Тарас Шевченко - Кобзарь: Стихотворения и поэмы
И все же не надо думать, что Шевченко родился последовательным революционером с головы до ног. В полном гнева «Послании» поэта есть и строки, в которых он пытается усовестить «просвещенных» земляков своих, «на Украине и не на Украине сущих», призывая их: «Опомнитесь, будьте люди». Он заканчивает свое «дружеское послание» так:
Обнимите ж меньших братьев,
Как братья родные, —
Мать пусть ваша улыбнется
За века впервые!
. . . . . .
Обнимитесь, братья мои,
Прошу, умоляю!
Ясно, что совет «обнять меньших братьев» обращен был к «старшим братьям». Но «просил и умолял» этих старших братьев, то есть представителей господствующих классов, поэт недолго. Он вскоре бесповоротно понял всю тщетность таких увещеваний и для изображения помещиков-«народолюбцев» нашел самые беспощадные краски. Вот портрет одного из этих «народолюбцев», данный в поэме «Княжна»:
Гуляки знай себе кричат:
«И патриот, и брат убогих!
Наш славный князь! Виват! Виват!»
А патриот, убогих брат…
И дочь и телку отнимает
У мужика…
В том же году, что и «Послание», даже месяцем раньше, была написана поэма «Кавказ», где, однако, нет и тени миролюбивого обращения к «старшим братьям». Поэма, начинающаяся образом Прометея, который вдохновлял столько поэтических умов, от Эсхила до Леси Украинки и до наших дней, представляет собою грозный обвинительный акт против царского самодержавия, угнетателя народов. Сарказм поэта достигает здесь самого высшего накала:
За горами горы, тучами повиты,
Засеяны горем, кровию политы.
Вот там-то милостивцы мы
Отняли у голодной голи
Все, что осталось — вплоть до воли, —
И травим… И легло костьми
Людей муштрованных немало.
А слез, а крови! Напоить
Всех императоров бы стало.
Князей великих утопить
В слезах вдовиц. А слез девичьих,
Ночных и тайных слез привычных,
А материнских горьких слез!
А слез отцовских, слез кровавых!
Не реки — море разлилось,
Пылающее море! Слава
Борзым, и гончим, и псарям,
И нашим батюшкам-царям
Слава!
За этим саркастическим славословием следуют такие вдохновенные строки, являющиеся прямым противопоставлением предыдущему;
Слава синим горным кручам,
Подо льдами скрытым.
Слава витязям великим,
Богом не забытым.
Вы боритесь — поборете,
Бог вам помогает!
С вами правда, с вами слава
И воля святая!
Под «витязями великими» разумел поэт, конечно, борцов против установленного правопорядка, а в сущности — деспотического произвола, — в этом не может быть никакого сомнения.
Крылатым стало на долгие годы ироническое определение «благоденствующей» под царским скипетром России, которое дано в том же «Кавказе»:
От молдаванина до финна
На всех языках все молчат:
Все благоденствуют!
В творчестве, в мировоззрении Шевченко все крепче и крепче утверждалась мысль о социальных причинах человеческих страданий, которую он четко выразил в стихотворении 1849 года «Якби тoбi довелося…» («Если бы тебе досталось…»).
Я не разделяю мнения, согласно которому Шевченко чуть ли не с пеленок был последовательным материалистом и атеистом. Но, выковывая свое мировоззрение, духовно общаясь с передовыми людьми своего времени, с русскими революционерами-демократами, он стал и материалистом и атеистом.
В муках мысли, в беспрерывном борении, в жадных поисках правды, вчитываясь в кровью писанные страницы Герцена, Чернышевского, Добролюбова, выковывал Тарас Шевченко свое политическое, социальное, философское мировоззрение. Конечно, библейский стиль его гениальных перепевов Давида, обращение к темам и мотивам, взятым из Священного писания, — это лишь оболочка, в которую облекал поэт свои самые смелые, самые дерзновенные мысли о современности. Знаменитое «подражание» «Осии. Глава XIV» начинается словами, ничего общего не имеющими с древним пророком, кроме предсказания гибели Украины (у Осии речь идет о Самарии):
Погибнешь, сгинешь, Украина!
