — Хотя можно было бы что-то придумать для того вон засранца…
Патрик кивнул на чопорного англичанина:
— Сегодня уже третий час песочит мозги австралийцу и канадцу, мол, они такие же англичане, как и он. Точнее, он чуточку поблагороднее, так как их страны всего лишь колонии.
— И? — заинтересовался Дмитрий.
— А что и? Я думал, что они его пошлют куда подальше, да вот все не посылают. Уже который час слушают, даже за выпивкой сами бегают. Странные они, ей-богу.
— У австралийца и канадца в подкорке записано, что англичане для них старшие родичи, — пожал плечами Дмитрий. — Так было в двадцатом веке, так было в двадцать первом. Почему и сейчас такому не быть? Интересно только, что с ними Хьюго делает — вроде бы американец комплексом неполноценности никогда не страдал.
— Да фиг с ними, — махнул рукой Патрик и отставил сверкающий чистотой стакан в сторону. — Давай лучше выпьем по чуть-чуть, пока моя прибирается наверху.
— За что пить будем? — поинтересовался Дмитрий.
Рядом бухнула донышком бутылка, на этикетке которой угадывались буквы «Горил…». Петро аккуратно уместился на соседнем табурете и мрачно заявил:
— Раз ты пришел последним, с тебя тост. Подумал секунду и добавил:
— И выпивка. Раз уж пьете это пойло, то и я вместе с вами. Не одному же прозрачную пить.
— Идет, — не стал спорить Дмитрий. — Патрик, на три пальца всем нам, да и сам не отставай.
Судя по довольной ухмылке Патрика, именно на такое развитие событий он и рассчитывал. Темное виски тягуче пролилось из бутылки в три стакана. Дмитрий подхватил свой и уже собрался выдать старый проверенный тост, как дверь в паб с грохотом впечаталась в стену.
И тут явились они. Наблюдатели.
— Твою ж мать, — грустно заметил Патрик и протянул руку под прилавок, где, как помнил Дмитрий, всегда валялся заряженный обрез образца двадцать первого века. Когда-то Дмитрий поинтересовался у ирландца, зачем ему эта древняя штуковина, да еще и заряженная. Тогда Патрик пожал плечами и просто ответил: «Коллекционирую». Уже потом на дне рождения ирландца Дмитрий увидел в специальной комнатке совсем не маленький арсенал хозяина паба — причем все оружие было подготовлено к использованию, начищено, смазано и даже заряжено. Выглядело это совсем не коллекцией, но Дмитрий решил не лезть со своим уставом в другой национальный монастырь.
— Эй, хозяин, — рявкнул самый рослый из пришельцев. Джо? Джой? Или Джозеф? Дмитрий все время путался среди четверых белых Наблюдателей, впрочем, как и другие националисты. Эти космополиты столько понаделали себе внешней и мускульной пластики, что казались братцами из одной пробирки, созданными по заказу Голливуда.
— Чего тебе, Наблюдатель? — не особо вежливо поинтересовался Патрик.
— Пива мне и моим коллегам. И пусть аборигены уберутся с наших мест у стойки — нечего этим «наци» сидеть рядом с космополитами. Пусть убираются в свои вигвамы.
Дмитрий аккуратно спустился с табурета и просто заметил:
— Вигвам — это жилище твоей бабушки, полукровка. Пойдем, Петро, сядем подальше от представителей высшей расы.
Дмитрий подхватил «горилку» Петро и увлек его к ближайшему столику. Петро шел довольно-таки неохотно — количество спиртного, что он выпил, явно провоцировало его на подвиги. Но Дмитрий уж никак не хотел портить праздник Патрику очередной дурной разборкой. Наблюдателей здесь все знали и все как один не любили. Даже англичанин с его заявками на аристократизм и привилегированное положение страны не мог долго терпеть «великолепную семерку».
За спиной русского послышались тяжелые шаги:
— Ты кого полукровкой назвал, русский? — Джо или Джозеф скалой навис над Дмитрием и поглядывал на него налитыми кровью глазами.
