Михаил Лермонтов - Том 2. Стихотворения 1832-1841
«В игре, как лев, силен» (стр. 249), «Милый Глебов» (стр. 249), «Скинь бешмет свой» (стр. 249), «Смело в пире жизни надо» (стр. 249). Мартьянов рассказывает, что эти четыре экспромта импровизированы Лермонтовым в один из июньских вечеров 1841 года в Пятигорске, в доме В. И. Чиляева, в котором жил Михаил Юрьевич вместе со своим родственником и другом А. А. Столыпиным. В этот вечер Лермонтов играл в карты с Л. С. Пушкиным, к которому и относится первый экспромт.
Тогда же, после проигрыша нескольких ставок Л. С. Пушкину, Лермонтов подошел к Глебову, сидевшему в кабинете в раздумье, и произнес экспромт: «Милый Глебов», а Мартынову, жаловавшемуся на жару и носившему летом бешмет, адресовал экспромт: «Скинь бешмет свой, друг Мартыш». К князю же С. В. Трубецкому, который в этот вечер вел разговор о «пире жизни», поэт адресовал четвертый экспромт: «Смело в пире жизни надо».
Михаил Павлович Глебов (1818–1847), к которому относится второй экспромт («Милый Глебов»), впоследствии секундант Мартынова на дуэли его с Лермонтовым — лейб-гвардии конного полка корнет; с ним Лермонтов участвовал в бою при Валерике. В рукописном журнале военных действий генерала Галафеева (ИРЛИ, оп. 3, № 32, л. 26 об.) указывается, что 11 июля 1840 года, в битве при Валерике, в числе отличившихся был корнет Глебов, который ранен при этом в правое плечо.
Надя — Надежда Петровна Верзилина, за которой ухаживал Глебов (см. примечание к экспромту «Надежда Петровна, отчего так неровно», стр. 377).
Мартыш — Николай Соломонович Мартынов (1815–1875), убийца Лермонтова. Поэт был знаком с ним еще со времени совместного учения в юнкерской школе. В 1841 году, выйдя в отставку, Мартынов приехал в Пятигорск, поселился в одном доме с Глебовым и часто встречался с Лермонтовым. Поэт, постоянно вышучивал франтовство Мартынова, носившего всегда длинный кинжал за поясом и кавказский бешмет, называл его «Мартыш», «Montagnard au grand poignard» («Горец с большим кинжалом». — Франц.), и рисовал на него карикатуры.
«Велик князь Ксандр» (стр. 249) и «Наш князь Василь» (стр. 250). Оба экспромта направлены против князя Александра Иларионовича Васильчикова (1818–1881), который летом 1841 года находился в Пятигорске и поселился в доме Чиляева, рядом с домом, в котором жил Лермонтов. Васильчиков и Глебов были секундантами на дуэли Лермонтова с Мартыновым.
В статье «Несколько слов о кончине М. Ю. Лермонтова и о дуэли его с Н. С. Мартыновым» («Русск. архив», 1872, № 1, стр. 205–213) Васильчиков пытался принизить образ великого русского поэта и оправдать его убийцу — Мартынова.
«Он прав! Наш друг Мартыш не Соломон» (стр. 250). Экспромт относятся к Н. С. Мартынову (см. примечание к экспромту «Скинь бешмет свой», стр. 374).
«Слишком месяц у Мерлини» (стр. 250). Экспромт записан В. И. Чиляевым со слов М. П. Глебова. Адресован вдове генерала С. Д. Мерлини — Екатерине Ивановне Мерлини. На основании новейших документальных данных установлено, что в доме Е. И. Мерлини собирались наиболее отъявленные враги поэта, а сама она была тайным агентом III отделения и играла предательскую роль по отношению к Лермонтову в последние дни его жизни («Лит. наследство», № 45–46, «M. Ю. Лермонтов», 2, стр. 481).
В экспромте упоминается княгиня Эристова и П. В. Волков («верный паладин»). «Шотландка» или «Каррас» — немецкая колония в семи верстах от Пятигорска. В этой колонии находился ресторан Рокше.
«Он метил в умники, попался в дураки» (стр. 251). Мартьянов (со слов В. И. Чиляева) сообщает, что Лермонтов, прежде чем написать этот экспромт, рассказал М. И. Верзилиной о том, как один калужский помещик привез в Пятигорск трех своих дочерей с намерением выдать их замуж за кавказских офицеров, но, не найдя им женихов, уехал обратно к себе в имение.
«Зачем, о счастии мечтая» (стр. 251). Экспромт обращен к падчерице П. С. Верзилина — Эмилии Александровне Клингенберг (впоследствии по мужу Шап-Гирей; см. примечание к экспромту «За девицей Emilie», стр. 376).
