Иоганн Гёте - Фауст

Так. Хорошо. Потом свершай подъем.
Треножник двинется вслед за ключом.
Пока заметят Матери грабеж,
На крыльях счастья в зал ты попадешь.
Ты вызовешь средь общей кутерьмы
Героя с героинею из тьмы.
Власть эта выпадает тем в удел,
Кто похищенье совершить посмел.
Дым жертвенный посредством колдовства
Мы превратим в два этих божества.

Сейчас что делать?

Топни раз ногой
При спуске, пред поднятием — в другой.

Насчет ключа все гладко ли сойдет?
Вернется ль он? Не вышло бы хлопот.

Вы обещали с духами картину.
Скорей! Не раздражайте властелина.

Сейчас он свиту спрашивал и двор.
Так мешкать — непочтение, позор.

Товарищ мой затем и заперся
В тиши уединенной кабинета.
Потребуется сила знанья вся,
Чтоб чудо красоты представить свету.
Вторгающийся в эти тайники
Знать магию обязан мастерски.

Мне дела нет до этих областей,
Но государь велит начать скорей.

Зимой я, сударь, недурна собой,
Но лето делает меня рябой.
Коричневые пятна эти — с детства.
Не знаете ли от веснушек средства?

Душа моя! При белизне такой
Полгода быть пятнистой, как пантера,
Испортить может женщине карьеру.
Вы жабью слизь с лягушачьей икрой
Порядком вскипятите в полнолунье
И смажьте кожу майскою порой.
Веснушки пропадут у вас в июне.

Все к вам попасть стремятся до сеанса.
Я ногу отморозила. Ступня
Стесняет в танцах и ходьбе меня
И мне мешает делать реверансы.

Я наступлю ногой вам на подъем.

Игривость не в характере моем.

Тут не роман, и вам гнушаться нечем,
Но мы подобное подобным лечим,
Стопу — стопой,[138] спинным хребтом — хребет.
Не надо ножкой двигать мне в ответ.

Ай-ай! У вас нога грузней копыта!

Зато и вред долой и боль забыта.
Теперь пляшите вволю и с дружком
Любезничайте ножкой под столом.

Пустите! Я истерзана печалью.
Он был со мной вчера еще, не дале,
И вот — с другой, что он творит со мной!
Он повернуться смел ко мне спиной!

Серьезный случай. Этим угольком
Испачкайте рукав его камзола,
Чтоб не заметил, как-нибудь тайком.
Его измучат совести уколы,
А вы, не запивая ни глотком,
Весь этот уголь съешьте всухомятку,
И в ту же ночь он к вам придет украдкой.

Но тут не яд?

Обижусь напоследок!
Поймите вы, как этот уголь редок!
Он вынут из костра еретика
И мне доставлен был издалека.

Влюбился я, а говорят — я мал.

Желающих совета полный зал.

Оставьте молодых и их причуды.
Для пожилых вы — лакомое блюдо.

Все новые! Как разредить затор?
Начать им правду говорить в упор?
О Матери! Задавят! Помогите
И Фауста скорее нам верните!

Тускнеют свечи. Государь и двор
Проследовали через коридор,
Наполнив пестрым множеством народа
Углы и сводчатые переходы.
В собранье рыцарей вошли потом,
Набив большую комнату битком.
Оружье в нишах блещет, и на стены
Навешаны ковры и гобелены.
Здесь, обходясь без вызова волхвов,
Выходят духи сами из углов.

Я снова выступаю толмачом,
Но что разыгрывается на сцене,
Не объясню сегодня нипочем,
Настолько духи спутали явленья.
Вот зрители расположились в зале,
И император впереди рядов
Осматривает занавесей штоф
С картинами прославленных баталий.
Все в сборе: государь, и двор, и знать,
И скамьи сдвинуты на заднем плане,
Где парочки, пугаясь заклинаний,
Впотьмах друг другу руки будут жать.
Смолкает разговор мужчин и дам.
Все духов ждут, рассевшись по местам.

Наш государь, молчавший до поры,
Велит скорее обратиться к драме.
Стена, раздвинься! Врозь ползут ковры,
Как будто бы их скатывает пламя.
Оборотясь изнанкою, драпри
Изображают сцены углубленье.
Мерцает свет таинственный внутри,
И я уже стою на авансцене.

Мое призванье — шепот, подговор.
Черт — прирожденный, записной суфлер.

Ты, знающий планет пути и сроки,
Уловишь на лету мои намеки.

Магическою силой древний храм
На сцене в глубине показан нам.
И как Атлант, подперший небо шеей,
Легко несут постройку пропилеи.
Колонн под ней неисчислимый лес,
Хотя и двух хватило бы в обрез.

Вот в чем античность? Мне она тогда
Своей тяжеловесностью чужда.
В противность этой грубости, невольно
На ум приходит свод остроугольный.
При виде сети стрельчатых окон
Душой я как бы к небу вознесен.

Да будет превознесена звезда,
Которою нам этот час дарован.
Да будет заклинаньем разум скован
И не теснит фантазии узда.
Старайтесь увидать, что вам приятно.
Что невозможно, то и вероятно.

А вот искатель счастия упрямый
В венке и одеянии жреца.
Он доведет, что начал, до конца.
Земля разверзлась, жертвенник из ямы
Поднялся кверху в дыме фимиама,
Пора священнодействие начать.
По-видимому, можно счастья ждать.

Вы, Матери, царицы на престоле,
Живущие в своей глухой юдоли
Особняком, но не наедине.
Над вашей головою в вышине
Порхают жизни реющие тени,
Всегда без жизни, и всегда в движенье.
Все, что прошло, стекается сюда.
Все бывшее желает быть всегда.
Вы эти семена задатков голых
Разбрасываете по сторонам
Во все концы пространств, всем временам,
Под своды дня, под ночи темный полог.
Одни вбирает жизнь в свою струю,
Другие маг выводит к бытию
И, верой заражая, заставляет
Увидеть каждого, что тот желает.

Ключом треножник тронул он, и гарь
Клубами мглы окутала алтарь.
Но это только видимая мгла,
На деле это — духи без числа.
У них способность есть за пядью пядь
В земле шагами музыку рождать.
Их поступь — песнь, симфония, псалом, —
Не описать ни словом, ни пером.
Следы их приближенья ощутив,
Поют колонны, стены, свод, триглиф.
Вдруг юноша неписаной красы
Выходит из туманной полосы.
Внимательней смотрите на кулисы:
Вы видите прекрасного Париса.