Николай Гумилев - Глоток зеленого шартреза

Как странно! Где я? Что за бред?
Ага! Я ставлю три червонца,
Что наконец я вижу свет
Земного ласкового солнца.
Но что же делалось с тех пор,
Как я смеялся с донной Анной
И грозный мертвый командор
Мне руку сжал с улыбкой странной?
Да! Мы слетели в глубину,
Как две подстреленные птицы,
И я увидел сатану
Сквозь обагренные зарницы.
Мой командор лежал, как пень,
Его схватили, жгли, терзали,
Но ловко я укрылся в тень
И выждал срок в подземной зале.
Когда ж загрезил сатана
С больной усмешкой, с томным взором,
Я подниматься стал со дна
По лестницам и коридорам.
Потел от серного огня,
Дрожал во льдах, и мчались годы,
И духи ада от меня
Бросались в темные проходы.
Ну, добрый старый Дон Жуан,
Теперь по опыту ты видишь,
Что прав был древний шарлатан,
Сказавший – знай, иди и выйдешь!
(поворачивается к выходу)

Теперь на волю! Через вал
Я вижу парус чьей-то лодки;
Я так давно не целовал
Румянца ни одной красотки.
Есть лодка, есть и человек,
А у него сестра, невеста…
Привет, земля, любовных нег
Очаровательное место!

Ба, Лепорелло!

Господин!
Вы здесь? Какая цепь событий!
Как счастлив я…

Ты не один?

Ах да, пожалуйста, молчите.

Молчать? Зачем?

Я объясню
Вам все…

Ах, друг мой!

Прочь, невежа!

Ты гонишь?

Ясно, что гоню

Все тот же он, манеры те же.

Манеры? Хам!

Молчите! О!
Не бейте…

Ха-ха-ха, не страшно!

Не изменила жизнь его,
Все тот же милый, бесшабашный!

Но кто он? Как его зовут?

Скажи, они дружны с тобою?

Как он красив! Зачем он тут?

Сейчас, сейчас, я все устрою.

Я был его секретарем,
Мы с ним скитались по Мадриду
И по Севилье, но потом
Я потерял его из виду.
О, праздной молодости дни!
Они бегут, они неверны,
Так гаснут вечером огни
В окне приветливой таверны.

Ну, не для всех.

Да, для меня.
Я стал студентом Саламанки
И позабыл день ото дня
Вино и женские приманки.
Пил воду, ел засохший хлеб,
Спал на соломенном матраце,
Бывало, месяцами слеп
От едкой пыли диссертаций.
Мне повезло не так, как тем,
Каким-нибудь там Дон Жуанам!
Сперва профессором, затем
Я вскоре избран был деканом.

Мы знаем, да.

К студентам строг
И враг беспочвенных утопий,
Я, господа, египтолог,
Известнейший по всей Европе.

Так говорилось на балах
В Чикаго.

Стоило трудиться!

И вот, когда я на ногах,
Я наконец могу жениться.

Мисс Покер, грации пример,
Она моя невеста, благо
Вот мистер Покер, мильонер,
Торговец свиньями в Чикаго.

Друзья мои, вот Дон Жуан,
Друг юности моей беспечной,
Он иногда бывает пьян
И малый грубый… но сердечный.

Что ж, мистер Дон Жуан, вы нас,
Сойдясь, полюбите, наверно…
Скажите мне, который час
На ваших, у меня неверны.

Моя единственная дочь.
Мать умерла, она на воле,
Но с нею я; она точь-в-точь
Моя скончавшаяся Полли.
Теперь уехал я на юг,
Но все не позабыть утраты!
Скажите мне, мой юный друг,
Ужель еще вы не женаты?

Сеньора!
Американка

Мисс.

Сеньора!

Мисс!
Я не желаю быть сеньорой!

Сойдемте три ступеньки вниз.

Вы Дон Жуан? Ну, тот, который?..

Да, тот который!

И с тех пор
Вы в мире первый раз явились?

Да, в первый… старый командор
Вцепился крепко… Вы мне снились.

Не верю вам.

Земля во мгле;
Задумчивое устье Нила,
И я плыву на корабле,
Где вы сидите у ветрила.
Иль чуть заметный свет зари,
Застывший город, звон фонтана,
И вы мне шепчете: «Смотри,
Вот здесь могила Дон Жуана».

О чем здесь речь?

О том, что ты
Давно оставил.

Не мешайте.

Какие странные листы!

Как верить вам? Но продолжайте.

Я лгу? Не верите вы мне?
Но знаю я, что ваши плечи –
Я целовал уж их во сне –
Нежны, как восковые свечи.
А эта грудь! Ее хранят
Теперь завистливые ткани,
На ней есть синих жилок ряд
Капризных, милых очертаний.
Поверьте! Мне б хотелось лгать
И быть холодным, быть коварным,
Но только б, только б не страдать
Пред вашим взглядом лучезарным.

И мне так родственен ваш вид:
Я все бывала на Моцарте
И любовалась на Мадрид
По старенькой учебной карте.

Сети третий.

Они ну прямо вон из рук!

Как вы его назвали?

Сети.

Гм, гм!

Сейчас.

Скажите, как
Вы знаете его названье?

Ах, Боже мой, а этот знак!
Забавно было бы незнанье.

Да, да, еще бы! Ну, а тот,
На пьедестале с мордой мопса?

А, это сын луны, бог Тот,
И, кажется, времен Хеопса.
Конечно! Сделан лоб горбом,
А темя плоским и покатым,
Таких не делали потом,
Хотя б при Псамметихе пятом.
А вот четвертый Псамметих,
На Сети первого похожий…
А вот еще…

Он ваш жених?

Кто?

Лепорелло.

Ну так что же?
С приданым я, он знаменит
Как самый знающий ученый,
Он никого не удивит,
Причесанный и прирученный.
Пусть для него я молода,
Но сила, юность и отвага
Не посещают никогда
Салонов нашего Чикаго.

Но он лакей, всегда лакей,
В сукне ливрейного кафтана
И в гордой мантии своей,
В пурпурной мантии декана,
Страшась чего-нибудь не знать,
Грызясь за почести с другими,
Как пес, он должен защищать
Годами созданное имя.
К природе глух и к жизни слеп,
Моль библиотек позабытых,
Он заключит вас в темный склеп
Крикливых слов и чувств изжитых.
Нет, есть огонь у вас в крови,
Вы перемените причуду…

Не говорите о любви!

Не говорить? Нет, буду, буду!
Таких, как вы, на свете нет,
Вы – ангел неги и печали…

Не говорите так, нет, нет.

Ну вот, уж вы и замолчали?

Я вас люблю!