Владимир Сосюра - Стихотворения и поэмы

А дни, как тени, мимо, мимо, мимо!
Ты думою стремись за ними вслед.
Пусть жизнь спешит вперед неутомимо,
ты вслед за ней не запоздай, поэт.

Крыло в крыло. Не отставай в стремленье.
Всегда в пути, стремись на яркий свет,
чтоб после не было суровых сожалений…
Не отставай от времени, поэт.

Пускай живет в словах, как звон в металле,
бурливый путь прекрасных наших лет.
Одной нам жизни, скажем прямо, мало…
Не отставай, смотри вперед, поэт.

Сеет и сеет снежок,
лег на просторы дорог.
В рощице ветер встает,
грустную песню поет.
Сеет и сеет снежок.

А под снегами зерно.
К свету пробьется оно.
Счастье заглянет в окно.
Спит под снегами зерно.

Сеет и сеет снежок…
Что я свершил, что не смог?..
Небо в туманном снегу.
Что еще сделать смогу?

В сердце, что солнца полно,
песен бросаю зерно,
чтобы, весною созрев,
словом взошел мой посев.

Снежный туман, высота,
солнцем душа залита,
словно когда-то, давно…
Будет весна-красота,
Счастье заглянет в окно!..

Как чудесно в поле!
Без конца бы шел.
Тополя на воле,
солнце, сад и дол.

Вновь я юный, юный
и веселый вновь…
Телеграфа струны,
пойте про любовь!

Смолкли батареи,
грозные в бою.
Снял я портупею
и шинель свою.

После дней ненастья,
стяг родной, алей!..
Счастье, счастье, счастье
на земле моей!

Распелись птицами дубравы,
шумят хлеба в краю родном.
Подсолнечник золотоглавый
за солнцем тянется лицом.

Над ним плывет родное небо,
согрето блещущим лучом.
Я, как и он, всегда хотел бы
к тебе повернут быть лицом.

К нам шли они ордой несметной,
несли нам кровь и мрак разлук.
Их нынче путь — не марш победный —
подметок деревянных стук.

Теперь умолк их крик нахальный,
в их мутном взгляде — волчья жуть.
В одежде полоненных дальний
им надлежит осилить путь.

Идут, махаючи руками,
как автоматы, тени зла.
Их проклинает каждый камень,
моя земля их прокляла.

На них глядит как из тумана
мать, вся в морщинах горевых.
Быть может, дочь ее — Светлану
замордовал один из них?

Они идут. Таких немало,
познавших силу наших рук,—
и хмуро слушают кварталы
подошв их деревянный стук.

По аллее иду я,
друга милого жду.
И цветам поцелуи
солнце дарит в саду.

А цветам это любо,
и, воздушно-легки,
как раскрытые губы,
чуть дрожат лепестки.

В твоих очах одна моя надежда,
и вся любовь в лучистых их морях.
И всё, чем жил, о чем я думал прежде, —
в твоих очах.

В их глубине краса души сияет.
Пока в крови пожар еще не стих,
моя любовь зарею полыхает
в очах твоих.

Пусть серебром снег волосы затронет,
на жизнь ложится тень осенних дней, —
целую узкие и нежные ладони,
смотрю в огонь негаснущих очей.

Я в них тону, как в том небесном море,
где звезды кружат хоровод лучей…
В моей душе всегда сияют зори
твоих очей.

Подходит вечер… Тихо, властно
он простирает тень свою.
Я над Донцом моим прекрасным
опять задумчиво стою.

Гляжу на дым, плывущий тучей
над незабвенной гладью вод.
Здорово, из руин встающий,
родной мой содовый завод!

О, как ты снился мне за далью,
как снились эти небеса!..
Здорово, мой герой, страдалец,
степей Донетчины краса!

Ты крылья вновь расправил смело,
чтоб жизнь, как сад, цвела кругом.
Сюда, сюда, сюда летела
душа сквозь орудийный гром.

Донец!.. Тебе я в дни тревоги
с любовью посылал привет,—
не раз мои босые ноги
в песке здесь оставляли след.

Ты вырастил меня поэтом,
отец мой светлый, мой Донбасс!
Здесь, в сквере заводском вот этом,
я слушал музыку не раз.

Здесь и росли мы, и любили,
здесь юность встретили свою,
здесь на поденщину ходили,
отсюда шли на фронт в строю.

Ласкай же взор, садов цветенье,
звени, простор знакомых вод!
Я в радостном воображенье
вновь возвращаюсь на завод.

Тебя люблю, титан желанный!
Пройдя сквозь грозы и бои,
работой залечил ты раны,
как песней звонкой я — свои.

Цветы колышутся в мечтанье,
и я гляжу, гляжу на них —
и снова вижу очертанья
донецких склонов меловых.

Там я бродил, цветы сбирая,
сбирал у шахты уголек
еще мальцом. Трава степная
там пахнет так же, в тот же срок.

Завод знакомый на пригорке,
гудок сквозь черный дым кричит,
и мимо проходной конторки
толпа друзей моих спешит.

В поселок, за горой покатой,
от сердца струны к ним бегут…
Там с белым узелком когда-то
и я спешил сквозь дым и гуд.

Я помню ночи голубые,
и небо в солнечном огне,
и цех гремящий, где впервые
смуглянка улыбнулась мне,

и как я шел под грохот грома,
рассвет встречая огневой,
и как порог родного дома
переступил, окончив бой…

Летите, думы, светлым роем
туда, за синеву озер,
где сквер за школой заводскою
из веток сплел сквозной шатер,

где солнца блеск упал на травы,
как будто что-то ищет он…
Но где взор девушки кудрявой,
где мальвы, где гитары звон?

Лазурь в огне, реки блистанье…
О, как хочу увидеть их —
и синь волны, и очертанья
донецких склонов меловых!

Встрепенется чутко
песня — и туда,
где течет Бахмутки
мутная вода,

и тропою звонкой
мчится вдоль садов
в степь, где я мальчонкой
пас чужих коров.

Тучи золотые
в тихом свете дня.
Ноженьки босые,
колкая стерня.

На стерне той голой
я стоял вдали,
а ребята в школу,
в Звановку прошли.

Шли порой осенней
дети в первый класс.
Денег на ученье
не было у нас.

Капал дождик тонкий.
Брел я налегке,
в мамкиной кофтенке,
с посошком в руке.

Долго так с тоскою
я глядел на шлях.
Ветер надо мною
плакал в проводах.

Капле на просторе
сам я был под стать…
С батькой стал я вскоре
по складам читать.

Поступил я в школу.
Позже — на завод.
Даль в дыму, тяжелый
блеск донецких вод.

Озаренный светом
боевых тревог,
стал давно поэтом
малый паренек…

…Встрепенется чутко
песня — и туда,
где течет Бахмутки
мутная вода,

и тропою звонкой
мчится вдоль садов
в степь, где я мальчонкой
пас чужих коров…