Николай Гумилев - Глоток зеленого шартреза
Дон Жуан
(настаивая)
Сеньора!
Американка
(по-прежнему)
Мисс!
Я не желаю быть сеньорой!
Дон Жуан
Сойдемте три ступеньки вниз.
Американка
Вы Дон Жуан? Ну, тот, который?..
Дон Жуан
Да, тот который!
Американка
И с тех пор
Вы в мире первый раз явились?
Дон Жуан
Да, в первый… старый командор
Вцепился крепко… Вы мне снились.
Американка
Не верю вам.
Дон Жуан
(мечтательно)
Земля во мгле;
Задумчивое устье Нила,
И я плыву на корабле,
Где вы сидите у ветрила.
Иль чуть заметный свет зари,
Застывший город, звон фонтана,
И вы мне шепчете: «Смотри,
Вот здесь могила Дон Жуана».
Лепорелло
(подозрительно)
О чем здесь речь?
Дон Жуан
О том, что ты
Давно оставил.
Американка
Не мешайте.
Американец
(рассматривая памятник)
Какие странные листы!
Лепорелло отходит к нему.
Американка
(Дон Жуану)
Как верить вам? Но продолжайте.
Дон Жуан
Я лгу? Не верите вы мне?
Но знаю я, что ваши плечи –
Я целовал уж их во сне –
Нежны, как восковые свечи.
А эта грудь! Ее хранят
Теперь завистливые ткани,
На ней есть синих жилок ряд
Капризных, милых очертаний.
Поверьте! Мне б хотелось лгать
И быть холодным, быть коварным,
Но только б, только б не страдать
Пред вашим взглядом лучезарным.
Американка
И мне так родственен ваш вид:
Я все бывала на Моцарте
И любовалась на Мадрид
По старенькой учебной карте.
Американец
(Лепорелло, указывая на саркофаг)
Скажите, мой ученый друг,
Кто здесь положен?
Лепорелло
Сети третий.
(про себя, глядя на Дон Жуана и Американку)
Они ну прямо вон из рук!
Американец
Как вы его назвали?
Лепорелло
Сети.
Американец
Гм, гм!
Лепорелло
(хочет отойти)
Сейчас.
Американец
Скажите, как
Вы знаете его названье?
Лепорелло
Ах, Боже мой, а этот знак!
Забавно было бы незнанье.
Американец
Да, да, еще бы! Ну, а тот,
На пьедестале с мордой мопса?
Лепорелло
А, это сын луны, бог Тот,
И, кажется, времен Хеопса.
Конечно! Сделан лоб горбом,
А темя плоским и покатым,
Таких не делали потом,
Хотя б при Псамметихе пятом.
А вот четвертый Псамметих,
На Сети первого похожий…
А вот еще…
(отходит с Американцем)
Дон Жуан
(Американке)
Он ваш жених?
Американка
Кто?
Дон Жуан
Лепорелло.
Американка
Ну так что же?
С приданым я, он знаменит
Как самый знающий ученый,
Он никого не удивит,
Причесанный и прирученный.
Пусть для него я молода,
Но сила, юность и отвага
Не посещают никогда
Салонов нашего Чикаго.
Дон Жуан
Но он лакей, всегда лакей,
В сукне ливрейного кафтана
И в гордой мантии своей,
В пурпурной мантии декана,
Страшась чего-нибудь не знать,
Грызясь за почести с другими,
Как пес, он должен защищать
Годами созданное имя.
К природе глух и к жизни слеп,
Моль библиотек позабытых,
Он заключит вас в темный склеп
Крикливых слов и чувств изжитых.
Нет, есть огонь у вас в крови,
Вы перемените причуду…
Американка
Не говорите о любви!
Дон Жуан
Не говорить? Нет, буду, буду!
Таких, как вы, на свете нет,
Вы – ангел неги и печали…
Американка
Не говорите так, нет, нет.
Пауза.
Ну вот, уж вы и замолчали?
Дон Жуан
(схватывая ее за руку)
Я вас люблю!
Лепорелло
(Американцу, косясь на Дон Жуана)
Пройдем сюда.
Я вам скажу про Дон Жуана;
Мне кажется, на путь труда
Он вступит поздно или рано.
Охотно водится с ним знать,
Как свой он принят в высшем свете,
Ну почему б ему не стать
Адъюнктом в университете.
Но он едва ль не слишком жив,
Чтоб быть в святилище науки,
Так, мысль о высшем отложив,
Дадим ему мы дело в руки.
