Алексей Борычев - Стихотворения, 2012–2013 годы

Июньский вечер пил Аи
Пьянящей палевой зари
Из хрусталя небес.

И по лугам совсем хмельной
Бродил туманной тишиной.
И был  —  и там, и здесь…

И кто-то пел легко, светло
Сквозь ночи хрупкое стекло.
Да кто же? — он не знал!

А за рекой — огни, огни…
Вели в грядущее они —
В полночный карнавал.

Испил до полночи бокал,
И, ночи не сказав «пока»,
Улёгся под сосной.

А кто-то в звёздной вышине,
Забыв о лете и о сне,
Светил в него луной.

За белым краем тишины
Кинжалы слов обнажены,
И сталь безвыходных высот
Щекочет злобою висок.

Кромсает ненавистью дни,
В которых призраки одни,
В которых — белая тоска
И страха розовый оскал.

Там свет — осколками стекла,
Там темень  — острая игла —
Вшивает в дремлющий простор
Снов нескончаемый узор.

Они во мне отражены
Пределом новой тишины.
А в зеркалах иных времён
Сам тишиною отражён!

В повторах этих до поры
Легко рождаются миры,
Где появляется Она,
Чьё имя носит тишина…

Ты так бездушна, что как будто
Тебя давно похоронил,
В былом уснувши беспробудно,
Болоту старому сродни.

Я позабыл слова людские,
А птичьих так и не познал.
И тех, кто были столь близки мне —
Всех отняла моя весна.

С тобой остались посредине
Пространства радостей чужих.
На этой тягостной чужбине
И жить опасно, и не жить…

На стыке прошлого с грядущим
Так беспощаден каждый миг,
Что вижу: рвутся чьи-то души,
Сквозь тучи, к Богу, напрямик…

Прости, что вовремя не понял,
Какой дорогой нам идти,
И сам всегда бродил не полем,
А в чаще, где трудны пути.

Что постоянною тревогой
Я заполнял пустые дни,
И оказались мы в итоге
Одни, безвыходно одни.

И ты седая, словно солнце
В туманной паутине дня,
Тоску роняешь;
Вяло, сонно
Смотрясь, как в зеркало, в меня.

Всё ждёшь и ждёшь свершенья чуда —
Забьёт ключом источник сил.
А мне всё кажется, как будто
Тебя давно похоронил.

Забудь её, мой страстотерпец март!
Пускай зиме свои слагает гимны.
И пусть зима — метельная зима —
Опутает сетями сна тугими

Её мечты и сказки — те, что в ней
Гнездились, словно птицы. Пусть узнает,
Как доживать свой век под спудом дней,
Не понимая — осень ли, весна ли

Дымит золою медленных минут
В огне времён, убогом, бледном, тусклом,
Когда — что плыть по жизни, что — тонуть —
Без разницы! Покинутая чувством,

Она забудет вещие слова,
Что оживляют землю, камни, скалы.
Её не закружится голова,
Когда найдёт того, кого искала…

Забудь её, мой трепетный апрель!
Пускай полюбит льдистые узоры.
Прости за то, что холод ей согрел
Предсердие
                  своим колючим взором.

Она вернётся. В это верит май.
Она придёт: всё в мире повторимо
И поправимо…
                  Каждая зима
Стремится роль весны сыграть без грима.

Чего ж ты глядишь на меня,
Вступая в магический круг,
Наполнена ядом разлук,
Живее цветного огня.

Нектаром неволи пьяня,
Колдуя движением рук,
Напрасно стремишься понять —
Злодей я тебе или друг.

Ведь я замыкаю в себе
Другие слова, имена,
И тщетны заклятья твои.

Предметной твоей ворожбе
Моя релевантность вредна,
Поскольку бессилье таит!

За первой вселенной, наполненной светом
Твоих озарений, мерцает вторая.
И маленький мир мой, потерянный где-то
Среди одиночеств, тоской догорает.

Стремится кометой к пределам чудесным,
В которых ты празднуешь светлые даты —
Побед над случайным и над неизвестным —
В чертогах времён обитавших когда-то.

И снова, в кружении переплетаясь,
С тобой отражаемся в энных просторах,
И нам улыбается тайна святая,
Постигнуть которую сможем мы скоро…

Алмазным потоком вливается вечность
В слегка помутневшую реку забвенья,
И волны качают легко и беспечно
Не то наши души, не то вдохновенья…

А наши миры, столь далёкие в прошлом,
Вдыхают теперь непохожесть друг друга,
И то, что казалось совсем невозможным —
Становится былью — твоею заслугой.

Шипящие вина грядущих событий
Легко разбавляешь ликером былого,
И звёздный бокал их, никем не испитый,
Ты мне подаёшь, не роняя ни слова.

Совсем опустели тропинки мои.
Лишь память над ними совою летает,
И мысли кричат, будто вороны в стае,
Что осень дана одному — не двоим…

Что мир бесконечных цветных одиночеств,
Которыми чуткие души полны,
Натянут до звона осенней струны
На скрипке дождливой сентябрьской ночи.

И в танцах срываемой ветром листвы
Легко угадать отражённое лето:
Всё вроде бы то же безумие света,
Но дни в опадающем свете мертвы…

И циркулем в прошлом пропавшего счастья,
Его острием — воплощённой мечтой —
Очерчен магический круг несогласья
Души с приближающейся пустотой.

Вне круга того — декабри на излёте,
Внутри — расцветающий грозами май.
В том круге — грядущего знакам внимай
Как свету огней на туманном болоте.

Простая мысль законом стать смогла,
А может, так лишь кажется, пожалуй:
Отягощённых знаньем — несть числа,
Но умных среди них ничтожно мало.

Когда простой дурак даёт совет,
Пусть не дурак… бывают чаще дуры,
Легко смолчать, услышав явный бред,
И не бежать — от нервов пить микстуры.

Но если много знает, а — глупа,
То слово удержать бывает трудно,
Поскольку смысл как будто не пропал,
От умных слов, сплетённых безрассудно.

Цветная мозаика прожитых дней
Огнями мерцает твоими,
И в зареве странном я вижу над ней
Твоё позабытое имя.

И будущность, словно кропя мне уста,
Стекает с креста всепрощенья,
А даль без тебя — и светла, и чиста,
И ждёт твоего воплощенья,

И в утренних росах, и в блеске дневном,
И в сумраке леса и ночи…
Но ты воплощаема только в одном:
В напевах рифмованных строчек.

А мир без тебя — задремавший октябрь,
Опившийся браги закатов.
Он тоже бесплотен, бездушен, хотя
Апрелем рождался когда-то…

Когда лихорадкой предзимней
Охвачен был алый восток,
В окне ослепительно синем
Расцвёл снегопада цветок.

Его лепестки, отрываясь,
Чертили узор на окне.
И зимняя сказка живая
Входила без стука ко мне.

Вязала пушистые шали
Холодной рассветною мглой
Из шёлковой утренней дали
И мир согревала былой.

И в памяти давнее лето,
Оттаяв, сияло слезой,
И чувств отпылавших букеты
Бросало, кропя их росой.

И будто они оживали,
Погибшие эти цветы —
От трепета сказочной шали,
И были нежны и чисты.

Казалось, миры обратимы —
Где каждый не я — это — я!
Казалось, что в снежные зимы
Мосточки из небытия

Легко возводились под утро
Над пропастью прошлых времён,
Когда голубым перламутром
Холодный мерцал небосклон,

Когда, за окном расцветая
Сквозь снега белёсый цветок,
Кружил лепестковые стаи
Простуженный алый восток.