«Мои друзья вчерашние — враги» (стр. 251) и «Им жизнь нужна моя» (стр. 251). Эти два экспромта были произнесены Лермонтовым за несколько дней до дуэли. Мартьянов (со слов В. И. Чиляева) пишет, что утром 12 июля 1841 года Лермонтов и А. А. Столыпин явились к пятигорскому коменданту полковнику Ильяшенкову с просьбой продлить им курс лечения серными минеральными водами. Ильяшенков, после официального разговора, советовал Лермонтову быстрее уезжать из Пятигорска, так как у него, Лермонтова, появилось много врагов, которые еще недавно считались его друзьями. Лермонтов на это ответил ему первым экспромтом: «Мои друзья вчерашние — враги». На заявление Ильяшенкова о том, что Лермонтова могут убить, поэт ответил вторым экспромтом: «Им жизнь нужна моя».
«Ну, вот теперь у вас» (стр. 251). Мартьянов (со слов В. И. Чиляева) пишет, что этот экспромт Лермонтова был едва ли не последний в его жизни. В роковой вечер 12 июля 1841 года, когда Мартынов вызвал его на дуэль, Михаил Юрьевич, по выходе из дома Верзилиных, прощаясь с товарищами, пожимая им руки, сказал этот экспромт. «И только после дуэли, когда схоронили предательски убитого поэта, — пишет Мартьянов, — кто-то, кажется, Дмитревский, разгадал смысл сказанных им слов. Под именем Миллер были скрыты инициалы поэта: Ми Лер, а под именем Эмма — инициалы Мартынова: М(Эм)а или же инициалы Эмилии и Мартынова Эм Ма».
«Куда, седой прелюбодей» (стр. 251). Печатается по «Ниве», где опубликовано впервые («Рассказ Раевского о дуэли Лермонтова». Записано В. Желиховской, «Нива», 1885, № 8. стр. 186).
Экспромт адресован полковнику Александру Манзею, который был прикомандирован к Кавказскому линейному казачьему войску.
«За девицей Emilie» (стр. 252). Печатается по копии П. И. Бартенева в его письме П. А. Ефремову от 9 марта 1873 года (ИРЛИ, оп. 2, № 52). Впервые опубликовано в Соч. изд. «Academia» (т. 2, стр. 154).
Экспромт относится к дочерям П. С. и М. И. Верзилиных — Эмилии, Надежде и Аграфене.
В 1841 году в Пятигорске, по воспоминаниям современников, одним из домов, которые часто посещал Лермонтов, был дом наказного атамана кавказского войска, генерал-майора Петра Семеновича Верзилина.
Эмилия Александровна Клингенберг (1815–1891) впоследствии вышла замуж за друга и родственника Лермонтова А. П. Шан-Гирея и написала ряд воспоминаний о Лермонтове («Новое время», 1881, № 1983; «Ист. вестник», 1881, № 10; «Нива», 1885, № 27; «Русск. архив», 1887, № 11; «Русск. архив», 1889, № № 6 и 12; «Новое время», 1869, № 4781; «Русск. обозрение», 1891, № 4; «Маяк», 1891, № 36; «Север», 1881, № 1983 и 1891, № 12).
В последнем стихе экспромта речь идет о нагайском приставе Дикове, с которым была в это время помолвлена дочь Верзилина — Аграфена Петровна.
Экспромт этот известен и в другой редакции (Соч. под ред. Висковатова, т. 6, 1891, стр. 397):
Пред девицей Emilie
Молодежь лежит в пыли,
У девицы же Nadine
Был поклонник не один;
А у Груши целый век
Был лишь дикий человек.
«Надежда Петровна, отчего так неровно» (стр. 252). Печатается по копии ИРЛИ, оп. 4, № 67 (лист из альбома Н. П. Верзилиной).
Этот экспромт, по воспоминаниям Э. А. Шан-Гирей, написан Лермонтовым в Пятигорске, в доме П. С. Верзилина, и обращен к его младшей дочери — Надежде Петровне Верзилиной («Нива», 1885, № 27, стр. 646).
В других воспоминаниях текст этого экспромта приводится с некоторыми разночтениями (рассказ Н. П. Раевского, записанный В. Желиховской, «Нива», 1885, № 7, стр. 167; воспоминания К. И. Карпова, записанные С. Филипповым, «Русск. мысль», 1890, № 12, стр. 80).
В сообщении В. Желиховской приводится следующий текст экспромта:
Надежда Петровна,
Зачем так неровно
Разобран ваш ряд
И букли назад?
Платочек небрежно
Под шейкою нежной
Завязан узлом…
Пропал мой Монго потом!
Опровергая эту версию, Э. А. Шан-Гирей опубликовала другой текст и сообщила обстоятельства, при которых создан экспромт. Когда появились воспоминания К. И. Карпова, она снова выступила с опровержением.
Э. А. Шан-Гирей по поводу этого экспромта писала: «Шутка-стихи были написаны Лермонтовым в минуту шаловливого настроения и не вечером, а перед обедом. Все мы приставали к нему, чтобы написал что-нибудь. Лермонтов долго отговаривался, что по приказанию писать не может, тогда его усадили насильно, всунули в руку перо, развернули перед ним альбом Надежды Петровны и все в один голос настаивали, чтоб он написал непременно. Тогда он написал» (следует экспромт). («Русск. обозрение», 1891, № 4, стр. 708).
