Павел Васильев - Сочинения. Письма

Устал, пароход… Колеса вертишь
Ты медленнее и реже.
Грузно режешь быстрый Иртыш,
Воду зеленую режешь.
Если бы ветер сильней и лютей —
Ты закачался под валом бы
И закружил бы сейчас людей
У прутьев высокой палубы.
Но воды спокойны, и пристань — вон,
Такая босая и пестрая!
А ну-ка, давай залезай в загон
Напротив песчаного острова!
Боком, боком — с тяжелым храпом,
Боком, боком — к изогнутым трапам!
Как белый горячий конь После больших погонь.
Тише и тише… Команда: «Стоп!»
Взнуздан крепко канатной уздой.
И не успела с соседних песков
Еще убежать волна —
Быстрым потоком людских голов
Пристань уже полна.
Радость встреч тебе далека!
Ты деловито открыл бока.
Вот, зажимая горячий дых,
Ты принимаешь в пузо пуды…
…Быстро огни опрокинулись в воду,
И закачался протяжный сигнал.
Если прибавишь до полного ходу —
Шибче у берега стукнется вал…

Предупреждение? Судьба? Ошибка?
                                                              — Вздор!
Но недовольство тонко смыла мгла…
Приспущенные флаги штор
И взмах копыт во тьму из-за угла.

И острый полоз взрезал спелый снег,
Закат упал сквозь роспись ярких дуг.
Поспешливо придумать сквозь разбег,
Что где-то ждет далекий нежный друг…

Вот здесь встречал, в толпе других, не раз…
И вдруг его в упор остановил
Простой вопрос, должно быть, темных глаз
И кисть руки у выгнутых перил.

Конечно, так! Он нежность не увез!
И санки вдруг на крыльях глубины,
И в голубом церемониале звезд —
Насмешливый полупоклон луны.

И санки вкось. А запад ярко хмур.
Сквозь тихий смех: — Какой невольный час…
Даль зеркала и пестрый праздник дур
И дураков. Не правда ли, Данзас?

Усталый снег разрезан мерзлой веткой,
Пар от коней.
                                                       — Нельзя ли поскорей… —
И ветер развевает метко
Трефовый локон сумрачных кудрей.

Туман плывет седеющий и серый,
Поляна поднята в кустарнике, как щит.
И на отмеренные барьеры
Отброшены небрежные плащи.

Рука живет в тугих тисках перчатки,
Но мертвой костью простучало:
                                                          Нет!
И жжет ладонь горячей рукояткой
С наивным клювом длинный пистолет.

Последний знак…
                                   Судьба? Ошибка? — Вздор!
Раздумья нет. Пусть набегает мгла.
Вдруг подойти и выстрелить в упор
В граненый звон зеленого стекла.

И темный миг знакомых юных глаз,
Который вдруг его остановил…
— Вы приготовились?
                                    …И дорогая…
                                                             — Раз!

У тонких и изогнутых перил.
Ведь перепутались вдруг, вспомнившись,
                                                                           слова,
Которые он вспомнил и забыл.
— Вы приготовились?..
                                          …То нежность, что ли?
                                                                   — Два!

У стынущих, причудливых перил —
Вот в эту тьму багровую смотри!
Ты в этом мире чувствовал и жил.
…Бег санок легких, прозвеневших…
                                                          — Три!
У ускользающих, остынувших перил.
………………………………………………….

Пустынна ночь. И лунно вьется снег.
Нем горизонт. (В глуби своей укрой!)
Усталых санок ровно сдержан бег,
А сквозь бинты накрапывает кровь.

Ты предлагаешь нам странствовать
С запада багряного на синий восток.
Но не лягут дальние пространства
Покорными у наших ног.

Как в лихорадке кинематографических кадров,
Мы не закружимся в вихре минут.
Признайся, ведь мы не похожи на конквистадоров,
Завоевывающих страну.

Ночь в сумерках — словно дама в котиках —
Придет. И, исчерпанные до дна,
Мы, наверно, нашу экзотику
Перекрасим в другие тона.

С детства мило нам всё голубое
И пшеничных просторов звень…
Мы смешными покажемся — ковбои
Из сибирских глухих деревень.

Всем нам дорог сердец огонь,
Но не будет ли всё по-старому,
Если сменим мы нашу гармонь
На мексиканскую гитару?..

Ты сулишь нам просторы Атлантики,
Ну, а мы в дыму папирос
Будем думать о старой романтике
Золотых на ветру берез.

И разве буйство зашумит по-иному,
Если россов затянут в притон
И дадут по бутылке рому,
А не чашками самогон?

И когда, проплывая мимо,
Ночь поднимет Южный Крест,
Мы загрустим вдруг о наших любимых
Из родных оставленных мест.

Вот тогда и будет похоже,
Что, оторванные от земли,
С журавлями летим мы и тоже
Курлыкаем, как журавли.

И в июньское утро рано
Мы постучим у твоих дверей,
Закричим: «Николай Иванович Анов,
Принимай дорогих гостей!»

Пролетает осень птицей,
Золотые перья уронив,
Где недавно зреющей пшеницы
В свежем ветре
Бушевал разлив.
Вечером осенним,
Мягким, звонким,
У тесовых у ворот
Собирают парни и девчонки
Деревенский пестрый хоровод.
Не клонись, береза, вниз печально…
И в тоске о прошлом не звени…
— Словно в бусы,
Старая читальня
Нарядилась в яркие огни.
Точно чует, что придут к ней скоро,
Закричат:
— Старушка, принимай
Тех, кому дарят просторы
Солнечный, богатый урожай.
Слышишь ты: колосьями пшеницы
Зазвенел наш
Песенный разлив…
Пролетает осень птицей,
Золотые перья уронив.

Глазами рыбьими поверья
Еще глядит страна моя,
Красны и свежи рыбьи перья,
Не гаснет рыбья чешуя.

И в гнущихся к воде ракитах
Ликует голос травяной —
То трубами полков разбитых,
То балалаечной струной.

Я верю — не безноги ели,
Дорога с облаком сошлась,
И живы чудища доселе —
И птица-гусь, и рыба-язь.

Зверя сначала надо гнать
Через сугроб в сугроб.
Нужно уметь в сети сплетать
Нити звериных троп.

Зверя сначала надо гнать,
Чтоб пал заморен, и потом
Начал седые снега лизать
Розовым языком.

Рыжим пламенем, если — лиса,
Веткою кедра, если — волк,
Чтоб пробовал пули кусать,
Целя зубов защелк.

Но если княжен зверь и усат,
Если он шкурою полосат,
Значит, спустился знатный вор
С самых вершин Захинганских гор.

Будь осторожен! Зверь велик,
Он приготовил свой рыжий клык,
Не побежит от тебя, как те,
Верен удар голубых когтей.

Старым удодом кричит заря.
В пестрый лоб посылай заряд,
Пусть не солжет под рукой курок,
Цель под лопатку, чтоб зверь полег.

Сучья кустарников злы и остры,
Братья твои разжигают костры,
Братья встречают тебя на заре,
Злой и седой победитель зверей.

Песней старинной шумят снега.
Пади. Болота. Черна тайга.