Константин Уваров - Страсть к размножению
- Я представляю: мы представляем (на экране - узоры, затеянные большими людьми, товарные знаки, обозначающие, на сей раз, адреса невинных) собой утренний обзор вожделений "либидо вечернее, переосмысленное" с кодовым желанием 7756-ЛД09, созданный, - как бы зиждущийся на костях от либидо Люды Кириленко (фамилия исковеркана, лицо помято), двадцать лет как от роду, пять дней, как из дому - итого, восемьдесят маленьких танцующих либидинок.
Наша история представляет: IBМ. Наша программа представляет: собой. Пользуйтесь некоммерческими бритвами "Слава", и к вам придет СЛАВА. Это и есть Слава Петренко. Фамилия, функции и само существование этого человека вымышлены глубоко, а зря.
Хотите - не хотите, а вышепрочитанный текст неявно представляет собой рекламный ролик водки "Русская", предложенный советскому телевидению и Славе Петренко, заместителю первой программы TV в народе (просто так, на улице, в форме телевизора-творца), наркоманским журналом "Западло", экранизированным, в свою очередь, журналом "Фашистский экран", и телевизором Славы Петренко - одиноким и непонятым чудаком.
Вместе с ними-то и было решено наконец-то как следует полюбить журнал "Костер" за 40 копеек всем скопом. Это в 250 экономически полезнее любви к библии, изданной на средства активистов союза Михаила-Ивановича гномосексуалистов и дендрофилов г. Тольятти
:Рубрика "И все засмеялись" всегда порождает смех среди пионеров. Вот всего лишь несколько строк:
Вася упал, и все засмеялись.
"Гро-о-о-омко упал, решительно,"- сказал он, и все засмеялись.
Обосрался Витя, пыхнув, и все засмеялись.
Утренняя дендрофилия поражает своей простотой и насыщенностью. Она чиста, как апрельский пододеяльник: это аналогия. Редакция же по радиоволнам благодарит радиоприемник фирмы "К и Валайзер", волею судьбы установленный в Простоквашино. У микрофона - спортивный комментатор Слава Петренко и Юрий Цоколь - ночной клоун. Это попросту ночной клоун: он глотает небольшие алые шарики и вяжет пионерские галстуки из зеленой шерсти.
Уже давно с вами разговаривает тщательно замаскированный под человека сержант милиции и Советского Союза. Послушайте его - неспроста пришел он на телевидение на тонких качающихся стебельках... Его зовут Хрюша. Так прозвали его в полку: Хрюша-Повторюша.
Улыбнись, Хрюша, здесь тебе не Афганистан. Это телевизор.
"Напроизводили помоек и шапочек, все меньше места остается во вселенной", - рискуя оказаться поруганным, пишет нам на стенах редакции панк Павел Квакин. На самом же деле он - замполит глубоко социалистической панк-группы "Мальчиш-Кибальчиш-Гарибальди-по ебальде", снабженной символикой и гарибальдикой, изображающей героев минувшего и похороны утонувшего. Хуета хует эта затеряна в житейском тумане, и сколько улыбок зажжется на вашем лице, столько ума выдавят из вашей головы ученые с рогатинами.
Теперь медленно перенесемся на четыре сантиметра вверх, и на три сантиметра вбок - немедленно. Вы только что видели фотографию, изображающую победу идиотизма над идиотами, опубликованную в своде законов природы. Это - фотомонтаж: отряд борцов с объективной реальностью выходит из окружающей действительности. Этот фотофакт будет действителен до начала потекущего года.
"...Только что у микрофона был Сева Новгородцев, а теперь - насрано. Сева, скажи им что-нибудь, они тебя еще слушают... А теперь у микрофона Михаил Жванецкий, этакий хохмач.
Михаил Жванецкий то лыс, то беден. Его стесняет его нагота. Дело не в том, что он деревянный, а в том, что он керамический. Зря, совершенно зря взялся этот жесткокрылый ангел за гуж программы "Гаечный клуб: гаечный ключ собирателей и разбирателей имени Клары Пин-Цеткин."
Найди своего папу на экране. Время не ограничено. Найди на экране свою смерть. Вы смотрите передачу "В гостях и в каске", тупо уставившись в радиоприемник телефонограмм, и тихо-тихо вдали звенит колокольчик. "Рубль, неожиданно выклянченный у молодой еще советской акробатики, проходит в окошко кассы под девизом, с лозунгами и транспарантами заявляет ведущий программы "Без пизды пизданутые" ведомому.
В заключение ему хочется отметить, что он получил письмо, отпечатанное на писчей бумаге непотребных форматов. "Это - писячья бумага", наверняка думает он, будучи установлен в буфете телестудии.
