Федор Тютчев - Том 3. Публицистические произведения
В Германии междоусобная война составляет саму основу ее политического положения*. Сейчас это более, чем когда-либо, Германия Тридцатилетней войны* — Север против Юга, разрозненные государства против единой Власти, — но все неизмеримо возросло под воздействием революционного принципа. В Италии теперь не только, как прежде, соперничество с Германией и Францией или ненависть Италии к пребывающему за горами Варвару*. Налицо, кроме того, смертельная война, объявленная Революцией, взявшей на вооружение итальянское национальное чувство, опороченному римским Папством католицизму*. Что же до Франции, которая не может более существовать без отречения на каждом шагу от того, что вот уже 60 лет составляет ее жизненный принцип*, от Революции, — это страна, по логике вещей и воле рока приговоренная к бессилию. Это общество, приговоренное инстинктом самосохранения прибегать к услугам одной своей руки лишь только для того, чтобы связать другую.
Таково, на наш взгляд, сегодняшнее положение на Западе. Революция, являющаяся логическим следствием и окончательным итогом современной цивилизации, которую антихристианский рационализм отвоевал у римской Церкви*, — Революция, фактически убедившаяся в своем абсолютном бессилии как организующего начала и почти в таком же могуществе как начала разлагающего, — а с другой стороны, остатки элементов старого общества в Европе, еще достаточно живучие, чтобы при необходимости отбросить до определенной отметки материальное воздействие Революции, но столь пронизанные, насыщенные и искаженные революционным принципом, что они оказались как бы беспомощными создавать что-либо могущее вообще приниматься европейским обществом в качестве законной власти, — вот дилемма, ставящаяся сейчас во всей ее огромной важности. Частичная неопределенность, сохраняющаяся за будущим, затрагивает один-единственный пункт: неизвестно, сколько времени нужно для того, чтобы подобное положение породило все эти последствия. Что касается природы этих последствий, то предугадать их можно было бы, лишь полностью выйдя за пределы западной точки зрения и смирившись для понимания простой истины, а именно: европейский Запад является лишь половиной великого органического целого, и по видимости неразрешимые затруднения, терзающие его, найдут свое разрешение только в другой половине…*
<МАТЕРИАЛЫ К ТРАКТАТУ «РОССИЯ И ЗАПАД»> <Программы трактата><1>
<2>
РОССИЯ И ЗАПАД
I. Общее положение дел.
I. Положение дел в 1849 году.
II. Римский вопрос.
II. Римский вопрос.
III. Италия.
III. Италия.
IV. Германское единство.
IV. Германское единство.
V. Австрия.
V. Австрия
VI. Россия.
VI. Россия.
VII. Россия и Наполеон.
VII. Россия и Наполеон.
VIII. Будущность.
VIII. Россия и Революция.
IX. Будущность.
<МАТЕРИАЛЫ К ГЛАВЕ III> <1> ИталияЧего хочет Италия? Истинного, ложного и надуманного.
Истинное: независимость, муниципальная самостоятельность с федеральной связью — изгнание чужеземца, немца*.
Ложное: классическая утопия — единая Италия*. С Римом во главе. Римская реставрация*.
Откуда эта утопия? Ее происхождение — ее роль в прошлом и до наших дней.
Две Италии. Италия народа, масс, действительности. — Италия книжников, ученых, революционеров, от Петрарки до Мадзини*.
Совершенно особая роль этого направления книжников в Италии. Его значение: это традиция древнего Рима, языческого Рима*. — Почему этот призрачный образ наиболее реален в Италии, чем в других местах.
Римская Италия* была завоеванной Италией. Вот почему единство Италии, как его понимают эти господа*, является римским, а никак не итальянским фактом.
Италия тогда принадлежала Риму, потому что Рим владел Империей*. Что такое Империя? Это передача полномочий*, жалуемые ею права. Сии права теряются, как только полномочия отменяются, — их утрачивают вместе с Империей. Так именно и произошло с Римом. Но поскольку имперского престола больше нет в Италии, в ней не находится места и для этого искусственного единства. — Она с полным правом возвращает себе свою независимость и свои местные самоуправления.
