Давид Бурлюк - Четыре птицы

Ко мне открыта дверь. Пусть входит всяк:
Враг, друг, откормленный и бледнолицый.
Мой дом — волнах мигающий маяк,
Противоядие — отравленным столицей.
Шуми дворец Радушьем обесцветь
Израненных кораллов пурпур сочный.
Я — славянин. Пляши, пляши медведь,
Свети маяк над чернотой порочной.
Я знаю: дальше Тартар палачу
Свезет меня ладья гребца Харона.
Ну, а пока обол не заплачу —
Ко мне враги-друзья — блестит моя корона.

Рьяно
Громыхают колеса истерического завода.
Срезанные сердца злаков и бурьяна
Выполняют роль громоотвода.
Все сословия смешал длинный окоп.
Слились цели.
Ружейном прицеле
Грандиозный подкоп
Под устои железного кулака,
Сжавшего дыхание.
Кровавой зари жуткие облака
Струят благоухание…
Не ухайте совы
Стоном сумасшедшего!
Скрипят засовы
Ворот прошедшего.
Завтра новые молнии кинет гроза на весь
Свет;
Завтра откроет занавесь —
Завет.

Стучит костьми скелетов стая.
Кладбище тянет, как магнит.
Курган растет, но нарастая,
Венок бледнеющих ланит
Вплетает огневые маки.
И снова день, и снова ночь —
Зовет, зовет, живущих браке,
Оковы тленья превозмочь.
Открыв телесные кингстоны.
Мы распыляем вновь курган;
Любви отточенные стоны
Глушат мистический орган.
Любви — зародыши начала
И распыление концов.
Ночь — томных ласках закачала
Магниты сгнивших мертвецов.
Сверкающих во тьме ячеек —
Вы видите-ль блестящий сноп.
То стая звонких канареек
Вспорхнула, чтоб низринуть гроб.

Писки.
Человеческих туш близки.
Следят за мной глаза гиен
Из скважин
И щелей,
Ждут, когда я буду убиен,
Загажен
Слизью ущелий…
Повседневное,
Хлевное
Орет на перекрестках
Ртом миллионности,
Лживых блестках
Распространяя сонности.
Под сенью серенького правила
Коронованной неприличности,
Все-же мысль расправила
Крылья личности.
Поет душа гения,
Зажигая искры на болоте,
О соединении
Святой крови и святой плоти
Завывайте гробокопатели среди бездорожья…
Ставьте, пахнущую язвами помеху,
Мистическим слезам и смеху.
Я знаю дорогу Божью.

От Матроны до Иакова.
От Анфисы до Петра,
Все страдают одинаково
Под навесом злым шатра.
Но у каждого запасе
Есть невысказанный гнет,
Даже глупом папуасе
Сердце иногда вздрогнет.
Миллиарде насекомых
Подыскать для гнета пару,
Среди моря незнакомых
Для Петра найти Варвару
Трудно… Шалой каруселью
Проносясь без останова,
Мы тоскуем снова, снова
По душевному веселью.
Принц мечтает о царевне
И царевне лишь стремится…
Где «она»? где «он»? — Деревне
Городе или столице?
Неизвестно. Но исканья
Приведут ко дню доверий;
Прекратить кровопусканье
Одинаковость материй.
Без ботинок, без сандалий,
Окуная кровь момент,
Всяк зовет из мутной дали
Подходящей элемент.
Коль нашел, то будь доволен,
Счастья не давись слюной.
Ты вчера был здорво болен,
А сегодня — не больной.
Вася, что ты любишь?.. — Копоть,
Маша, ты?… — Капусты сок!
Ну, идите вместе лопать
Жир болотный, да песок!
Карусель быстрее лани,
Сотни остро-пылких встреч.
Но. Василий для Маланьи
Должен искренность сберечь.
И тогда на смену хмури,
Сердце вспыхнувший почин,
Разбросает по лазури
Звезды первых величин.
От Георгия до Мани,
От Катюши до Петра,
Люди плавают обмане
Под навесом злым шатра,
Но у каждого запасе
Есть невысказанный гнет.
Даже глупом папуасе
Сердце иногда вздрогнет…