А на экранах вы видите теперь вашу мечту, столь популярную в наше время. Это - новая модель организации по укрупнению и укреплению принципов закадычности в области дружбы промеж радиослушателями и телезрителями, сокращенно - ХФХЖ. Отныне они - побратимы. Это необратимо.
Уже давным-давно профессор ходит вокруг шахматной доски, и, пережевывая деревянные фигурки, произносит: "Известно, что между добром и злом существует пауза...". Вот тебе, бабка, и шахматная школа: он свихнулся.
Хочется добавить, что верхняя нота нашего протеста предназначалась для журнала "Кумир", издающегося для кумиров-надомников, но добавить нечего. Прощайте навсегда.
НЕ ЗАБУДЬТЕ ПОСТРОИТЬ КОММУНИЗМ
НЕ ЗАБУДЬТЕ ПОСТРОИТЬ КОММУНИЗМ
НЕ ЗАБУДЬТЕ ПОСТРОИТЬ КОММУНИЗМ
III
ПРОИЗВЕДЕНИЯ ДЛЯ ПЕНИЯ
1985 - 1992
НЕУМОЕВ ДО ПАТОЛОГИИ И ЛЕТОВ ДО КУЧИ
С каждым днем все хуже
Водка и дороже
В детских лицах ужас
Ужас в пьяных рожах.
Красными руками
Мажут фонари,
А душа карает,
А душа горит.
Оторвать руками -
Ниткой не пришить:
Голова, как камень,
Упадет с души.
Две руки на блюдце
Показали палец -
Детвора смеется -
Все ухохотались.
Сердце перебьется,
Сердце побелело,
А детвора смеется,
Хоть и надоело
С каждым днем все хуже -
Звери разучились:
Прыгают наружу,
Как мешки на землю,
Звезды огорчились,
И снежинки дремлют,
Бог оскалил челюсть,
Над телами кружит.
С безобразным ревом
Будто в первом классе.
Господь бог хуевый,
Господь бог опасен:
Обивал пороги,
Разбивал колени -
Бог, да одноногий,
Бог да без вселенной
В мире без нагана.
В мире без подмоги...
Миру по колено,
Миру по карману.
В пламенной двустволке
Жалко, как в копилке,
В детских лицах елки,
В детских лицах палки.
* * *
Я проснулся и сел, и потерся о воздух,
Отряхнул воротник и поднял края.
Посмотрел на часы, и понял, что поздно,
Посмотрел под ноги, и понял что пьян.
Потом я поправил помятую шапку,
Заходил в магазины и смотрел им в глаза.
Они пили сок, и сгребали в охапку
Куски колбасы и спешили назад.
Пр: Я хочу есть, я хочу есть, я так хочу есть.
Потом я встретил какую-то женщину,
Я ей бутерброды и читал ей стихи,
Пил вино и орал, что Гребенщиков
Хуй сосал у меня, что они все мудаки.
Потом я лежал с ней под ватным одьялом
И гладил руками ее телеса,
И кто-то пришел, и орал - она не орала.
Я встал и оделся, и вышел поссать.
Потом я проснулся, потерся о воздух,
Отряхнул воротник, и поднял края,
Посмотрел на часы, и понял, что поздно,
Посмотрел под ноги и понял, что пьян.
Пр.
КОЛЫБЕЛЬНАЯ
Будет плакать, будет спорить,
Будет тихо, как в гробу
Расскажу тебе я с горя
Сказку про твою судьбу.
Сказка странствий - это свитер,
Это курево и чай,
Это "дяденька, простите",
И обноски на плечах.
Спят обритые головки
Изо ртов вином разит -
В тесноте, да не в ментовке,
Не в обиде, да в грязи.
Тянет сумраком по полу,
Темнотой поверх голов -
Сказки синие наколок,
Деревянных кукол плоть.
От добра добра не ищут -
Значит, надо красть добро.
Будет день и будет пища,
Или пересохший рот.
Будут шпалы, будут рельсы,
Будут вышки на спецах.
Сколь веревочка не вейся -
Этой сказке нет конца.
* * *
В угрюмых квартирах, где темно даже днем
Собираются люди с трясущимся взглядом.
Медовары-малютки корпят над огнем,
И варево их наливается ядом.
Спокойно, товарищи, все по местам,
Готов стол и дом под каждым наркозом,
И если кого-то срубили с хвоста -
Отольется кошке мышкина доза.
Пр: Помогите мне, я потерял сознание.
Памяти пауза, времени прочерк,
Столик поёжится телепомехой,
И тихая сапа становится громче,
В теле сливаются похоть и нехоть.
Начать умудриться и кончить успеть -
Все дело с концом, и притихнут довольно
Страничка журнала
"Химия и смерть"
И старенький орден "За взятие контроля".
