Валерий Брюсов - Сочинения

Пусть мечта рыдает горестными восклицаньями.

Даль горит, сверкает радостными ожиданьями!

Ты, опять доверясь обольщенью вековечному,

Жизнь предать согласен сновиденью бесконечному,

Вновь сожмешь объятья, трепетные, обольщенные!

Ах, тая проклятья, истинные, освященные!

Миг страстей настанет, совершится невозможное,

И любовь обманет, – повторится непреложное!

Мгла тебя отметит трепетами сладострастными,

И, губя, приветит лепетами полуясными…

Даль – свята, пылает радостными обещаньями,

Лишь мечта рыдает горестными восклицаньями.

Жизнь – игра желаний мимолетных,

Есть – пора мечтаний безотчетных,

Есть, потом, – свершений горделивых,

Скук, истом, томлений прозорливых;

Есть года жестоких испытаний,

Дни суда, глубоких ожиданий;

Страсть везде незримо торжествует,

Льстит в нужде; гонима, знаменует

Дни побед холодным беспристрастьем…

Мир согрет бесплодным сладострастьем!

Вода едва качает

Абрисы темных ив;

День, убывая, тает;

Свет вечерний пуглив.

Словно лестницей длинной,

За ступенью ступень,

Лишь дрожа беспричинно,

Идет ночная тень.

Вот воцарились всюду

Тишина, темнота;

Верит невольно чуду,

Опьянена, мечта.

Кажется, все вернется,

Что было час назад;

Склонится, улыбнется

Близко – желанный взгляд!

И будет миг свиданья

Дивен, сладок вдвойне,

В святом кругу молчанья,

При встающей луне.

Сознавая невольно

Власть ее волшебства,

Качнулась богомольно

Под ветерком трава.

И не жаль, что утрачен

Миром – колдуний дар,

Когда встает, прозрачен,

За лесом лунный шар!

На всех вершинах —

Покой.

В листве, в долинах,

Ни одной

Не вздрогнет черты…

Птицы дремлют в молчании бора.

Погоди только: скоро

Уснешь и ты!

Как длинные нити, нетихнущий дождь

Сквозь серое небо, и полон и тощ,

Над квадратами луга, над кубами рощ

Струится нетихнущий дождь,

Томительный дождь,

Дождь…

Так он льет со вчера,

Так он мокрые тянет лоскутья

С тверди серой и черной;

Терпеливый, упорный,

Так он льет со вчера

На перепутья,

Необорный.

По путям,

Что ведут от полей к городам,

По дорогам, безмерно скривленным,

Шагом сонным,

Монотонным,

Утомленным,

Словно дроги путем похоронным,

Проезжают возы, в колеях,

Для того без конца параллельных,

Что они исчезают в ночных небесах,

И сливаются в далях предельных…

А вода,

Час за часом, струится всегда;

Плачут травы, деревья и домы

В бесконечности краткой истомы…

Перейдя за гнилые плотины,

Разливаются реки в долины

Серой пеной,

И плывет унесенное сено;

Ветер хлещет орешник и ивы;

И, хвостами в воде шевеля,

Стадо черных быков наполняет мычаньем поля;

Вечер близится; тени – пугливы,

И неслышно ложатся вдоль сумрачных рощ;

Твердь – все та же;

Так же льется нетихнущий дождь,

Долгий дождь,

Дождь густой и прозрачный, как сажа.

Долгий дождь

Нити вытянул ровно и прямо;

Ткет ногтями своими упрямо, —

Петля за петлей, стежок за стежком

Одеянье,

Закрывая в свой плащ каждый дом,

Каждое зданье,

В плащ изодранный, жалкий,

Что виснет тряпьем,

Как на палке…

Голубятня под крышей зубчатой;

Слуховое оконце, бумагой заткнутое грубо;

Водосточные трубы,

Что крестом стоят над коньком;

На мельницах крылья с заплатой;

Крест над родной колокольней, —

Под долгим дождем,

Непрерывным дождем

Умирают зимой в агонии безбольной…

О, нетихнущий дождь,

В серых нитях, в морщинах, с большой

бородой

Водяной!

О, нетихнущий дождь

Старых стран,

Многодневный, седой, облеченный в туман!

Да притихнут щекоты славие,

Да примолкнут говоры галичьи,

Да не грают вороны черные,

Да сороки не стрекочут, пестрые!

