Давид Бурлюк - Четыре птицы

Попариться кровавой бане,
Где время банщиком «нетребуя на чай»
Намылит шею, даст холодный душ
И саване пристроит на диване.
Где на мозоль сочится малочай
Разрезанных грудей простоволосых женщин,
Где столько небо отлетело душ
Студентов, босяков, наивных деревенщин.

При электричестве (!) халате парикмахер,
Стараясь лезвием зазубренной косы —
Затылки, шеи и усы,
Бесчисленно является виной,
Что голова прощается спиной,
Кровавая простыней потодымящий лагерь.

Три люстры горели.
Тысяча триста свечей.
Посмотри, не Заратустры горе ли
Следы сечь — бриза звончей.
Открыли двери музык латы.
Походной веткой измаян.
Вот крылья доверий музы: Пилаты.
Бог годной Вед-кой из Каин —
Зачаровали метаморфозами.
Опять о ней мечтания.
Глаза чар овал-комета морфия розами
Вопят: огней мечеть дания.
Быструю заворожу Диану гоньбою
По пятам котов всю.
Выстрою забор жути. А ну конь бою!
Гроб я дам. Готовься!

Круг кружев сужен.
Мне не быть невестой его.
Где-то дымке прощальный ужин
У Тестова.
Когда еще раз грохнут
Колеса Колиной колесницы?
Когда выпью грог минут
Холеной поясницы?
Двадцати отказала.
Искала лучшего.
А теперь пойдет кокотка зало
Жизни выплескать луч его.
Сама виновата.
Зачем у Тестова,
Когда напилась вина, вата
Вылезла из места того.
Ведь мне барышни давали совет
Не подкладывать бюст лишнего.
Не послушалась Елизавет,—
По фамилии, — Вишнева.

Царь привез дочку.
Не для меня-ли
На голубом звездочку
Измен меняли?
Кармином мысль клоуна
Окрашена.
Заласкана, зацелована
Грудь Машина.
Алфавит астр осени
Осенит слой похорон.
Ты-проходящая-секиру гроз вини.
Везет пыткам злой дог-Харон.
Новая. Новая. До ската верти
Ручкой-любви ручку шарманки.
Раскидал на скатерти
Умный шар приманки.
Чашу-часы ночек
Выпивают без остатка.
Слышит блудный сыночек,
Как выпи воют беса сладко.
Но дойду до окончания.
Поставлю после измен слез точку.
Посижу без окон в чане я,
Целую звездочку.

Кричало тело: Прочь латы —
He сторониться.
Сколько сказок прочла ты
Острой странице.
Плескался бурный Терек
Кормили плечей.
Нагие крики берег
Омыли ночей.
Зобу дьявола
Воткну том правил.
Все забудь. Я вола
Кнутом направил.
Дика Фраза: Спи ты я.
Пьянит гроздь новь-лица;
Сердца ногами взбитые
Пляшут не остановятся.
Окружили череп елками
И не знаем. что поем.
Питьпидюмит перепелками
Предрассветный водоем.

Четыре ока пробились тину
Камней.
Два ока видят Палестину.
Ко мне!
Четыре ока — четыре бреши Малых.
Сбруя сердца серебре-же
Поймала их.
Припало-пало memento-mori
Сонету жизни.
Клубится глубь — зачатье моря —
Ты не тужи с ней.
Един — вне тин — у брига ворон
Пронзил змею.
Пустую миску приговором —
Я осмею.
Четыре ока пробились тину
Камней.
Два ока видят Палестину.
Ко мне
Чему смеетесь вы — подмостки
Зря? Чему?
Смешны гробовых хлопот доски
Зрячему.

Тело зверя сжато осколками —
Колкими иголками.
Не выкарабкаться.
Из рыка, раб. гонца —
Камень сверкающий — посылает.
Посол пылает.
Не все-ли равно: низ-ли, высь-ли?..
Осколками — колкими иголками—
Проколоты мысли.

Мы жильцы белогорные,
Бледные боги,
Скорби покорные
Русские йоги.
Радость райская гостья
Порога хижины.
Стоим погосте
Слезой обижены.
Смеемся редко.
Печаль беспросветна.
Катится каретка —
Невеста не невестна.
Все дале и дале
До ограды агоний.
Нам предки передали
Испуг погони.
А чего боятся?..
Остановитесь!
Сзади — смех паяца.
А не черный витязь.
Духа сны — не вздор-ли
Вытирать платками,
Вечной спазмой горле
Жизнь бить молотками.
Русская тревога
Села у крыльца.
Лик бледнеет йога —
Белогор жильца.
Дайте нам кровинок
Бодрого причастья.
Засмеется инок
Изумрудом счастья.
Побегут по вехам
Огневые токи;
Заискрятся смехом
Зори на Востоке.
Плачет у порога
Клетке — дума-птица.
Дайте воле йога
Ярью расцветиться.

Стихи стихийные взмету над блесками
Солнцеполей.
Магниты вийные льют перелесками
Сон соболей.
Зима зеркалится. Кибитка брошена
Креста дорог.
Инеет Индия. У брови брошь видна —
Кристаллов рог.
Иду идейною piano — поступью
Велений вне.
Турнира трубного Дианы тосты пью.
Олень огне.
Зима зеркалится, а кудри вспаханы
И шелестят.
Горячей сорности — могуче шаг волны.
А челюсть — яд.
Взмету над блесками стихи стихийные
Солнцеполей.
Льют перелесками магниты вийные
Сон соболей.

Икая от нагромождения потуг,
Суя сумбур зловонье нарочито.
Чернила гения чумазят лапы дуг.
Замен орлов — у нар грачи-то —
Зеленый зонт распух. И «Облако в штанах»
Батисты Леды пачкает насмешкой.
Кидай разнузданный поэт каштаны пах
Земли, парнася головешкой.
Бей беспринципных псов балдою головы
Апаш, сорвав лица гнилой намордник.
Покрылись тухлою водой не мало вы,
Грязь съест литературный дворник.

Загубившая двух орлов дух-индианка —
Пряной спазмою — «кири».
Величайшая комедиантка,
Факирша низа Сибири.
Бьют бубенцы по животу,
Погоняя огни трезубцем,
Дайте мне пажи вот ту,
Что сделали меня красно-куцым.
Один умер. Исходит другой.
Но перед паланкина спуском,
Дайте прильнуть бедру ногой,
Вымыть пятку перешейке в узком.

Ваша талия боится пяти пальцев.
Моя воля сжата спрутом свадьбы.
Прилетело семь венчальцев,
Кричат: — Карету позвать-бы!
Хорошо. Давайте карету.
Поеду любимой невестою церковь,
Налить уши анахорету
Звуками дымных концертов.
Свечи смехом засеребрю,
Вскрою синевою подголоски.
Слетелись сизому сентябрю
Симптомов свирельных полоски.
Разрядила радость июль лица.
Сердце соловьит садовницу.
Колоколами клянчит улица,
Поздравляя любовницу.

Оклеветали Ю.
Стала, как росток ал, бедняжка.
Сказали —
Будто в хлеве талию
Сжимая ей ласке азалии
Расточал бедовый Яшка.
Ю все лица
Не нравятся.
Плачет, —
Не веселится.
Жесток палач лет —
Нрав отца.
Пошла топиться,
Спозаранку,
Ю — златоптица.
Заплакал голубь оком,
Целуя розы ранку.
Утопилась. Не хочет никто везти
Гроб. Без погребения
Зарыли ручья слез долинных.
Кончена страничка Ю повести.
Много таких. не длинных.
От земли до небес Бога пения.