Эдуард Лимонов - К Фифи
Землетрясение на Гаити
Раздавленных негров большие тела…
То вуду подспудная сила
Собралась в комок и вдруг разорвала
Под морем запасы тротила…
Разгневанный неграми в складках Земли
Свирепый огонь накопился
Проклятые негры его довели
И вот он освободился…
Мертвы под отелями. Вот пароход
На набережную обрушен
И пальм, как в расческе, не достает
Зубцов, что обломаны тушей.
Взлетевших над морем гранитных пород
О, негры, что вы натворили!
Забыли, чем кончил библейский народ?
Вы ганжу все время курили…
Злодеи, в грехах вы затмили
Содом и Гоморру! Вам ганжа и ром
Великих богов заменили
Но Вуду великий устроил погром
Поскольку богов вы забыли…
Лежите же, негры, на солнце тела
Раздулись в кровавую падаль
Республика ваша нечистой была
Нечистому следует падать…
Несет мертвечиной от Мексики вон,
Но ветер относит на Кубу
Такую по качеству тухлую вонь,
Подобно гниющему зубу…
Жаждущий Валгаллы
«Годы мои преклонны
Их омрачает забота».
— Так говорю себе я:
«Если ты не погибнешь в битве,
Над тобой не склонится девственная Валькирия,
Мерцающая доспехами (эффект Avrora Borealis),
Ты не получишь права на вход в Валгаллу,
Не будешь сидеть за одним столом с богом Одином
(Там пирует Один, поедая с падшими воинами
Сладкое мясо хряка Шримнира,
Запивая его козьим кумысом от Хейдрум-козы),
Ты не будешь участвовать в этих попойках,
А потом в страшных битвах,
И снова в попойках
Сладкое мясо хряка Шримнира —
Вечная свинина будет тебе недоступна…»
— Нужно погибнуть в битве
Боязно не погибнуть в битве
Страшно лишиться Валгаллы
Жажду я вечной Валгаллы — этой счастливой казармы…
А годы мои преклонны…
Во лесу-лесочке
На зеленой кочке
Кот сидел щербатый
Рыжий-полосатый
Маленькие детки
Мимо проходили
Вкусные котлетки
В сумке проносили
Рыжий-полосатый
Хвост подняв трубою
Замяукал сладко
Взяли чтоб с собою
— Госпожа Сашуля!
— Господин Богдан!
Буду вам сынуля
С хвостиком пацан…
Подобно устрице пронзенной
Фифи лежит в меня влюбленной
Лежит и плачет подо мной.
Рыдай, Фифи, я демон твой!
Под стать напитку голубому
Рассвет в окне залил окно
Хотя все в общем-то темно
Темно однако по-другому
А розовый понизу пласт
Нам обещает день веселый
Который солнце нам придаст
Хотя февраль повсюду голый
Лежи, Фифи, и попкой белой
Ты влилась в мой могучий пах
Тобой безумной и умелой
Фифи, я на всю жизнь пропах.
Угрюмых правил у грамматик
В ту пору я еще не знал
Я не спускался в математик
Зубов размеренный оскал
Я был ребенок узколицый
Я офицерский был сынок…
Домов задрипанные лица
Жил в Харькове, как в театре «Док».
Зима изнурительна. Строг и суров
Города облик, Москвы,
Это собрание грязных домов
Крепко не любите вы
Это скопление, этот продол,
Праздник для Шахерезад
Я не люблю тебя, Moscow, подол
Твой для меня грязноват
Глупой Волхонкой в Охотный ряд
Автопоток, впадай!
Очи ментов с операми горят
Здесь их находится рай!
Кремль итальянский с цыганской косой
На косогоре — татарский собор
Базиль блаженный, Борис смурной
Мрачных царей набор
Сталинских семь крепостей видны,
Храмы Змеи стоят
Думаю, что уничтожили мы,
Этот поганый град!
Убираю постель
Фифи ушла. Немного грустно
Зачем ты скрылась в двери щель?