Сокол правит путь в поднебесье,

По чистым полям громок конский скок,

На червленый щит взвыл голодный волк,

Далеко по земле слышен орлий клект.

Высоко, высоко до поднебесья,

Глубоко, глубоко до морского дна,

Кто, богатырь, сошел во глубь земли,

Кто, ведун, возлетел под облаки?

Чудеса вместил в себя божий мир,

Ни сказать, ни спеть, что на свете есть.

Как по морю, морю синему,

Мимо ль острова неведомого,

Выплывали, выгребали в ширь

Ровно тридцать три кораблика,

А на первом па кораблике

На корме беседа – рыбий зуб…

Кто пришел, кто стоит

Там у притолки?

Кто кивнул головой

Нам из сумрака?

Это – сон, он пришел

Да за дитяткой,

Спи, мой милый, усни,

Я баюкаю…

Я присела на крылечко,

Вася подарил колечко.

Я прошлася на лужочек,

Федя мне принес платочек.

Я вечор гоняла кошку,

Митрий преподнес мне брошку,

А когда я вышла в сени,

Подзатыльник дал мне Сеня.

Как подарки позабыть?

Буду каждого любить.

Мою милку не забуду,

Потому что хороша.

Разопью я с ней посуду,

Гуляй, вольная душа!

Буду верен две недели,

Приходи на сеновал!

Засмеют меня соседи,

Дескать, паренек пропал,

Не хочу только жениться,

Душе воля дорога.

Будешь в омуте топиться,

Туда и дорога!

Ворожила мне маменька:

Не быть тебе старенькой,

Слишком милого любишь,

Свою душу загубить.

Я же маменьке ответила:

Проживу жизнь весело,

Ежели подчас тоскую,

Зато милого целую.

Говорила я маменьке,

Сидя на заваленке,

А сама была не своя:

Бросил милый мой меня.

В небе – яркость повечерия:

Реют птиц волшебных перья,

Гривы странного зверья…

Словно вырос там, над городом,

Пред владыкой грозно-гордом

Некий дивный ипподром.

Как в торжественной басилике,

Всюду – облики и лики,

Толпы дивно велики;

Все скамьи людьми унизаны;

По одеждам жемчуг ризный

Блещет с темной крутизны.

Ждут ли толпы гладиатора

В рдяной алости театра,

В круге синего шатра?

Вот и он, боец невиданный!

Меч возносит серповидный,

В тучах руки чуть видны…

Решена борьба заранее:

Полетит на стон страданья

Черный облак воронья.

Крыльев, кровью отороченных,

Ляжет взмах, в углах урочных,

Точно сотня створ ночных.

И лишь звезды сквозь расщелины,

Озирая мрак земельный,

Будут искриться, хмельны.

Да вверху над стихшим городом

Будет спать в молчаньи гордом

Нам незримый ипподром.

Ты белых лебедей кормила,

Откинув тяжесть черных кос…

Я рядом плыл; сошлись кормила;

Закатный луч был странно-кос.

По небу полосы синели,

Вечеровой багрец кроя;

В цветах черемух и синели

Скрывались водные края.

Все формы были строго-четки,

Миг ранил сердце сотней жал…

Я, как аскет сжимает четки,

В руке весло невольно жал.

Вдруг лебедей метнулась пара…

Не знаю, чья была вина…

Закат замлел за дымкой пара,

Алея, как поток вина.

Была то правда ли, мечта ли, —

Уста двоих слились в одно.

Две лодки, как и мы, мечтали,

Как будто вонзены во дно.

Я свято помню эту встречу:

Пруд, берег, неба яркий плат…

Миг тот же если вновь я встречу, —

И жизнь ничтожная из плат!

Я – под синим пологом

На холме пологом.

Все вокруг так зелено;

Шум – в траве зеленой.

Вот – ромашка белая;

Как она, бела я.

Сосенки! вы в горе ли?

Мы, как вы, горели.

Но изжита, минута

Страшная минута!

В сердце – радость виденья:

Сгинули виденья.

Счастья нужно ль большего?

Будет и большого.

Рвется ветер одичалый,

Буря знак дала погонь…

С бурен споря, родич алый,

Машет сотней лап огонь.

Рамы трески, двери скрежет,

Балок грохот, гуд и рев…

Буря с боя вереск режет,

Гнет стволы в дуги дерев!

Страшен ты, Кашей летучий!

Но, как светлый сердолик,