Удаление Империи из Рима и перенос ее на Восток* — это христианская мысль, которую языческая мысль стремится отрицать*. Вот почему языческая мысль неправильно судит об истинном положении дел в Италии. Италия, предоставленная свободе своих действий, но лишенная Империи, есть
Италия, лишенная Империи, но неспособная обходиться без имперской власти.
Имперская власть: это единая связка прутьев.
Почему эта власть никогда не занимала принадлежащего ей места — Папство парализовало ее.
Борьба Папства и Империи — ее последствия для Италии.
Римское Папство и германская Империя. Оба — захватчики в отношении к Востоку — сначала сообщники, а потом враги. Италия — добыча, оспариваемая ими друг у друга*. — Отсюда все ее беды.
Беглый взгляд на эту плачевную историю.
Оба призывают в Италию чужеземца, который прочно там устраивается. Папство, хотя и значительно умаленное, продолжает хранить и стеречь Рим, центр мира. Рухнувшая Империя завещает Италию австрийскому господству*. Последняя схватка: Австрия более чуждая, чем когда-либо. Италия, как никогда, раздираемая и терзаемая. Папство сближается с Австрией*. Дело Независимости все более отождествляется с революционным делом*. — Огромная важность положения.
Французское вмешательство, в пользу Революции, только осложняет это положение*. Раздор. Внутренняя борьба всех элементов между собой.
Единственно возможный выход.
Империя восстановлена*. Папство секуляризировано…*
<2> <Италия>Две вещи по обыкновению одинаково ненавидимы в Италии:* tedeschi[3] и preti.[4]
Какая сила теперь оказалась бы в состоянии освободить Италию от одних и от других, не позволяя Революции одержать победу и не разрушая Церковь? Такая сила, если она существует, является прирожденной покровительницей Италии*.
<3>Папа лицом к лицу с Реформацией*.
Римский вопрос в настоящее время неразрешим. Он мог бы быть разрешен только на путях возвращения римской Церкви в лоно Православия*.
Есть только одна мирская власть, опирающаяся на вселенскую Церковь*, которая была бы в состоянии преобразовать Папство, не разрушая Церковь.
Такая власть никогда не существовала и не могла существовать на Западе. — Вот почему все светские власти Запада, от Гогенштауфенов* до Наполеона, в своих распрях с Папами в конечном итоге принимали в качестве вспоможения антихристианский принцип* — точно так же, как пресловутые реформаторы, и по той же причине.
<МАТЕРИАЛЫ К ГЛАВЕ IV> <1> Германское единствоЧто такое Франкфуртский парламент?* Взрыв Германии идеологов*. Германия идеологов — ее история.
Идея объединения — плод ее собственной деятельности. Она не исходит от масс, не вытекает из истории. — Доказательством этому служит утопия, отсутствие чувства реальности, всегда достаточного у масс, но почти никогда не достающего книжникам*.
Германское единство = европейское господство, но где для него условия? Что представляла собою древняя германская Империя во времена своего могущества? То была Империя с римской душой и славянским телом (завоеванным у Славян)*. То, что составляло ее собственно германский элемент, не содержало, так сказать, необходимого материала для Империи.
Между Францией, нависающей над Рейном, и Восточной Европой, тяготеющей к России, есть место для независимости, но не для главенства.
Подобное же политическое условие, почтенное, но не дающее превосходства, требует федерации и не отвергает единства.
Ибо единство, единое устройство предполагает Призвание, которого Германия уже не имеет…
Но возможно ли для Германии, даже в узких пределах, органическое единство?
Дуализм, внутренне свойственный Германии*.
Империя являлась формулой, предназначенной для его предотвращения. Формула эта оказалась недостаточной. Империя была таковой лишь наполовину; дуализм, настойчиво проходящий через все существование Империи.
Империя, сама ее душа, сокрушена Реформацией, которая, напротив, освятила дуализм.
Тридцатилетняя война обустроила и укрепила его*. Дуализм стал нормальным состоянием Германии. — Австрия, Пруссия.