И мне вдруг кисло и капустно
Убрать смятенную постель…
Где попа девушки лежала
Постель там больше пострадала
Подковырнута простыня
Там, где терпела от меня…
Фифи, Фифи, во мгле зеленой
Тебя везет теперь такси
А я, любовник потрясенный,
С гримасой может некраси-
(Вой, Эдвард! Ляжки у девчонки
Не прикасаются к тебе
И нет вулкана, нет воронки,
В которую проник в борьбе!)
Снимаю медленно покровы
Подушек, пледа, простыней.
Четырехрукий, двухголовый
Здесь охорашивался змей?
Кладу на полку наши страсти
Чешуйки кожи, волоски,
Слюну из моей волчьей пасти
Засохшей спермы пузырьки…
До пятницы пускай томятся,
Лежат, вздыхают, вспоминают
Через неделю вскобелятся,
Запенятся, возобладают…
Дворцовая площадь
На площади Дворцовой — дождь
И если ты в сопровожденьи
Пяти охранников идешь
В раздумьи, да еще в волненьи…
То против Зимнего, до пят
Штаб Генеральный замер строго
Там кони (Клодтовы?) висят
Колонна встала как беф-строган
Лишь там державность горяча,
Там слезы застят мое зрение,
Единственная, как свеча
Колонна для успокоения…
А больше нет в России мест
Ну разве Кремль с Петром сравнится?
Россия кто? Большая птица
Впотьмах присевшая на крест.
Законы Хаммурапи
Учу законы Хаммурапи,
Чтоб терракотовых вождей
Диктаторов чужих сатрапий
Я понимал бы как людей…
В горячей мгле Мессопотамий
Там где поэт Саддам Хусейн
Создал режим гиппопотамий
А янки прыгали в бассейн
Потомки бродят Хаммурапи
Стенают и стреляют вдаль
А с терракотовых сатрапий
Собрали финик и миндаль
Эдем меж Тигром и Евфратом!
…Затем повесили его,
Кадык его объяв канатом,
И снявши смерть на видео.
И в тело ваше узкое, глубокое.
Мое заходит тело одинокое
И тело ваше, влажное, кривляется,
Сжимается, дрожит и разжимается…
В окно заглядывает небо любопытное
Что в комнате возня парнокопытная
Что фырканья, что стоны, сквернословия
И грива ваша виснет с изголовия…
Бедрышки хрупкие ваши
Всех и овальней и краше…
Груша! Какие лекала!
Помню, собакой стояла,
Попкой красивой играя,
Сука моя молодая!
Девка моя! Потрох сучий!
Мучай меня дальше, мучай!
Сдавливай задним проходом,
Путайся, хочешь, со сбродом!
Но приходи, улыбаясь!
Вечером, переминаясь,
Стаскивай куртку в прихожей
Не добираясь до ложа,
Стань моя девочка, doggy,
Шире раздвинь твои ноги…
Старый развратный козел, —
Ввел я себя в тебя, ввел!
«Сука, кобыла, собака…
Вот тебе, вот тебе!» всяко…
Ведь все ушли в конце концов
По-деловому ездят «кары»
Туда-сюда, сюда-туда
Сквозь затрудненные бульвары
Сквозь пережитые года
Еще «полуторки» я помню
Они в резине молодой
А в них стояли, словно кони,
Солдаты потною толпой,
Голов ежи, на них пилотки
Послевоенные улыбки
Тех женщин ботики и «лодки»
Да, были среди них красотки,
Хотя вокруг не пели скрипки…
Рычали краны и прицепы
Собою стройки бороздили
Эфир? «Хованщины», «Мазепы»…
А вдалеке кирпич носили…
Отец мой, в гимнастерке новой
Журнал он «Радио» читает
А мать стоит на все готовой,
Но для чего, сама не знает…
По-деловому ездят «кары»
По набережной, где река
Лежит пустая… За бульвары.
А ну-ка выпьем коньяка!
За тех, кто жил, их больше нету
За женщин в ботиках, отцов,
Тех, чей сапог топтал планету
За этих русских храбрецов
Ведь все ушли в конце концов…
Фифи (вид из спальни)
