KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Поэзия, Драматургия » Поэзия » Евгений Рейн - Мне скучно без Довлатова

Евгений Рейн - Мне скучно без Довлатова

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Евгений Рейн, "Мне скучно без Довлатова" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— Опишите этот портрет В.

Я исполнил его просьбу. Он обо всем догадался.

— Это не Чегин, и вряд ли это портрет. Я видел этот холст еще до войны. Это всего скорее студенческая работа из ВХУТЕМАСа, а автора установить невозможно, но не переживайте, то, что получил ваш приятель — не Пиросмани. Когда-то у вдовы В. действительно был ягненок Пиросмани, но она увезла его в Париж и продала, и там же, в Париже, сделала копию. Я ее видел — очень неплохая копия. Вот такие дела…

Прошли годы. Халатова давно уже нет в живых, и, на моей памяти, он не ошибся ни разу.

ДВА ИТАЛЬЯНСКИХ ГАЛСТУКА

Это было зимой 1976 года. Я поехал в командировку в Тбилиси и задержался там. Дня за четыре до отъезда у меня кончились деньги.

Как быть? Утром в буфете гостиницы я позавтракал кефиром и хлебом. За завтраком я сообразил, что в моем чемодане лежат два новых итальянских галстука в целлофановой обертке, я решил их продать.

Но где? Как? Я вспомнил, что на проспекте Руставели в гостинице «Тбилиси» есть бар, там наверное собирается золотая молодежь. «Самое место», — решил я.

И отправился в этот бар. У меня еще были деньги на одну чашку кофе.

Я сел за стойку бара и заказал эту чашку. Бармен с любопытством посмотрел на меня. Я решил начать свою коммерческую операцию.

«Вот проездом из Италии», — начал я. Бармен поглядел на меня с еще большим интересом.

«По делам?» — спросил он.

«Ну да, я кинорежиссер», — соврал я.

«Кино снимаете?» — спросил бармен.

«Будем снимать», — продолжил я свое вранье.

Операция с галстуками запутывалась.

«А бармен вам для съемок не нужен?» — спросил мой собеседник. Это был очень симпатичный молодой брюнет в нейлоновой белой рубашке. Огорчать его не хотелось.

«У нас есть один эпизод в баре. Может быть, снять у вас?» — «Конечно», — ответил бармен и достал из-под стойки бутылку дефицитного шотландского виски «Белая лошадь».

Он налил стаканчик виски и прибавил к нему бутерброд с красной икрой.

«Это вам, угощайтесь, пожалуйста», — сказал он.

Я выпил «Белой лошади» и закусил бутербродом. Теперь галстуки ему продавать было нельзя. Можно было только подарить. Но тогда я подпадал в безвыходное положение.

Я вышел из бара, после виски и красной икры хотелось есть, но денег не было даже на хлеб. Я обратился к швейцару гостиницы.

«Я проездом из Италии, — сказал я ему. — Кинорежиссер. Продаю итальянские галстуки».

Швейцар посмотрел на меня без всякого интереса.

«Иди в ресторан, на кухню иди, к нашему шеф-повару Гиви. Он все покупает».

Я нашел служебный вход на кухню, спросил: «Где Гиви?»

Гиви нигде не было. Так я и бродил в пальто и кепке по кухне. Пахло мясом, уксусом, перцем, чесноком, еще чем-то очень аппетитным.

Наконец, я зашел в подсобку, там за бутылкой коньяку сидел Гиви с друзьями. Я обратился к нему. С неохотой он оторвался от коньяка и своей компании.

Это был почти двухметровый человек с могучей шеей. Воротник его «бобочки» был широко расстегнут. Мне показалось, что такой человек никогда не повязывает галстука.

«В чем дело?» — довольно хмуро спросил Гиви. Я продолжил свою линию, хотя это было уже бессмысленно, почти вредно.

«Я проездом из Италии, работаю кинорежиссером, продаю два итальянских галстука».

Что-то вдруг мелькнуло в глазах Гиви. «Из Италии?» — переспросил он и задумался. Потом сказал: «Это не ко мне. Это к Давиду. Идем, я тебя провожу».

По служебной лестнице мы прошли на второй этаж отеля. Оттуда в директорский кабинет. Навстречу нам поднялся элегантный человек в блейзере.

«Давид, — сказал Гиви, — этот человек из Италии». Затем он перешел на грузинский язык. Давид ответил ему тоже по-грузински. Гиви вышел. «Садитесь», — сказал Давид.

Мы уселись в углу за маленький столик. Давид открыл бутылку «Боржоми». Я молчал. «Из Италии? — наконец спросил Давид. — Давно?» — «Два дня, — ответил я. — Видите ли…» Но Давид перебил меня: «Я бы сейчас мог взять тысяч на триста», — сказал он задумчиво.