— Ты даже вспомнил, что я русский? — ухмыльнулся Дмитрий. — Так, может, если ты такой догадливый, сообразишь сам, кого я назвал метисом?
— Что? — процедил космополит. — Ты меня еще и метисом назвал?
— А я тебя называю еще и засранцем, — послышалось от стойки.
Когда вконец озверевшие Наблюдатели дружно развернулись, их взору явилась не самая оптимистичная картина. Патрик мрачно стоял уже перед стойкой, и в его руках, недвусмысленно поглядывая на невежливых гостей маслянисто-черным дулом, красовался обрез. А рядом с ним пристроился Хьюго, довольно невежливо целясь в группу Наблюдателей из револьвера.
Четко выделяя слова, ирландец сообщил гражданам Объединенной Земли:
— Сегодня праздник. День святого Патрика. И если вы не будете вести себя прилично и спокойно, я сам спокойно вас пристрелю. Потом вызову полицию из-за границы. А затем не менее спокойно сяду выпивать с моими друзьями. Прошлый раз ваш коллега в инвалидной коляске искалечил биопарализатором моего друга Франсуа — тогда меня не было рядом. Сейчас у вас такого шанса не будет.
— И не боишься, вшивый ирландец… — начал один из Наблюдателей.
— Нет, — коротко бросил Патрик и прицелился уже в него. — А если ты немедленно не уберешь руки от кобуры. Наблюдатель, то мне вообще больше не придется о тебе беспокоиться.
Повисла довольно-таки напряженная тишина. Извечная дилемма — гордость против дула, нацеленного точно в голову.
Как обычно, победило дуло. И жена Патрика, крикнувшая с лестницы, что разобьет голову сковородкой любому, кто откроет пальбу в «Эринне». Мэри уважали все, даже Наблюдатели. Когда-то один из них попытался ухватить ее за пышную и привлекательную переднюю часть — после этого он проходил в гипсе месяц и больше не предпринимал попыток таким образом выразить восхищение бюстом хозяйки паба. Наверное, это был единственный случай, когда самоуверенная наглость Джо или Джозефа или Джоя была пресечена раз и навсегда. Обычно они становились такими же, как и раньше, уже на следующий день. И всегда старались отыграться, что при таком численном превосходстве было достаточно легко сделать. Только у итальянцев семья насчитывала пятерых — да и то из них одна девушка-подросток и паренек девяти лет. Потому с Наблюдателями старались не связываться — себе дороже. Полиция Объединенной Земли старалась не вмешиваться в дела националистов и Наблюдателей, надеясь, что проблема решится сама собой.
Космополиты, громко переговариваясь, толпой потопали к стойке. И только самый молодой не удержался и решил оставить последнее слово за собой:
— Эй, русский, я тут в командировку вылетал недавно.
— И? — безразлично поинтересовался Дмитрий.
— Твоя бывшая просто бешеная — я к ней в гости по знакомству заглянул. Отличная бабенка, вот только нормальную женскую позу не любит. Пока ставил ее, как надо, чуть руку помял. Не знаешь, поджила уже? А сиськи у нее…
Больше он ничего не успел сказать. Прямо на его голове вдруг раскрылся стеклянный цветок — и во все стороны полетели осколки-лепестки, окрашенные по краям капельками крови. Дмитрий недоуменно посмотрел на руку, сжимающую горлышко бутылки с «горилкой», и с каким-то странным удовлетворением понял, что рука все-таки его и попал он так, как надо. Вон как медленно оплывает Джо. Или Джозеф?
Следом оглушительно бахнул обрез Патрика — и почти одновременно над ухом русского пронзительно свистнула очередь гаусс-пистолета. На месте Наблюдателей клубилось противно пахнущее облако, из которого доносились разнообразные ругательства и захлебывающийся кашель.
Рядом появился Патрик.
— Не дыши — это газ, — первым делом посоветовал ирландец и насильно потащил русского к дверям паба. Заодно он пытался сунуть Дмитрию что-то в руки — но они пока что не особо слушались, адреналин завел сердце на такие бешеные обороты, что все тело сотрясала мелкая дрожь.