Быть может, пригодится он
Как управляющий в саваннах,
Всегда верхом, вооружен,
В разъездах, в стычках беспрестанных.
Окажется полезен вам
И может сделать положенье,
Ему я это передам
И как прямое предложенье.
Американец бормочет что-то несвязное
Дон Жуан
(Американке)
Я вас люблю! Уйдем! Уйдем!
Вы знаете ль, как пахнут розы,
Когда их нюхают вдвоем
И в небесах звенят стрекозы.
Вы знаете ль, как странен луг,
Как призрачен туман молочный,
Когда в него вас вводит друг
Для наслаждений, в час урочный.
Победоносная любовь
Нас коронует без короны
И превращает в пламя кровь
И в песню – лепет исступленный.
Мой конь – удача из удач,
Он белоснежный, величавый,
Когда пускается он вскачь,
То гул копыт зовется славой.
Я был в аду, я сатане
Смотрел в лицо, и вновь я в мире,
И стало только слаще мне,
Мои глаза открылись шире.
И вот теперь я встретил вас,
Единственную во вселенной,
Чтоб стали вы – о, сладкий час! –
Моей царицею и пленной.
Я опьянен, я вас люблю,
Как только боги были пьяны,
Как будет сладко кораблю
Нас уносить в иные страны.
Идем, идем!
Американка
Я не хочу!..
Нет, я хочу! О милый, милый!
Дон Жуан
(обнимая ее)
Тебя я счастью научу
И над твоей умру могилой.
Уходят.
Лепорелло
(оглядываясь)
Но где мисс Покер, где Жуан?
Американец
Наверное, в соседней зале.
Лепорелло
(хватаясь за голову)
Ах я разиня, ах болван,
Все прозевал, они бежали.
Американец
Куда?
Лепорелло
Да, верно, на лужок
Иль на тенистую опушку.
Тю-тю! Теперь уж пастушок
Ласкает милую пастушку.
Американец
Да вы с ума сошли!
Лепорелло
Ничуть!
Американец
Идем.
Лепорелло
А шпаги не хотите ль?
Ведь Дон Жуан не кто-нибудь,
Он сам севильский соблазнитель.
Американец
Но я их видел здесь минут,
Ну, пять тому назад, не боле…
(закрывает лицо руками)
Когда настанет Страшный суд,
Что я моей отвечу Полли?
Идем, идем скорей.
Лепорелло
Ей-ей,
Я твердо помню: Лепорелло,
Желаешь – спи, желаешь – пей,
А не в свое не суйся дело.
И был я счастлив, сыт и пьян,
И умирать казалось рано…
О, как хотел бы я, декан,
Опять служить у Дон Жуана!
Что селения наши убогие,
Все пространства и все времена!
У Отца есть обители многие.
Нам неведомы их имена.
Ф. СологубДревние маги любили уходить из мира, погружаться в соседние сферы, говорить о тайнах с Люцифером и вступать в брак с ундинами и сильфидами. Современные – старательно подбирают крохи старого знания и полночью, в хмурой комнате, посреди каменного города вещими словами заклинаний призывают к своему магическому кругу духов бесформенных, страшных, но любимых за свою непостижимость.
Волшебный и обольстительный огонь зажег Бодлер в своем искусственном раю, и, как ослепленные бабочки, полетели к нему жадные искатели мировых приключений. Правда, вслед за ними поспешили и ученые, чтобы, как назойливые мухи, испачкать все, к чему прикоснутся их липкие лапки. Восторги они называли галлюцинацией извращенного воображения.
Никто не слушал их перед светом Высшей правды существования иных вселенных и возможности для человека войти в новые, нездешние сады.
Виденья магов принадлежат областям нашего подсознательного я, астрального существования, чей центр, по старым книгам, – грудь, материя – кровь и душа – нервная сила.
Искусственный рай рождается скрытыми законами нашего тела, более мистического, чем это думают физиологи. И нам хочется наслаждений более тонких, более интеллектуальных, радующих своей насмешливой улыбкой небытия. Таким наслаждением являются карты, не игра в них, часто пошлая, часто страшная, нет, они сами, мир их уединенных взаимоотношений и их жизнь, прозрачная, как звон хрустальной пластинки.
Чтобы понять все, что я скажу сейчас, вспомните рисунки Обри Бердслея, его удивительную Саломею, сидящую в бальном платье перед изящным туалетным столиком, и аббата Фанфрелюша в замке Прекрасной Елены, перелистывающего партитуру Вагнера.