Я совсем растерялся. За кого он меня принимает? Видимо, за валютчика. «Да нет же, — сказал я. — У меня нет валюты». — «Значит, золото? — спросил Давид и продолжил. — Ты можешь подождать до вечера?» — «До вечера не могу, — ответил я. — У меня есть два итальянских галстука, совсем новых».

Давид смотрел на меня ничего не понимающими глазами. «А зачем ты нашел Гиви? — наконец спросил он. — Я доверяю Гиви». — «Я тоже доверяю Гиви, но у меня нет валюты и золота». Давид ничего не понимал. «Но ты же из Италии?» — «Ну, да, — подтвердил я, — из Италии. Два дня. Я кинорежиссер». — «Ни золота, ни валюты?» — огорченно переспросил он меня. — «Нет, этого нет. Только два новых итальянских галстука».

Давид задумался. Мне показалось, что он рассердился. Несколько минут мы молчали. Я поднялся, чтобы уйти. «Давай свои галстуки», — сказал Давид мрачно. Я вынул из-за пазухи галстуки и положил перед ним на маленький столик.

Давид достал бумажник и небрежно бросил на столик две двадцатипятирублевки. «Спасибо, — сказал я. — Так я пойду?» Давид молчал.

Я вышел из кабинета и с радостью вспомнил, что за углом около рынка есть дешевая шашлычная.

ТИЦИАН

Стояли холода и шел «Тристан»…

М. Кузмин

Стояли холода. Шел Тициан
в паршивом зале окнами на Невский.
Я выступал, и вдруг она вошла
и села во втором ряду направо.
И вместе с ней сорок девятый год,
черника, можжевельник и остаток
той финской дачи, где скрывали нас,
детей поры блокадной и военной.
А сорок шесть прошло немалых лет.
Она вошла в каком-то темном платье,
почти совсем седая голова,
лиловым чуть подкрашенные губы.
И рядом муж, приличный человек,
костюм и галстук, желтые ботинки.
Я надрываясь кончил «Окроканы»
выкрикивать в благополучный зал
и сел в президиуме во втором ряду.
А через час нас вызвали к банкету.
Тогда-то я и подошел, и вышло
как раз удобно, ведь они пришли
меня проведать — гостя из столицы.
Как можжевельник цвел, черника спела,
залив чувствительно мелел к закату,
и обнажалось дно, и валуны
дофинской эры выставлялись глыбой.
Вот на такой-то глыбе мы сидели,
глядели на Кронштадт и говорили
о пионерских праздничных делах:
«Костер сегодня — праздник пионерский,
но нам туда идти запрещено.
Нас засмеют, поскольку мы уже
попали под такое подозренье,
как парочка, игравшая в любовь».
Я так всмотрелся в пепельный затылок,
что все забыл — костер и дачный поезд,
который завтра нас доставит в город.
И в тот же пепельный пучок глядел сейчас.
Совсем такой же. Две или три пряди
седые. Вот и все. Как хорошо. Как складно
получилось: вы пришли, и мы увиделись,
а то до смерти можно не поглядеть
друг другу в те глаза, что нынче
стеклами оптически прикрыты.
А рядом муж — приличный человек,
перед которым мы не погрешили,
а если погрешили — то чуть-чуть.
Была зима, и индевелый Невский
железом синим за душу хватал.
Ее я встретил возле «Квисисаны»,
два кофе, два пирожных — что еще?
Студент своей стипендией не беден.
Мы вышли из кафе и на скамейку
на боковой Перовской вдруг уселись.
Тогда она меня поцеловала.
Я снял ей шапочку и в пепельный затылок
уткнулся ртом, я не хотел дышать,
и мы сидели так минут пятнадцать.
— Ну как Москва? — Москва? Да что сказать,
я, в общем, переехал бы обратно,
когда бы не провинция такая,
как Петербург, куда податься тут?
— Ах, ферт московский, постыдился бы… —
А Тициан на масляном портрете
сиял пунцовою гвоздикой из петлицы.
Уборщица посудой загремела —
пора, пора, пора, пора, пора!

КАК ПОПАСТЬ ЗА КУЛИСЫ К ЛЕОНИДУ УТЕСОВУ

Мы приехали в Москву «Красной стрелой» в восемь тридцать декабрьским утром. Адрес у меня был: Лаврушинский переулок, 17. Это было удобно, пока дойдем, люди проснутся, и мы никого не разбудим. Шли мы к Вячеславу Всеволодовичу Иванову — великому Коме. Перед выездом звонили из Ленинграда. Нас ждали. Москва уже горела окнами.

Кома был в полосатой байковой пижаме. Книги лежали стопами даже в коридоре. Нас провели на кухню. Усадили за стол, накормили яичницей с ветчиной.

Бродский помалкивал. Я объяснил, что происходит в Ленинграде. Лернер, народная дружина, обком, Толстиков, тунеядство. Вот-вот арестуют.

— В Москве вам нечего бояться, — сказал Кома.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*