Это пророчество у Шевченко переходит в гнев, в страшные проклятия «лукавым чадам», царским рабам и холопам и заканчивается оптимистическим аккордом:
…правда оживет
И вновь сердца людей зажжет,
Но не растленным ветхим словом,
А словом вдохновенным, новым,
Как громом, грянет и спасет
Весь обокраденный народ
От ласки царской…
«Молитвы» Шевченко — это далекий от всякой религиозности, тем паче мистики, еще больше — церковности, призыв к справедливому возмездию, которое следует обрушить на головы «царям, всесветным шинкарям», это высокий гимн во славу «работящим умам, работящим рукам».
И все же утверждать, что Шевченко будто бы родился готовым материалистом, готовым атеистом — по меньшей мере антиисторично. Не родился, а стал.
Полное и безоговорочное утверждение атеизма видим мы у Шевченко в уже вполне зрелые его годы. Ярче всего выражено оно в поэме, вернее, отрывке из поэмы «Юродивый»:
А ты, всевидящее око!
Знать, проглядел твой взор высокий,
Как сотнями в оковах гнали
В Сибирь невольников святых?
Как истязали, распинали
И вешали?! А ты не знало?
Ты видело мученья их
И не ослепло?! Око, око!
Не очень видишь ты глубоко!
Ты спишь в киоте, а цари…
Да чур проклятым тем неронам!
Если в ранних произведениях Шевченко можно видеть отзвуки веры в личного бога, «верховное существо», с которым, однако, не замедлил поэт вступить в ожесточенные споры («стати на прю»), то впоследствии он стал употреблять слово «бог» просто как символ правды, истины, справедливости, добра, грядущей гармонии.
Однако самые смелые, самые дерзновенные, революционные свои мысли, чувства и мечты Шевченко очень часто облекал в библейские по образам и церковно-славянские по языку ризы.
Ясным и страстным революционным призывом звучит, например, окончание шевченковского «переложения» псалма Давида 149, в котором поэт пророчествует, что люди с «обоюдоострыми мечами»
Закуют царей кровавых
В железные путы,
Им, прославленным, цепями
Крепко руки скрутят,
И осудят губителей
Судом своим правым,
И навеки встанет слава,
Преподобным слава.
Еще определеннее, в приемах шевченковской контрастной иронии, выражено чаяние справедливого возмездия в лишенном уже библейской оболочки стихотворении 1860 года «Хотя лежачего не бьют…»;
…Люди тихо
Без всякого лихого лиха
Царя на плаху поведут.
В 1858 году написал Шевченко стихотворение, в котором есть такие очень часто цитируемые строки:
…Доброго не жди, —
Напрасно воли поджидаем:
Придавленная Николаем,
Заснула. Чтобы разбудить
Беднягу, надо поскорее
Обух всем миром закалить
Да наточить топор острее —
И вот тогда уже будить.
Были попытки поставить эти строки в зависимость от «Письма из провинции», появившегося в «Колоколе» в 1860 году за подписью «Русский человек», где звучат знаменитые слова: «К топору зовите Русь!» Эти попытки несостоятельны, поскольку стихотворение Шевченко написано гораздо раньше, чем «Письмо». «Топор» — это был излюбленный революционерами того времени символ народного восстания.
Шевченко не только верил в светлое обновление человечества, он был в нем твердо уверен:
Где суд? Где правда? Скоро ль кару,
Цари, низвергнет мир на вас?
Да! Солнце, вдруг остановясь
Над оскверненною землею,
Сожжет ее, сровнит с золою.
Грядущее рисовалось поэту как царство социальной гармонии.
На вновь родившейся земле
Врага не будет, властелина,
А счастье матери и сына
И люди будут на земле.
Прекрасный и светлый мир, которого чает и за который борется измученное человечество, воцарится на земле, об этом говорит Шевченко в таких поистине пророческих образах:
Оживут озера, степи,
И не столбовые,
А широкие, как воля,
Дороги святые
Опояшут мир; не сыщет
Тех дорог владыка;
Но рабы на тех дорогах
Без шума и крика
Братски встретятся друг с другом
В радости веселой, —
И пустыней завладеют
Веселые села.
Значение Тараса Шевченко для развития украинской литературы, украинской культуры, украинской общественности неизмеримо велико. Однако творения его давно уже перешагнули рубежи родного края, они стали достоянием всех народов Советского Союза. Все более внимательно приглядываются к ним читатели соседних и далеких стран, и имя поэта занимает свое законное место в пантеоне великих певцов и борцов за всемирную правду, за счастье всего человечества.