Довольно быть горбатыми,
Ласкать печали узкие.
Над жуткими набатами
Взнесем раскаты русские…
Довольно гущу липкости
Взаимо-раздражена
Лить из бокала гибкости
Кровь мозговых брожений.
Ковер многострадальности
Уже изъеден молью.
Сквозь тернии банальностей
Душа летит раздолью.
Коленопреклонением
Пред храмом непорочности,
Веселья проявлением
Раздавим злые прочности.
Нас пелена завысила
И расшатала поршни,
Смеяться станем весело,
Лазурностей пригоршни
Швырнем на странно-модную
Дорогу едких стонов.
Отгоним мысль свободную
От пошлых камертонов.
Налет туберкулезности
Отправив злобным лешим,
Давайте-ка серьезности
Сверканием потешим.

Расплавили
Авели
Злое.
Закаяны
Каины
Духом.
Расцветает алоэ
У аналоя,
Снова
Основа
Над слухом…

Камнем мрачности осиленный.
Корне все-ж не обессиленный,
Замирал, но жил росток.
И при первом воссоздании,
Первом светлом треске здания
Смело глянул на Восток
Солнце!..  Солнце!!!  Пейте корни
Влагу солнца, воздух горний!..
Буйным сонмом в недра рвитесь.
Солнце ваш хранитель витязь!..
Корни!.. Музыка титана
Глубоко кинжалит землю,
И поют струи фонтана:
— Все прекрасное изъемлю.
Символ круга… Встретив Ройю —
Антирройя даст бутоны.
Я алмазами раскрою
Зацелованные стоны.
Я — Корона Бога-Света,
Украшение различья,
В истеченьях предрассвета
— Изначалие величья.
И напрасно шаль тлетвора
Заволакивала Око;
Нерушимо сердце взора.
Безгранично и высоко.
Тление — подход к зачатью.
Горе радости живучей;
Солнце огненной печатью
Наклонилося над тучей
И поет о вечно-вечном
Возрождении окраски,
О движеньи безупречном
Бога милостивой ласки!..

Расплавили
Авели
Злое,
Закаяны
Каины
Духом..
Расцветает алоэ
У аналоя,
Снова
Основа
Над слухом.

Тает… тает лед налета.
От толпы исходит гул.
Электрического взлета
Ленты ринули разгул.
Искр зовущие каскады
Сыплет пламенность очей;
И гудят кольце блокады
Голоса толпы звончей…
Все наглее, липче клея,
Зов: — Скорей!.. Бери-же!..  Ну!
И дарит, дарит аллея
Мимолетную жену.
Пала блеском страсть на лица.
Дня рыданий сброшен гнет.
Тело телом хочет слиться.
Тело телу так и льнет.

Я ненавижу вас за то: что был игрушкой,
Что, срезав сердце, вам его принес.
За то. что я рыдал над вашей подушкой
Не горькими слезами. Нет. А кровью слез.
Пуст пьедестал.
И мрамор вашей статуи расколоть.
Я злобою кормлю невыносимый голод,
Я людям верить перестал.
Вы — ложью смяли все мое святое.
Пришли, раскрыли череп. О, все ложь!
Я временно был впущен для постоя.
Ушли. Ну, что-ж!
Я ненавижу вас за то: что был игрушкой,
Что, срезав сердце, вам его принес.
За то, что я рыдал над вашей подушкой
Не горькими слезами. Нет. А кровью слез!

Вчера. Быть может это лучшая соната.
Какую пел когда-либо Орфей?
Быть может я ласкал царицу нежных фей,
Испил восторг созревшего граната?
Загадочность агатовых очей,
Игре эфирных ласк и сладких полутонов.
Набеге волн — всесильно страстных стонов
Шептала — Ты лишь мой, а более — ничей…
О, солнце жаркое… Рассудку вопреки,
Ты вешнюю любовь огнями охладило;
И медленно исходят из кадила
Мгновенья остывающей реки…